День гнева - Ольга Герр

Вика все-таки пошла на встречу с Ромой, ощутив потребность попрощаться с ним. "Возможно, мы никогда не увидимся", - напомнила она себе.

Парень стоял, привалившись спиной к березе в паре метров от калитки его дома. В потертых джинсах и растянутой футболке он походил на ковбоя из вестерна. Не хватало лишь кобуры на боку. Разве что лейкопластырь на лбу - результат недавней встречи "Фольксвагена" с кленом - слегка портил образ. Завидев Вику, Рома приветливо махнул рукой. В ответ она выдавила из себя улыбку. Горло сдавил спазм, причина которого была для нее загадкой. Подобного с ней прежде не бывало.

- Привет, - Рома кивнул.

Вика встала в паре шагов от него, на безопасном, как ей казалось, расстоянии.

- О чем ты хотела поговорить?

- Завтра вечером Сергей увозит нас в преисподнюю, - выпалила она махом. - Неизвестно, когда мы вернемся и вернемся ли вообще.

- Ева отправляется с вами?

Конечно, он первым делом волновался о Еве. Вика поджала губы. В отместку ей захотелось побольнее уколоть парня.

- Ева едет по собственному желанию. Я предлагала ей увидеться с тобой, но она отказалась. Сказала, что ей нет до тебя дела.

- Значит, Сергею удалось склонить ее на свою сторону, - Рома покачал головой. - Я думал она сильнее.

- Сергей ни при чем, - Виктория топнула ногой. - Ты сам отчасти виноват в этом.

- Каким образом?

- Ты и эти твои братья стали последней каплей. Как верить людям, если лучший друг пытается тебя убить?

- Я понятия не имел, что они задумали! - незаметно для себя они перешли на повышенные тона.

- А знаешь, - уперев руки в бока, заявила Вика, - я рада, что она так решила. Теперь предводительница будет с нами до конца.

Рома смерил ее презрительным взглядом, как если бы только сейчас сообразил, что она всадник Судного дня. От холода в его глазах по телу побежали мурашки. Взять бы слова обратно, объяснить, что на самом деле она так не думает. Но, во-первых, Вика толком не понимала, о чем именно она думает, а во-вторых, часть ее, зовущаяся Войной, не позволила бы ей унижаться перед каким-то человечишкой.

- Прощай, - бросил Рома, развернулся к ней спиной и зашагал вдоль мостовой.

Вика, глядя ему в спину, сожалела лишь об одном: он, вероятно, так никогда и не узнает с каким оглушительным звоном только что разбилось ее сердце.

- Какой он − этот ваш ад? - Ева, подперев щеку кулаком, не сводила глаз с Макса.

Утром они помирились. Чуть подумав, она назначила ему испытательный срок. Его действия вполне могли быть продиктованы беспокойством за нее. Однако Алекса она избегала всеми силами. Боялась не сдержаться и выдать, что ей все известно о смерти матери.

Максим, подняв взор к потолку, задумался.

- Там жарко, - в конце концов, нехотя произнес он.

- Ты прямо справочное бюро, - поддела его Ева, раздосадованная лаконичным ответом. - Расскажи подробнее. Я скоро попаду туда, и я понятия не имею, с чем столкнусь.

Максим вздохнул, его плечи опустились, и он ссутулился. Казалось, воспоминания об аде причиняли ему физические страдания.

- Тебя ждет ад и этим все сказано. Его невозможно описать словами. Только прочувствовать. Ад − он внутри, а не вокруг.

Макс, наклонившись к Еве, прижал ладонь к своей груди и продолжил:

- Он сковывает сердце кандалами печали и отчаянья. В аду правят бесконечные муки и вечное уныние. Безнадежность - вот главное кредо этого места.

- Звучит не очень, - Ева передернула плечами, сбрасывая с себя жуткий образ, нарисованный Максом. - Но ведь для нас все не так плохо? Мы же часть ада.

- Не хочу тебя огорчать, но ад не различает своих и чужих. Ему все равно кого истязать.

- Ты говоришь о нем, как о живом.

- Думаю, в какой степени так и есть, - признался он. - Там одинаково погано и душам, заслужившим вечное проклятие, и демонам, что их стерегут.

Ева потерла лоб. Ответы Макса рождали новые вопросы, и она поинтересовалась:

- Зачем тогда все это? К чему демонам Судный день? Ведь в случае нашей удачи ад установится и на земле.

- Не совсем так. Все же это будет Земля. Ангелы намеренно создали ад - своего рода параллельный мир, отгороженный непроницаемой стеной. Там они заперли демонов, как зверей в зоопарке. Демоны не могут выбраться, но безумно жаждут этого. Всадники в состоянии освободить их. В этом и заключается смысл Судного дня.

- Мир наводнится демонами, - пробормотала Ева, отчетливо представив себе хаос, который начнется после этого. Ну и пусть! Люди сами во всем виноваты.

В комнату заглянул Алекс:

- Пора готовиться в дорогу. До отъезда пара часов.

Он махнул рукой Максу, приглашая его на выход. Разумеется, Макс послушался. Неужели он всегда будет безропотно исполнять приказы? А если Алекс велит ему спрыгнуть со скалы, он и тогда подчинится?

- Как ощущение перед путешествием? Волнуешься? - Алекс не торопился уходить вслед за братом. При этом выглядел он дружелюбно, даже улыбался. Словно он Евин приятель, а не убийца ее матери. - Требуется помощь?

- Сама разберусь, - она демонстративно повернулась к парню спиной, продолжая следить за его отражением в зеркале.

- Ого, - озадаченный таким обращением Алекс прикрыл дверь спальни. - Да мы сегодня не в духе. Уж не из-за отъезда ли?

- Представь себе, нет. И вообще я тебя не приглашала.

Алекс расставил ноги на ширине плеч и сложил руки на груди, буравя ее тяжелым взглядом. Поза диктатора - как ее окрестила Ева. Либо ты делаешь, что хочет он, либо тебя ждут неприятности. В данном случае он ждал объяснений, и игнорировать его было опасно.

- Так и будешь стоять? − нарушила Ева напряженное молчание.

- Пока ты не скажешь в чем дело.

- Тогда я сама уйду.

Попытка обогнуть Алекса провалилась − он схватил ее за плечи.

- Хорошо, - кивнула она. - Хочешь знать, почему я злюсь? Все просто: ты убил Лизу. Может мы с ней не шибко ладили, но она была моей матерью. Другой у меня нет и не будет. А ты лишил ее жизни и даже не посчитал нужным поставить меня в известность!

- И что я, по-твоему, должен был сказать? - Алекс нахмурился. - Привет, Ева, меня зовут Алекс, это я убил твою маму. Так это должно было прозвучать?

- Да как угодно! Цинично после всего, что ты натворил, притворяться моим другом, - Еву неприятно поразило, что он не отрицал свою причастность к убийству ее матери.

- Я никогда не притворялся, - сказал он. - То, что ты посчитала меня другом, говорит исключительно о твоих чувствах ко мне, но ничего о моих к тебе.