Лебеди остаются на Урале - Анвер Гадеевич Бикчентаев

увидел. У него была одна забота: ни на минуту он не забывал, что там, среди чилиги, в долине, отстоящей за сто километров от железной дороги, надо создавать нефтяную контору.

«В тресте тоже умники, — рассуждал он. — Легко сказать, в Башкирии шесть миллионов гектаров леса. Заходи, мол, и требуй. Попробуй-ка тут достать лес без наряда!»

Полдня он бегал из Совнаркома в трест Южураллес и обратно. Там его внимательно выслушивали и искренне сочувствовали. Все понимали, что речь идет о важном деле, но, как только доходило до практического решения вопроса, разводили руками:

— Кто же вам отпустит лес без наряда? Кому охота отвечать своей головой? Достанете наряд, тогда, пожалуйста, милости просим.

Ага Мамед не сдавался, с редким упорством объяснял, зачем он, Ага Мамед, командирован сюда из Баку. Убедившись, что ему не достать леса, он дал себе волю.

— К дьяволу! — кричал он. — Есть тут, в вашей Уфе, человек, который сумел бы мне помочь, или нет?

Холодный к его мольбам сотрудник треста, невозмутимо выслушав угрозы бурового мастера, посоветовал:

— Остается одно: зайдите к товарищу Алтынбаеву.

— Кто он, твой Алтынбаев?

— Вы охрипли, дорогой бакинец. Вам надо беречь свой, голос. Будете кричать — совсем сорвете его. Алтынбаев — секретарь обкома.

— У меня буровые, милый человек, разве можно тут не волноваться? Как у нас говорят, лопну от нетерпения! Где у вас тут обком?

Сотрудник усмехнулся.

— Обком-то рядом. Но сейчас уже поздно, вероятно, все разошлись.

— Чтоб мои невзгоды пали на тебя! Придется домой к нему поехать, — воскликнул мастер.

— Где это видано, чтобы секретаря обкома дома беспокоили?

Через полчаса бакинец уже стучался в третью квартиру на втором этаже.

— Вам кого? — спросил мастера невысокий мужчина в очках.

Ага Мамед, неодобрительно скосив глаза на фартук, повязанный поверх брюк, спросил:

— Туда ли я попал? Мне нужен секретарь обкома товарищ Алтынбаев.

— Проходите в ту дверь, — кивнул мужчина. — Вешалка налево. Вам придется немного подождать.

Оставшись один, Ага Мамед критически оглядел комнату. Обстановка так себе. Старый книжный шкаф, небольшой письменный стол.

«Странные порядки в этом доме, — подумал он. — Дверь открывает мужчина, он же возится на кухне».

В комнату вошел тот же самый мужчина, который открыл дверь мастеру. Ему, вероятно, было под пятьдесят. Глаза близорукие, тонкие губы, впалые щеки, усы. Ага Мамед считал: мужчина без усов — что бык без рогов.

— Я вас слушаю, — сказал мужчина, присаживаясь.

— Вы и будете товарищ Алтынбаев?

Хозяин утвердительно кивнул головой.

— Клянусь солнцем и луной! — воскликнул бакинец. — Секретарь — и вдруг в фартуке!

— Обед подогревал.

— Разве жены нет?

— Уехала в командировку.

— В таком доме хотя бы теще положено быть.

Алтынбаев развел руками.

— Не повезло мне. Жена без тещи попалась. Что поделаешь!

Ага Мамед протянул командировочное удостоверение.

— Пришел за лесом.

Алтынбаев, возвращая удостоверение, согласился:

— Лес теперь всем нужен. Сплавляем его в Донбасс, по Волге. И здесь много леса требуется.

Не слушая секретаря, Ага Мамед говорил:

— Да будет известно, я с утра бегаю по вашей Уфе. Плюнул себе на пятки и побежал. Носился так, словно у меня тысяча сердец. Я много говорил, да мало слушали меня. И никто мне не дал ни одного бревна. Потом ударил себя в грудь и пришел к вам. Вот такие-то дела, товарищ секретарь.

