Опасный танец втроем - Дарья Кожевникова

— За это, да не совсем. Никифор Львович! Ему плевать бы было на все ваши валютные и прочие операции за гранью закона! Это так, попутное. Как он сам мне раз заявил, поскольку свято место пусто не бывает, то если одних с него убрать, то тут же туда потоком хлынут другие. Так что не за деньги, машины, недвижимость и золото он с вами схватился, нет! Вы мне про один раз сейчас говорите, а ведь… — и Маша принялась ему рассказывать все так, как будто он сам этого мог не знать.

Оказалось, что он и в самом деле об этом не знал! Маша готова была голову на отсечение дать, что ни одному, даже самому талантливому артисту было бы не под силу разыграть такое смятение чувств, какое охватило после ее рассказа Никифора.

— Да не может такого быть, это же невозможно! — повторял он вначале, меряя шагами свой кабинет. Потом, остановившись и задумавшись, проговорил: — Если только кто-то из моих людей, у меня за спиной… Польстившись на немалые деньги да пошел по намеченной мною дорожке… Только кто это может быть?! Не один человек, это точно! Вот что, Мария… Ты должна мне устроить встречу с этим твоим одноклассником. Я тебе слово даю, что ничего с ним не произойдет, и как бы наши дальнейшие отношения ни сложились, а после этой беседы он уйдет живым и здоровым.

— Я верю вам, Никифор Львович, — искренне сказала Маша. — И понимаю, что эта встреча нужна. Но загвоздка в том, что связь у нас с Глебом односторонняя. Он ведь в свое время, узнав, что у нас с вами возникли отношения, просто попытался меня предупредить. Помощи он от меня никогда не просил и не ждал, это — каюсь! — после разговора с ним была уже моя инициатива. Так что я у него с недавних пор в «черном списке» за свою самодеятельность, ну, то есть созвониться с ним вряд ли смогу. Даже с чужого номера — наученный горьким опытом, он и на такие звонки перестал отвечать.

Несмотря на озабоченное выражение лица, Никифор вдруг скупо улыбнулся.

— Вот теперь я верю, что он действительно всего лишь твой одноклассник. Да. Конечно, твоя самодеятельность заслуживает внимания, и я еще буду решать, что теперь с тобой делать. Потом, когда уладятся более важные вопросы. А пока… Пока надо решать именно их! Если твой одноклассник все-таки позвонит тебе, передай ему мое предложение и гарантии. Мне необходимо выяснить все, что ему известно, а заодно обсудить еще кое-какие деловые вопросы. Думаю, что при новых обстоятельствах мы кое в чем сумеем прийти к цивилизованному соглашению.

— Надеюсь. — Маша задумалась. Наверное, эта встреча была бы очень полезна обеим сторонам, как и делу в целом. Но как ее организовать? Глеб слов на ветер не бросает, следовательно, нет смысла ему звонить. Если только… — Я постараюсь связаться с ним через кого-то из других моих одноклассников. Может, получится.

— Ах, Машенька! Ну почему ты затеяла эти игры у меня за спиной?

— А вы бы на моем месте осмелились как-то иначе? — бесхитростно спросила она. — Я ведь в глубине души умирала от страха, а оказаться в стороне не могла. И едва не оказалась убита буквально на днях… Постойте! — воскликнула вдруг она. — Но ведь я вам только что рассказала об этом убийстве, на складе! А ведь за главного у них там был ваш Тимур! Тот самый, который сегодня меня сюда и привел! И если на том складе он действовал не от вашего имени, то от чьего тогда?! Последнее, что он сказал своей жертве, было «привет от Просветова».

— Просветов? Среди моих людей нет никого с такой фамилией. По крайней мере среди тех, кто имеет в нашем деле хотя бы какой-то вес. Разве что какие-то шестерки могли все это организовать? Но это же надо было осмелиться! Хотя, учитывая плату за этот риск, все возможно. Просветов… Просветов…

— В дневнике убитой девушки он упоминался как врач-диетолог, — осмелилась прервать его размышления Маша.

— Еще и врач? Нет, это точно какой-то ребус. Керубино! — позвал Никифор в переговорное устройство. — Зайди-ка ко мне! И Тимура с собой по пути прихвати.

— Иду, Никифор Львович! — прозвучало в ответ. Но появился Керубино лишь спустя какое-то врем и один. Доложил с порога: — Тимура нет! Хотя был ведь здесь, не так уж давно. Я поискал его, потом наших парней расспросил. Они сказали, что он куда-то стартанул, причем после того, как от вас вышел. Думали, он по вашему поручению…

— Ушел! — воскликнул Никифор, переглянувшись с Машей. — Наверное, все-таки ухитрился подслушать наш разговор. Или сразу понял, о чем здесь в его отсутствие пойдет речь, ведь догадаться было нетрудно? И сразу сообразил, что после этого я захочу уже не тебя, а его расспросить.

