📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгИсторическая прозаАлександр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира - Валерио Массимо Манфреди

Александр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира - Валерио Массимо Манфреди

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 43 44 45 46 47 48 49 50 51 ... 267
Перейти на страницу:
в то время как Филипп отдался всевозможной невоздержанности, оказывая недвусмысленные знаки внимания молодой жене, которая отгородилась любезными улыбками, и находящимся рядом танцовщицам. Так же вели себя и прочие сотрапезники, особенно македоняне.

Настало время тостов, и, согласно обычаю, начал тесть. Аттал был не трезвее остальных: он качался на ногах и, подняв полный кубок, расплескал вино на расшитую подушку и облил соседей. Заплетающимся языком он произнес:

– Пью за царственную пару, за мужественность супруга и красоту супруги. Да даруют им боги законного наследника македонского трона!

Тост оказался самым неудачным, какой только можно было придумать: он озвучивал ходившие среди македонской знати толки о неверности царицы и кровно оскорблял наследника.

Олимпиада смертельно побледнела. Все онемели и повернулись к Александру, который, побагровев, вскочил на ноги, охваченный приступом бешенства.

– Слабоумный! – крикнул царевич. – Сын собаки! А я кто, по-твоему? Незаконный? Проглоти все, что только что сказал, или я зарежу тебя, как свинью! – и обнажил меч, чтобы привести свою угрозу в исполнение.

При этих словах пьяный Филипп, рассерженный тем, что Александр оскорбил его тестя и портит свадебный пир, тоже вытащил меч и бросился на сына. Зал наполнился криками, танцовщицы убежали, повара попрятались под столы, страшась готовой разразиться бури.

Но, перепрыгивая с ложа на ложе, чтобы добраться до сына, который бесстрастно ждал его, Филипп поскользнулся, с шумом рухнул на пол, стянул за собой скатерть с посудой и едой и остался лежать в луже красного вина. Он попытался встать, но снова поскользнулся и упал лицом вниз.

Александр приблизился к отцу с мечом в руке, и в зале повисла могильная тишина. Танцовщицы дрожали, забившись в угол. Аттал побледнел, как полотно, и из уголка его полуоткрытого рта потекла струйка слюны. Молодая жена закричала:

– Остановите его, именем богов, кто-нибудь, сделайте же что-нибудь!

– Вот он, посмотрите! – воскликнул Александр с презрительной улыбкой. – Этот человек хочет ринуться из Европы в Азию, а сам не может перескочить с одного ложа на другое, не оступившись!

Филипп ползал в вине и объедках, рыча:

– Убью! Убью!

Но Александр даже не моргнул.

– Хорошо, если тебе удастся хотя бы встать на ноги, – сказал он и обернулся к слугам. – Унесите его и вымойте.

В это время подошла Олимпиада.

– Пойдем отсюда, мама, – сказал Александр. – Ты права: здесь нам не место.

Глава 29

Александр вышел из дворца, ведя за руку мать; вслед неслись злобные крики Филиппа. Во дворике Александр спросил Олимпиаду:

– Хочешь поехать верхом или тебе приготовить повозку?

– Нет. Поеду верхом.

– Переоденься и будь у входа в свои палаты; я сейчас же за тобой зайду. Не забудь плащ и теплую одежду. Поедем в горы.

– Наконец-то! – воскликнула царица.

Александр побежал в стойло, взял Буцефала и сарматского гнедого коня с упряжью, потником и походной переметной сумой и вышел из конюшни, направляясь к южному углу дворца.

– Александр! Подожди! – раздался сзади крик.

– Гефестион! Иди назад, мой отец хватится тебя.

– Мне все равно, я тебя не брошу. Ты куда?

– В Эпир, к моему дяде.

– По какой дороге?

– По Беройской.

– Отправляйся. Я позже к вам присоединюсь.

– Хорошо. Привет прочим, и пусть Евмен позаботится о Перитасе.

