Убейте прохожего! - Николай Владимирович Андреев

Дверь открыла старушка лет, наверное, восьмидесяти. Сказала, что Сашеньки дома нет, после чего пригласила зайти в дом, подождать в его комнате.

Романов с Малявиным переглянулись. Мысль обыскать комнату Мартынова в его отсутствии и, если повезет, найти в ней подтверждения того, что он является Демиургом, показалась им весьма заманчивой.

– Спасибо, – сказал Малявин. – А Александр не обидится, застав нас у себя?

– Ну что вы, – махнула старушка ладошкой. – Сашенька сам сказал: придут, дескать, люди, так ты их, бабка, впусти и ничего не бойся – они тебя не тронут.

Романов с Малявиным еще раз переглянулись. Поблагодарили хозяйку и попросили показать, где живет ее внук.

Александр Мартынов жил в одной из двух комнат, выходящей окнами на Дворец культуры энергетиков. Справа от окна стояла аккуратно заправленная кровать. Слева – офисное кресло и письменный стол. Напротив стола находился книжный шкаф и тумбочка, служившая подставкой для компьютера с принтером. На одной стене, слева от двери, висели две карты города, разбитые на стоклеточные квадраты, а на другой, у кровати – старая выцветшая фотография молодой супружеской четы, обрамленная черной рамкой.

Едва за бабушкой закрылось дверь, как Малявин тут же взялся обыскивать стол. Выдвинул один ящик, другой, и в третьем, нижнем, под кучей бывших в употреблении мобильных телефонов нашел толстую печатную рукопись.

Взял ее в руки и, тщательно проговаривая каждое слово, прочитал название:

– А.Мартынов. Морской бой с Пиратом. Жизнь, возведенная в искусство.

– Дай сюда! – протянул руку Романов.

Подняв рукопись над головой так, чтобы тот не смог дотянуться до нее, Малявин спросил: не хочет ли он, Вася, заняться чем-нибудь другим, например, обыскать кровать или книжный шкаф.

Вася не хотел. Пока Малявин, отойдя к окну, листал рукопись, он, подобно голодному щенку, наблюдающему за тем, как в пасти взрослого пса исчезают куски найденного ими мяса, стоял рядом и, чуть ли не повизгивая от нетерпения, ждал, когда Никита первым насытит свое любопытство.

– Вот, послушай-ка, что люди пишут о тебе, – Малявин наклонился над рукописью. – «Я смотрел на него, жалкого, несчастного, уже мысленно приготовившегося к самому страшному, чем, по мнению грешников, является физическая смерть, и старался отыскать в его лице черты человека, искренне считавшего себя примером для подражания. Напрасно я это делал. Прошло не менее получаса после того, как он открыл глаза, а я по-прежнему видел перед собой в одном лице балбеса, пьяницу и труса, непонятно, за какие заслуги вознесенного на местный Парнас. И тогда я, Демиург, решил жестоко покарать Романова – я решил дать ему самое ничтожное, что когда-либо держал в своих руках – его жизнь! Пусть мучается!»

Желание ознакомиться с полным содержанием рукописи Мартынова у Романова поубавилось. Стараясь казаться равнодушным, он засунул руки в карманы брюк и направился к книжному шкафу. Достал с полки книгу, оказавшуюся Библией, открыл ее и прочитал первое, что попало на глаза:

– Гордые крайне ругались надо мною;

но я не уклонился от закона Твоего.

Вспоминал суды Твои, Господи, от века,

и утешался.

Романов трижды перечитал эти строчки из псалма «Закон Господень» и еще трижды повторил их про себя. Закрыл книгу, аккуратно поставил обратно на полку и, укрепив свой дух, спросил Малявина, написано ли про него еще что-нибудь.

Не отрывая глаз от страницы, Малявин отрицательно покачал головой. Сказал, что в данный момент заканчивает читать про то, как Сашка Мартынов, а точнее – Демиург, собирается убить Троицкого.

– И посему, Вася, ничего по интересующему тебя вопросу сказать не могу.

Романов попросил дать ему, наконец, тоже почитать.

Малявин перевернул последнюю страницу рукописи. Сказал, что читать здесь, в сущности, нечего – обыкновенный бред человека, возомнившего себя создателем смертей.

Передал рукопись Романову, а сам принялся обыскивать книжный шкаф. Через минуту порезал палец о гвоздик, торчащий из верхней полки, и решил, что доказательств того, что Александр Мартынов является Демиургом, с избытком хватит на все судебные инстанции. После чего сел в кресло и глубоко задумался над тем, как так получилось, что он после двадцати лет тесного общения с уголовниками не сумел разглядеть преступника у себя под носом.

Тем временем Романов прочитал эпизод с убийством Троицкого. Потрогал пальцем последний лист бумаги, сравнил его с тем, на котором было напечатано название рукописи, и спросил: где находится избирательный участок Троицкого.

– Там же сказано! – ответил Малявин. – В здании семнадцатой школы.

– Я спрашиваю: где? В каком месте?

– Откуда я знаю! Где-то на Успенской. А тебе-то что? Хочешь обратиться в милицию, предупредить о готовящемся убийстве? Валяй! Может, еще успеешь.

В эту минуту из коридора раздался звонок. Только Романов положил рукопись на место, в нижний ящик письменного стола, как в комнату вбежали четверо вооруженных пистолетами людей. Один из них, судя по раскованным движениям, видимо, старший, увидев Малявина, остановился посреди комнаты, и удивленно выдохнул:

– Ты?!

Малявин, тоже немало удивленный встрече, согласно кивнул. И тут же, испугавшись того, что его в очередной раз примут за Демиурга, воскликнул:

– Ты только, Андрюха, не подумай чего! Я редактора своего пришел проведать!

Тот, кого Малявин назвал Андрюхой – заместитель начальника криминальной милиции подполковник Андрей Рудаков – высокий худощавый мужчина с утомленным морщинистым лицом, засунул пистолет под пиджак и спросил фамилию редактора.

Малявин ответил: Мартынов.

– Он? – Рудаков кивнул в сторону Романова.

– Нет, что ты! Это поэт Василий Романов, ты о нем слышал. А Мартынова мы не застали. Он сейчас на избирательном участке, где голосует Троицкий.

– С чего ты взял?

Малявин хотел встать с кресла, чтобы достать рукопись, показать: откуда он это знает, как один из помощников Рудакова – накачанный парень в тесной тужурке, положил ему руку на плечо и, чуть-чуть сжав пальцы, вежливо посоветовал не дергаться.

Малявин притих. Укоризненно посмотрел на парня, сделавшего ему больно, и сказал, что в нижнем ящике письменного стола рядом с ворованными мобильными телефонами лежит печатная рукопись, в которой Мартынов среди убийств, совершенных Демиургом, описывает еще несовершенное убийство кандидата в губернаторы Троицкого.

– А убивать он его собирается так! Дождется, когда Троицкий, проголосовав, выйдет пожимать избирателям руки и набросится на него из-за чьей-нибудь спины!

Рудакову принесли рукопись. Пока он долго листал ее, сверяя то, что ему известно о Демиурге с тем, что тот писал о себе сам, один из милиционеров в форме, еще не появлявшийся в комнате, принес фотографии Мартынова, взятые из семейного альбома, и деревянный ящик из-под слесарного инструмента.