Леди и одинокий стрелок - Валерия Вербинина

– А вы все-таки попытайтесь. Он подтвердит, что к Билли Мэллоуну я не имею ни малейшего отношения.

Уверенный тон Амалии сделал свое дело. Казалось, шериф начал колебаться.

– Ладно, парень, – сказал он. – А пока давай сюда руки. Сам понимаешь, мне не хочется, чтобы ты меня пристрелил. Или прострелил, ха-ха!

Амалия протянула руки, и шериф защелкнул на ее запястьях громоздкие наручники, соединенные толстой цепью.

– А теперь поднимайся и иди к двери. Но только без глупостей, Билли!

– Я не Билли, – сказала Амалия, которую все это уже начало раздражать.

– Ладно, парень. Ты попался, так имей мужество признать, что проиграл… Ты куда, Зак?

Вопрос был обращен к старому пьянице, который увязался за шерифом и его людьми.

– Мистер Фосетт, а моя награда… Ведь это я…

– Зак, – шериф положил руку ему на плечо, – ты нам пока не нужен. Иди проспись или еще лучше – напейся хорошенько. Когда надо будет, я тебя позову.

– Но награда…

– Ты что, думаешь, тебе ее так сразу дадут? Надо заполнить бумаги, то да се…

– Шериф!

– Отвяжись, тебе говорят!

Чахоточный ковбой привалился к стойке и мрачно глядел в сторону. Улучив момент, Амалия подмигнула ему и в сопровождении двух стражей проследовала к выходу.

Происшедшее казалось ей скорее забавным, чем наоборот. Ясное дело, им придется устанавливать ее личность, а когда шериф поймет свою ошибку, над ним не будет надрывать живот только ленивый. Испытывая неудобство от скованных рук, Амалия взобралась на Пегаса. Шериф ехал впереди, двое помощников окружили ее с боков, и один, не входивший в салун, замыкал шествие.

– Куда вы меня везете? – спросила Амалия.

– В тюрьму, – ответил шериф. – Там разберемся.

Амалия только улыбнулась про себя. Она не сомневалась, что когда они приедут в тюрьму, шерифа Фосетта ждет самый большой сюрприз в его жизни.

* * *

Рассказывает Билли Мэллоун.

Без лошади, без оружия, посреди незнакомой местности… Положение мое было, прямо скажем, не из лучших. Тем не менее кое-что я мог сделать. Для начала я подобрал «кольт» и стал искать патроны. Четыре я нашел, но остальные два как сквозь землю провалились. Тем не менее я почувствовал себя увереннее. Я засунул «кольт» в кобуру и двинулся по траве к дороге. Больше всего в тот миг я мечтал о встрече с желтоглазым, но он, конечно же, уже успел далеко уйти. Правда, он совершил одну промашку – ему не следовало оставлять меня в живых, и я надеялся, что благодаря этому смогу найти его и расквитаться с ним за все, что он натворил.

Я шел по дороге уже довольно долго, как вдруг мне навстречу выбежала моя лошадь. Не Птица, а та, на которой я ехал. Должно быть, с желтоглазым ей не понравилось, и она сбежала. Я малость воспрянул духом. С лошадью и четырьмя патронами я был уверен, что разыщу того малого хоть на краю земли.

Я дал коню шпоры. Он взвился на дыбы, но потом помчался так, что любо-дорого поглядеть. Должно быть, он тоже переживал за мое унижение. Я никогда никому не позволял безнаказанно издеваться надо мной и всю дорогу до ближайшего городишки развлекал себя разными приятными мыслями о том, как отыщу желтоглазого и что с ним потом сделаю. Больше всего я боялся, что он может уйти от меня, и, хотя это нехорошо, молил бога, чтобы он дал мне возможность поквитаться, а там будь что будет.

Сердце мое запело, когда возле салуна я увидел Птицу. Возле нее ошивался какой-то хмурый малый с «винчестером», у которого на физиономии было написано, что он тут не просто так. Я сразу же заподозрил неладное, но искушение было слишком велико, и я ввалился в салун.

За прилавком стояла здоровенная бесформенная баба, двое ковбоев примостились на стульях возле двери, а в глубине помещения сидел желтоглазый и о чем-то объяснялся с типом, у которого на куртке была звезда шерифа. У меня аллергия на шерифов – со звездами или без, все равно. Аллергия – это значит вроде как непреодолимое отвращение, я это слово вычитал в словаре. У некоторых, к примеру, аллергия на нищету, у других – на цветы, у третьих – на парней, которым вручили власть величиной с наперсток и которые готовы вывернуть вас наизнанку, чтобы только покрасоваться ею. Я покрепче ухватил «кольт» и спросил у толстой бабы, в чем дело.

– Да вот, Билли Мэллоуна поймали, – ответила она.

– Это кого? – оторопел я.

– Да вон того парня. Чудно, по виду я бы нипочем не сказала, что он бандит.

Тут я решил, что сплю и мне все это снится. Но тут желтоглазый поднял голову и увидел меня. Я не сомневался, что мне конец, – очень уж у него сделался насмешливый вид. Я попятился в угол, чтобы в случае чего продать свою жизнь подороже, но он отвернулся и спокойно продолжал беседовать с шерифом. Пот катился у меня по вискам, я весь взмок. Я не понимал, что происходит, но наконец он спокойно поднялся с места, дал надеть на себя наручники и прошествовал к двери. А прежде чем выйти, подмигнул мне. Ей-богу!

– Что будешь пить, малыш? – спросила хозяйка, шмыгая носом.

Я терпеть не могу, когда ко мне так обращаются. Мысленно я все перебирал в уме происшедшее и никак не мог понять, в чем дело.

– Бедный парень, – сказала хозяйка. – Ну и скотина ты, Зак!

Она обращалась к старому, вонючему забулдыге, который как раз в этот момент приблизился к стойке.

– Скоро я буду богат, – промолвил он важно. – Марта, налей мне пива.

– Пошел вон, сволочь! – отозвалась она. – Больше ты у меня ничего не получишь. – А затем обратилась ко мне: – Вы представляете, это он сдал бедного парня. Господи, ведь ублюдок Фосетт его повесит! Как пить дать, повесит!

Меня словно током ударило. По правде говоря, меня никогда в жизни не ударяло током, но в книжках так часто пишется.

– Но шериф не может так поступить, – сказал я. – Он должен доставить его в тюрьму округа…

Толстуха горько улыбнулась.

– Прошлым летом Фосетт повесил моего племянника, обвинив его в конокрадстве. Потом выяснилось, что его подставили, потому что он заглядывался на жену шерифа. Фосетт – сволочь!

И в это мгновение я понял, что мне следует сделать.

Пятеро всадников оставили городок и двинулись навстречу солнцу по равнине, поросшей чахлыми кустиками и редкими деревьями. Шериф победно усмехался себе в усы, и улыбка его нравилась Амалии все меньше и меньше.

– Когда мы приедем? – спросила Амалия.

– А ты что, Мэллоун, торопишься? – осведомился один из помощников Фосетта.

– Я не Мэллоун, – раздраженно сказала Амалия. – Покажите меня любому, кто его знает, и вы без труда убедитесь, что я не лгу.

– Очень мне это надо, бандюга, – отозвался шериф. – Все равно тебя уже приговорили в Сан-Антонио, так что…