Первый бал - Энн Эшли

— Куда они отправились, Верити? Вы не знаете?

— Подозреваю, что они в Каслфорд-Грейндже, — ответила Верити, не видя смысла лгать, и рассказала, что обнаружила сегодня в старом особняке.

— Лоренс Каслфорд — предатель, — пробормотала Сара, не выказав никакого удивления. — Что ж, Маркус никогда не доверял ему, а я никогда не сомневалась в его оценках.

— Я чувствую себя такой виноватой, Сара, ведь я подвергла опасности и жизнь вашего мужа.

— Это было решение Маркуса — сопровождать Брина. И я никогда не стала бы отговаривать его, даже если бы была в силах сделать это.

Гордая улыбка заиграла на ее губах.

— Но каким образом вы оказались вовлеченной в это дело?

Верити уже давно пришла к выводу, что Сара Рэвенхерст умела слушать, но не была ни неприлично любопытной, ни назойливой. И поскольку Маркус тоже оказался вовлеченным, Верити посчитала, что Сара имеет право знать больше.

Устроившись поудобнее в кресле, Верити уже собралась рассказывать о своих приключениях с кучером в третий раз, но тут вдруг услышала звуки, которых так нетерпеливо ждала.

— Я пойду узнаю, в чем дело. — Сара встала, а Верити была не в состоянии шевельнуться. — Брин не будет в восторге, если увидит, что вы не спите.

Это меньше всего беспокоило Верити, но она промолчала. Ей оставалось только ждать. Сара сейчас вернется, и если это прибыл посыльный, то любые новости, хорошие или плохие, вскоре станут известны и ей.

Дверь снова открылась. Верити, едва дыша, ждала вестей. Она встала, увидев, кто стоит у двери, повернувшись к ней спиной.

— Кучер?.. — Верити, прихрамывая, сделала несколько шагов к нему, но он так и не повернулся. — Значит, вы получили мое послание? — Это прозвучало так глупо, но она все еще была в шоке от его неожиданного появления.

— Да, барышня.

— Все кончено… наконец?

— Да, барышня.

Она, прихрамывая, подошла ближе.

— А Брин?.. Маркус?.. Они в безопасности? — с трудом произнесла она, потому что у нее вдруг пересохло в горле.

— Рэвенхерст сейчас со своей женой, барышня.

— А Брин? — Ответа не последовало, и сердце ее сжала леденящая рука страха. — Что с ним? Что случилось с Брином? — От ужаса ее голос почти сорвался на крик. — Да говорите же вы, черт возьми!

— Ничего, барышня. Не волнуйтесь! — Кучер круто повернулся и сдернул с лица шарф. — Он здесь, моя дорогая… здесь.

Верити в изумлении смотрела в эти озорно блестевшие карие глаза. Она поняла, что напрасно отказывалась поверить в то, что подсказывали ей ее чувства, подсказывали уже так давно. Злость захлестнула ее. Все напрасные и бессмысленные мучения, через которые она прошла по его милости, всплыли в ее памяти.

Не помня себя от ярости, она размахнулась и, прежде чем Брин успел уклониться, отвесила ему оплеуху. Удар был таким сильным, что треуголка слетела с его головы и покатилась по полированной конторке Маркуса, сметая с нее по пути бумаги.

— Подлец! — закричала она и хотела убежать от него, но Брин ей не позвонил.

Крепко прижав ее руки к бокам, он понес ее через всю комнату и сел в кресло, удерживая ее на коленях.

Он считал, что она имеет полное право чувствовать себя обиженной, и не делал даже попытки остановить поток оскорбительных эпитетов, которые она изливала на него. Большую часть из них, как он подозревал, она почерпнула не в элитарной школе в Бате. Он предусмотрительно крепко держал ее руки до тех пор, пока, обессиленная и выдохшаяся, она не расплакалась.

Ему удалось насильно всунуть свой носовой платок в ее сопротивляющиеся пальцы.

— Я не хотел тебя обидеть, моя дорогая, — прошептал он, прижимая ее голову к своему плечу и гладя шелковые черные кудри.

— Ты… обманывал меня… с самого начала, — обвинила она его. На этот раз, когда она попыталась сесть прямо, он не стал препятствовать.

— Нет, маленькая моя, это неправда. — Навеянная воспоминаниями улыбка тронула его губы. — Маскировался я для других целей. Я сказал тебе об этом, когда мы приехали в Лондон, помнишь? Что ты создана для меня. Я говорил совершенно серьезно.

Недоверчивый взгляд остался, но он заметил искорки любопытства и воспрянул духом.

— Однако в тот день, когда мы встретились в Гайд-парке, я понял, что здорово ошибался, самонадеянно предположив, что всего добьюсь, стоит только захотеть. Какое там! Ты смотрела на меня как на прокаженного! Теперь-то я понял, почему. Но тогда я, слава Богу, не знал, что твое недовольство было направлено против…

— Очень умно! — перебила она. — Тебе удалось многое выпытать у меня, когда ты скрывался в обличье кучера, правда? — Она сердито посмотрела на него и заметила его жалкую попытку скрыть улыбку, но сильное желание дать ему еще раз по уху уступило место безудержному любопытству. — Как тебе удалось так быстро вернуться в эту комнату той ночью?

— Это было не так просто, должен тебе сказать. Едва я успел спрятать свою накидку и треуголку в комод в холле и запереть входную дверь, как услышал, что ты пытаешься войти.

Верити не знала, на кого больше злилась, на него, за то что он вел с ней двойную игру, или на себя, за то что позволила себя обмануть.

Он прочитал ее мысли.

— Я старательно играл свою роль, но, поверь мне, в мои намерения никогда не входило использовать это против тебя. Так уж случилось, что в роли кучера я был знаком с твоим дядей в твоих глазах и менять что-либо не имел права.

Он помолчал немного, потом виновато улыбнулся.

— Как кучер я мог видеть тебя только изредка, а мне было этого мало. В своем собственном облике я имел возможность видеть тебя гораздо чаще. И я очень надеялся, что спустя какое-то время ты снова полюбишь меня. Мне надо было только постараться, чтобы у тебя возникала потребность в моем обществе.

Верити глубоко вздохнула.

— Отвратительно!

— И я не ошибся в этом, что доказала последняя ночь, — продолжал Брин, словно она ничего не сказала. — Однако, маскируясь, мне успешно удавалось скрывать свое лицо, но не свои чувства. И я очень надеялся, что ты простишь меня, когда я откроюсь. Но тут вмешались обстоятельства. Я просто не успел.

Верити почувствовала, что начинает сдаваться, но удержалась от того, чтобы по глупости простить его, как только взглянула на кусочек батиста, который держала в своей руке Она с негодованием отметила, что-то была точная копия того платка, который он дал ей в Малом Фрампингтоне.

— Никогда не входило в планы причинять боль? — повторила она с новым воинственным блеском в глазах. — Ты отшлепал меня, Брин Картер!

Он не мог сдержать смеха, но в отношении этого конкретного инцидента был тверд.

— Ты не должна была ни при каких обстоятельствах отправляться туда одна и ты знала это! Мужчины могли справиться без тебя — это их работа.