– Будь спокоен, – заверил его Гефестион и убежал.

– Не меньше одной кости в день! – крикнул вслед Александр. – Для зубов!

Друг махнул рукой в знак того, что понял, и скрылся в конюшне.

Олимпиада была уже готова. Она собрала волосы в узел, надела кожаную безрукавку и иллирийские штаны; за спиной висели две переметные сумы с одеждой и запасами и мешочек с деньгами. Вслед за ней с плачем выбежала одна из служанок:

– Но, царица… Царица…

– Вернись в дом и закройся в комнате, – велела ей Олимпиада.

Александр дал ей повод лошади.

– Мама, где Клеопатра? Я не могу уехать, не попрощавшись с ней.

– Она послала служанку предупредить меня, что ждет тебя во дворике дома для женщин, но ты знаешь, что каждое потерянное мгновение может оказаться роковым.

– Я быстро, мама.

Он надел капюшон и побежал туда, где дожидалась сестра, бледная и дрожащая, все еще в праздничном наряде.

Увидев брата, Клеопатра со слезами обхватила руками его шею:

– Не уезжай, не уезжай. Я попрошу папу простить тебя, я брошусь к его ногам, и он не сможет сказать «нет».

– Где он сейчас?

– Его отнесли в его палаты.

– Пьяного?

Клеопатра кивнула.

– Нужно бежать, пока он не пришел в себя. Мне здесь уже не место, и нашей матери – тоже. Я напишу тебе при первой же возможности. Желаю тебе добра, сестренка.

Клеопатра снова разрыдалась, еще отчаяннее, чем прежде, и Александру пришлось силой вырваться из ее объятий.

– Когда я снова тебя увижу? – крикнула ему вслед девушка.

– Когда соблаговолят боги, – ответил Александр. – Но ты всегда будешь в моем сердце!

Он побежал на место встречи с матерью.

– Поехали! – воскликнул он и, взглянув на нее, улыбнулся. – Мама, ты прекрасна. Похожа на амазонку.

Олимпиада покачала головой:

– Мать всегда прекрасна в глазах сына. Но все равно спасибо, мальчик мой.

Она легко вскочила в седло и пришпорила коня. Александр тоже ударил пятками Буцефала, и они рванули в галоп.

Беглецы держались подальше от торных путей и свернули на проселочную дорогу, по которой Александр порой катался, когда жил в Миезе. До наступления темноты мать и сын успели без происшествий проделать немалый путь.

Пару раз они останавливались, чтобы дать передышку коням и напоить их, но под конец добрались до большого леса, покрывавшего Эордею и долину Галиакмона, где нашли убежище в пещере с журчащим родником, и Александр отпустил коней попастись. Здесь мать и сын развели костер из хвороста, используя для добывания огня лук и деревянный стержень.

– Этому меня научил Аристотель, – объяснил Александр. – Трение порождает тепло.

– Тебе хорошо было в Миезе?

– Это были прекрасные годы, но такого рода жизнь не для меня.

Он навалил сухих листьев и валежника и, когда увидел поднимающийся дымок, начал раздувать огонь.

Появился слабый язычок пламени. Постепенно он начал разгораться, а Александр подбрасывал сухих листьев и хвороста.

Когда костер затрещал вовсю, юноша подложил сучьев потолще, а потом расстелил на земле плащ:

– Устраивайся поудобнее, мама. Сегодня я приготовлю ужин.

Олимпиада села и, как зачарованная, уставилась на пляшущее пламя, а сын открыл переметную суму, достал хлеба и подержал над огнем, чтобы поджарить. Потом отрезал ножом кусок сыра и протянул матери.

– Это лучший ужин за многие годы, – заметила Олимпиада, – и место прекраснее, чем любой дворец. Кажется, будто я снова девочка среди родных гор.

Александр самшитовой чашкой набрал воды из родника.

– Хотя бы

1 ... 43 44 45 46 47 48 49 50 51 ... 267
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?