Мир красного солнца - Клиффорд Саймак

Световое щупальце схватило моего друга и подняло его над столом. Конус света стал вспыхивать то красным, то пурпурным. Гневные вибрации Создателя наполнили комнату.

— Дерзновенный! Ты смеешь перечить Создателю! Смеешь называть его великое творение выдумкой! Ты, с твоими ничтожнейшими познаниями! Ты, образчик искусственной жизни, созданной мной, имеешь наглость заявлять, что я, твой Создатель, лгу!

Я стоял, окаменев от ужаса, а Скотт болтался в воздухе у меня над головой, удерживаемый световым щупальцем. Я видел лицо своего друга. Оно было застывшим и бледным, но не выражало и тени страха.

— Надо же, какой обидчивый бог! — насмешливо сказал Скотт.

Создатель мягко поставил его на стол рядом со мной. Потом до нас донеслись его мысли — в них не было и намека на ярость, которая сотрясала все вокруг минуту назад.

— Я не обидчив. Я выше этого, выше всех ваших мелочных страстишек. В своем развитии я почти достиг вершины — чистой мысли. В свое время я совершу этот последний шаг. Иногда я теряю терпение, когда приходится иметь дело с вашими ничтожными мозгами, вашим невежеством, вашей самовлюбленностью, но обычно я совершенно бесстрастен. Мне уже нет нужды испытывать чувства.

Я поспешил вмешаться.

— Мой друг говорил сгоряча, не подумав, — объяснил я, — Вы же понимаете, все это для нас так необычно… Ничего подобного нам прежде переживать не случалось. Поэтому нам так трудно поверить.

— Знаю, понимание дается вам нелегко, — согласился Создатель. — Сейчас вы находитесь в высшей Вселенной, сверх-Вселенной, если угодно. Электроны и протоны, из которых состоят ваши тела, выросли в миллионы раз, и соответственно увеличилось расстояние между ними. Это все вопрос относительности. Я не собирался создавать вашу Вселенную как таковую. Я лишь создал протоны и электроны. Я создал материю. А потом жизнь — и заразил ею материю.

От троих ваших предшественников я узнал, что созданные мною протоны и электроны сами в свою очередь состоят из протонов и электронов. Это оказалось для меня неожиданностью. Я затрудняюсь это объяснить. И начинаю подозревать, что никому не дано разгадать до конца все тайны материи и жизни. Вполне возможно, что известные вам протоны и электроны тоже состоят из миллиардов более мелких частиц.

— А я осмелюсь предположить, — глумливо заявил Скотт, — что вы, Создатель, в действительности — не более чем частица жизни, обитающая во Вселенной, которая является не чем иным, как массой материи на столе некоей большей лаборатории.

— Возможно, — признал Создатель. — Мои великие познания научили меня скромности.

Скотт хихикнул.

— А сейчас скажите мне, что требуется вам для поддержания жизни: пища и прочее, — сказал Создатель. — Я позабочусь, чтобы вы получили все необходимое. Кроме того, вы, несомненно, захотите построить машину, которая вернет вас, на Землю. Вам будут выделены помещения, где вы сможете заниматься чем вам будет угодно. Когда построите машину, вы можете возвратиться на Землю. Если у вас не возникнет такого желания, можете оставаться моими гостями столько, сколько захотите. Я хотел, чтобы вы побывали здесь, лишь потому, что мне было любопытно, какие формы приняла созданная мною жизнь.

Световые щупальца плавно опустили нас на пол, и Создатель проводил нас в наши апартаменты. Это оказалось смежное с лабораторией помещение, куда вел широкий и высокий арочный проем. Хотя наше новое жилище никак нельзя было назвать уединенным, оно было красиво. Оформленное в пастельных тонах, оно радовало глаз и успокаивающе действовало на нервы.

Мы как можно четче вообразили себе кровати, стулья и столы. Мы описали пищу, которая нам требовалась, и ее химический состав. В описании воды необходимости не возникло. Создатель мгновенно понял, что мы имеем в виду. Похоже, вода была единственной частью нашего мира, которая была в ходу в этой высшей Вселенной, куда мы спроецировали себя.

Мы получили все необходимое удивительно быстро. Вскоре у нас уже была еда, одежда и мебель. Все это Создатель, очевидно, синтезировал в своей лаборатории.

Позже мы узнали, что подобный синтез — комбинирование химических элементов и придание формы конечному продукту — здесь никого не удивляет. Этим занималась огромная, но отнюдь не сложная машина.

Скотт заказал Создателю также сталь, стекло и инструменты. Все это было доставлено в мастерскую по соседству с лабораторией, где уже трудились над своими машинами трое наших соседей по Вселенной.

Механизм, над которым трудилось долговязое существо (мы со Скоттом прозвали его человек-трость), внешне напоминал своего изобретателя. Это была пирамида, состоящая из сотен длинных стержней.

Машина «слонолюдей» выглядела совершенно прозаически: топорный короб, сделанный из какого-то упругого материала, однако ее внутреннее устройство было очень сложным и, на наш взгляд, не имело ничего общего с какими-либо плодами технического прогресса на Земле.

Человек-трость с самого начала игнорировал нас, за исключением тех случаев, когда мы пристально разглядывали его. Слонолюди, напротив, держались дружелюбно. Едва нас представили друг другу в мастерской, как они тут же выразили желание завязать знакомство. Мы попытались заговорить с ними, но они лишь стояли перед нами и бессмысленно моргали. Затем они стали прикасаться к нам своими длинными хоботами, отчего мы почувствовали легкие покалывания электрических разрядов, различающихся по силе, словно бы через наши тела пытались передать телеграмму.

— У них нет органов слуха, — сказал Скотт, — Они общаются при помощи электрических импульсов, которые испускают их хоботки. Говорить с ними без толку.

— Возможно, лет через тысячу мы расшифруем их электрический язык, — согласился я.

После нескольких тщетных попыток наладить общение Скотт решил вплотную заняться строительством темпорального генератора, а слонолюди вернулись к своей работе.

Я подошел к человеку-трости и попробовал завязать разговор с ним, но получилось не лучше, чем со слонолюдьми. Раздраженный, что его отрывают от дела, он принялся бешено жестикулировать. Губы его при этом активно шевелились, но я ничего не услышал. В отчаянии я понял, что человек-трость пытается что-то сказать мне, но звуки, которые он издает, слишком высоки для моего слуха. В этой мастерской собрались представители трех разумных рас, причем все мы обладали высокоразвитым интеллектом, иначе просто не смогли бы попасть в эту высшую реальность. Однако мы были начисто лишены возможности поделиться друг с другом мыслями. И даже если бы нам удалось наладить обмен идеями, вряд ли мы смогли бы найти общий язык.

Тогда я стал рассматривать машины. Они резко отличались друг от друга и не имели ничего общего с нашей. Без сомнения, принципы их работы тоже были совершенно разными.

В этой мастерской, смежной с лабораторией Создателя, представители трех различных рас трудились над тремя различными механизмами. Однако все три машины были предназначены для одного и того же, и все три расы преследовали одну и ту же цель!