— И сбежал, — как эхо, вторила Маша. — Нет, наверное, он нас подслушивал, потому что, если бы не мой рассказ об убийстве на складе, ему нечего было бы пугаться. А так он понял, что я сейчас свяжу то убийство с ним. Получается, что мне яму копал, а сам упал в нее первым. — Она виновато покосилась на Никифора, понимая, что поплатиться за содеянное ей все-таки придется. Но тот пока и не думал на нее сердиться, ревнивый собственник временно отступил на задний план, уступив место деловому человеку, уличившему подчиненных в нешуточной лжи. Пылая жаждой возмездия, он принялся распоряжаться:

— Попытайся все-таки связаться с Вакантовым, Машенька. А ты, — повернулся он к Керубино, — озадачь кого-нибудь, пусть садится на трубу и непрерывно пытается дозвониться до Тимура. Хотя сомневаюсь, что получится… Так, и пошли-ка парней по инстанциям. Регистрационные палаты, налоговая, архивы… В общем, везде, где только можно, пусть постараются найти мне информацию на такого Просветова, предположительно врача. На него должна была быть зарегистрирована клиника, которая сейчас наверняка уже закрыта. Но даже если и так, то документы остаться где-то должны! Все до последнего клочка сюда! Любые ориентиры и адреса! Подключи к этому всех наших юристов, пусть действуют масштабно и быстро. Жду!

— Просветов. Уже бегу, Никифор Львович! — Керубино и в самом деле исчез за дверью.

Маша тоже догадалась, что от нее ждут активных действий, и начала звонить одноклассницам с просьбой связаться с Глебом. Той же Томке Зайцевой и Лизоньке. Девчонки удивлялись и требовали объяснений по поводу того, что Маше потребовался именно Уголек. А еще эти невыносимые особы делали всяческие намеки, выпытывая причину такого необычного способа связи. Маша как могла пыталась настроить их на серьезный рабочий лад, но получалось плохо, их оживленное любопытство просто зашкаливало. Интересно, а как бы они среагировали, если бы Маша рассказала им о недавних событиях и своих отношениях с Глебом? Особенно о прошедшей ночи? Но она сейчас не позволяла себе даже думать об этом. Воспоминание, на миг осветившее душу, было тут же изгнано прочь, пока не успело отразиться и на лице. И снова, уже теряя терпение, Маша принялась доказывать, что связаться с Глебом ей просто необходимо, именно таким образом, и чисто по деловому вопросу. Она верила, что Никифор сдержит свое обещание и при встрече не причинит Глебу никакого вреда. Только бы выйти с ним на связь! Он ведь даже не представляет себе, какие здесь разворачиваются события! И что все повернулось так, что его непримиримый враг готов объединиться с ним против кого-то третьего, неизвестного, который и является истинным убийцей невинных людей. У Маши сердце готово было выпрыгнуть от нетерпения и тревоги. Глеб! Ну где ты, Глеб?! А тут еще девчонки со своими подколами! В конце концов Маша не выдержала и сорвалась, основательно облаяв их обеих, в порядке очереди. И поняла, что сразу это стоило сделать: те наконец-то прониклись важностью ее просьбы. А до этого, наверное, они просто не могли поверить в то, что их Машка, их вечная попрыгунья-стрекоза, могла говорить с ними настолько серьезно. Но тут усмирились, перенастроились и пообещали сделать все, что только в их силах. Маше очень кстати вспомнилось про дачный ключ, который Глеб обещал бросить вечером в почтовый ящик. Сама бы рванула домой, чтобы его там перехватить, но кто ее теперь туда отпустит? Да и Глеб, наверняка еще злой на Машу, мог, первым заприметив ее, развернуться и уйти, не доходя до подъезда, с него станется. А еще ей хотелось быть тут, поближе к эпицентру событий. С Глебом же и Томка справится, она за это взялась. Клятвенно заверила Машу, что прямо сейчас подъедет к ее дому и там подкараулит Уголька, если еще не поздно, и все ему объяснит. Маше останется после этого лишь ждать его звонка. Что он решит? Рискнет встретиться с Никифором или нет? Если да, то главное, чтобы это произошло не здесь, в доме, полном головорезов, на этом Маша и сама уже будет настаивать. Да, она доверяла слову Никифора, который казался ей выше банальной лжи, но Глеб был ей слишком дорог. Слишком.