Игра. Змеиный остров - Карина Шаинян

Ему ответили растерянным молчанием. Дима судорожно соображал, чего именно добивается Вова. Не может же он на самом деле положиться на волю случая. Здесь есть какой-то расчет.

— Удача… ты что, спички предлагаешь тянуть? — изумленно спросила Лера.

— Вот именно, — весело ответил Вова.

Может, он в дополнение ко всем своим способностям еще и фокусник, предположил Дима. Тогда его абсурдное предложение совершенно логично: небольшая ловкость рук — и Вова выходит победителем. Быстро и без потерь.

— Можешь устроить любую проверку, — раздраженно сказал Вова, снова отвечая на невысказанные мысли. — Не дергайся, у тебя все на лбу написано. Можешь сам отобрать спички, я вообще отойду и прикасаться к ним не буду.

— А почему вдруг он? — тут же напряглась Лера.

— Ладно, ты… Не важно, придумаем, как исключить обман. Мы же умные, — желчно усмехнулся Вова. — Это все детали. Вы на сам способ решения согласны?

— Пожалуй, это справедливо, — задумчиво проговорила Лера. — Нет, мне не очень нравится, идея дурацкая. Но лучше ничего нет, а я ужасно устала. Если можно закончить все побыстрее… Да, я согласна. Дима?

Дима молчал.

— Дима, пожалуйста, — умоляюще проговорила Лера, стиснула руки, переплетая пальцы с такой силой, что побелели костяшки. — Пожалуйста…

Просто сказать «да» — и все мучения закончатся. И, может быть, даже закончатся победой. Тридцать три процента — очень неплохая вероятность. Дима открыл рот и вдруг почувствовал сквозь тонкую ткань подкладки металлический холодок. Глупо полагаться на один шанс из трех, когда выигрыш гарантирован. А что, если короткую спичку вытянет Лера? Страшно представить, что она натворит, попади ей в руки власть. Да и Вова тоже хорош. Не хотелось бы, чтоб такой кроил мир по своему вкусу. Дима единственный из них троих достоин выигрыша, единственный сможет распорядиться им разумно. И кальмар ему поможет. Дима заставит убраться двух оставшихся в живых конкурентов с острова.

Но какой огромный соблазн. Он так устал. Сказать «да» — и через пару часов он будет попивать холодную колу на палубе лодки, идущей в Сиануквилль, и забудет этот жуткий остров, как страшный сон. И, главное, ему не придется решать, что делать с этими двумя. Он может просто отпустить их — и пусть сами разбираются со своей совестью. Кальмар может все. С такой волшебной вещью в кармане Диме даже не обязательно становиться помощником богатого психопата. Он сам добьется всего, чего захочет. Может быть, чуть медленнее, но добьется…

— Нет, — сказал Дима.

Лера тихо ахнула, прижала ладони к щекам, с ужасом глядя ему в глаза. Вова в бешенстве пнул консервную банку, и она с дребезгом отлетела прочь, разбрызгивая коричневатую воду.

— Псих, — с досадой бросил он.

— Может быть, — улыбнулся Дима. — А как насчет тебя? Если ты готов проиграть — то почему бы тебе просто не уйти? Две трети или единица — разница не так уж велика.

— Потому что если мы продолжим игру, то у меня уж точно побольше шансов, чем у тебя, математик ты хренов, — прорычал Вова.

— Вот тут ты ошибаешься, — не удержался Дима и растянул губы в ужасающей ухмылке.

Дима свернулся калачиком в своем любимом укрытии неподалеку от стоянки, там, где провел свою первую ночь на Кох-Наге. Плотная низкая крона давала почти прохладную тень и даже создавала ощущение уюта. Он в домике, он может присматривать за лагерем, а люди у костра его не видят. В зарослях, конечно, полно наблюдателей, но это другое. Это неприятно, но не страшно. Они Диме больше не соперники, Пленский никогда не возьмет таких неудачников на работу, так что пусть себе смотрят. Он не сумасшедший, как Кирилл, и не станет за ними гоняться. Просто не будет вынимать кальмара, пока не улучит момент, когда они все отвернутся. Ему не надо неотрывно смотреть на завораживающий серебристый блеск удивительного предмета, он вполне может думать и без этого.

Дима сунул руку в карман, нащупал гладкий металл; пальцы нежно оглаживали каждое щупальце, каждую грань фигурки. Голова болит… но он найдет решение, придумает, как применить кальмара эффективно и в то же время изящно.

Что-то важное мелькнуло в мыслях, когда он вспоминал о Кирилле. Что-то посущественнее мертвецов, которые подглядывают из зарослей и шепчут, подталкивая к опрометчивым поступкам. Картинка, яркая и резкая, как на навязчивой рекламе. Потное брюхо, обтянутое футболкой. Мерзкое, но восхитительно беззащитное перед нацеленным на него лезвием ножа. Один сядет, другой… другая — ляжет в песок. Однажды Дима уже додумался до этого решения, но струсил, пожалел глупого бугая. Тогда он еще не знал, что есть вещи, которые просто приходится делать, и мямлил, как выпускник детсада для слабонервных. Кох-Нагу пришлось послать к нему кобру, чтобы объяснить, что к чему.

Лера ляжет в песок, Вова — сядет. Отличный план, но, как и любую старую идею, его можно улучшить. С Пленского станется отмазать своего любимчика от тюрьмы, так что о наказании за убийство несчастной девушки Диме тоже придется позаботиться самому. Ничего страшного. Известно же: хочешь, чтоб было сделано хорошо, — делай сам.

Солнце приближалось к поверхности воды, и над пляжем зашелестел едва уловимый ветерок. Он принес от костра журчание воды, переливаемой в бутылку, — пластик работал, как резонатор, и звук получался гулким и сильным. Дима с трудом разлепил склеившийся рот: язык как будто присох к нёбу. Идти к людям не хотелось, но Дима опасался, что жажда и головная боль не дадут ему сосредоточиться.

— Явился, математик, — раздраженно бросил Вова.

Он лежал на боку, опираясь на локоть, и уныло чертил на песке чудовищно примитивные, кривые узоры. Вид у него был усталый и сварливый, как у замученной жизнью тетки, которую в час пик придавили в вагоне метро. Не отвечая на глупый выпад, Дима аккуратно обошел его, добрел до костра и принялся мелкими глотками пить горячую, вонючую жижу, которая заменяла им воду.

— Не передумал? — со смешной надеждой спросила Лера.

Дима хотел сказать ей что-нибудь едкое, пройтись насчет ее резко снизившегося интеллекта и детской наивности, но только криво улыбнулся и покачал головой. Какой смысл говорить с мертвецами? Он даже пожалел эту девушку, не подозревающую, что она обречена. Некоторое время Дима размышлял, нельзя ли как-то выкрутиться и оставить ее в живых. Если поменять их ролями… Нет, не выйдет: выкрутится, спишет все на самооборону. Может быть, даже сумеет обольстить Пленского — и конец игре, все Димины усилия пойдут насмарку. Печально, но выбора у Димы нет.

Лера напряженно присела на краешек бревна, нервозно обдирая ногтями корочки с многочисленных расчесов и царапин. Глаза ее суетливо бегали, то и дело останавливаясь на широкой спине лежащего Вовы. Всякий раз, когда это случалось, Лера нервно облизывала губы — и снова начинала озираться, как загнанный остромордый зверек, судорожно ищущий выход из ловушки. Бедная, с сочувствием подумал Дима, мучается, из последних силенок выдумывает план и не знает, что все зря, что даром напрягает свой невеликий умишко…