— Сколько леса нужно на первое время?

— Для начала тысяча кубометров, — осторожно сказал Ага Мамед, удрученный бесконечными отказами.

Секретарь стал подсчитывать на листке бумаги:

— Четыре вышки. Жилища надо строить? Надо. Подсобные помещения тоже нужны. Белов, когда я был у него, жаловался на мосты. Тысячи кубометров мало.

— Конечно, мало, — быстро согласился Ага Мамед, обрадованный таким оборотом дела.

— Для начала выделим вам две тысячи кубометров. Сегодня же обсудим этот вопрос на бюро. Лес получите из фонда башкирского строительства. А к этому времени оформите наряд.

— Ладно, товарищ секретарь.

— Других вопросов ко мне нет?

— Пока нет. Будут — приеду. Спасибо, товарищ Алтынбаев.

Однако, дойдя до двери, он остановился.

— Мне бы бумажку для верности.

— Значит, вам все-таки нужна бумага, а не лес?

— Клянусь солнцем и луной, — горячо оправдывался бакинец, — мне нужен лес. Но ведь в вашей Уфе мне не поверят на слово. Завтра опять придется бегать по кабинетам.

Алтынбаев сел за стол. Ага Мамед с беспокойством косился на дверь, боясь, что кухня оторвет секретаря от важного дела. Вдруг передумает? Тогда, считай, все пропало.

— Ты живи сто лет, а я — дважды по пятьдесят, — неслышно шептал он, не сводя глаз с пера секретаря обкома.

3

Сражение было подготовлено по всем правилам военного искусства. Белов усмехнулся: пригодился опыт гражданской войны.

Начал он с того, что привлек на свою сторону Милованову. Тут решающее значение сыграл разговор, который произошел между ними там, в дороге, перед тем как она решилась вернуться. Никогда не говорил он с таким жаром, как тогда.

Второй заботой было изолировать Казимира Павловича. Да, да. Без этого невозможно было покончить с «двоевластием»!

Теперь на очереди был Хамзин.

Он оказался более сложным человеком, чем предполагал Белов, скрытным и ловким. Многолетняя дружба связывала его с Великорецким. И Артем Алексеевич не знал, какую позицию займет Хамзин. А от этого зависело многое.

Надо сказать, после того как Белов вернул Милованову с полпути, отношения со всеми членами экспедиции изменились к худшему. Даже Людмила Михайловна оттолкнула его от себя, словно жалела, что согласилась вернуться. Теперь она всегда была сдержанной, недовольной. Казимир Павлович замкнулся, а Хамзин несколько раз при Белове затевал как будто безобидный и в то же время двусмысленный разговор.

— Любовь подобна лихорадке, она зажигается и гаснет без малейшего участия воли, — говорил Хамзин. — Женщин привязывают к человеку их же собственные милости… Мужчину унижает долгая осада; женщине, наоборот, она приносит славу…

Белов долго ломал голову, стараясь припомнить, где же он слышал или читал эти мудрые изречения. И наконец вспомнил. Это сказал Стендаль! И Белов сыграл злую шутку с Хамзиным. При очередной встрече как бы невзначай Белов сам начал атаку.

— Вы, Сагит Гиззатович, отлично разбираетесь в вопросах любви. Как вы думаете, любовь португальских монахинь относится к любви-страсти или к любви-влечению? Это физическая любовь или любовь-тщеславие?

Белов попал в точку. Хамзин перестал подшучивать над ним. Главный геолог придирчиво ознакомился с материалами исследования горного плато, с изысканиями Хамзина и выказал сомнение в целесообразности изучения горных районов.

— Вы идете кружным путем, — говорил он. — И без толку тратите время. Что вы скажете, если одна часть экспедиции найдет нефть, а другая зайдет в тупик? Мы своей славы не уступим, не поделимся с вами.

Белов не ограничился