Откровения романтика-эротомана - Максим Якубовски

— Хороший вид. У тебя сзади, — заметил я.

— 0! — как будто она не понимала, какой восхитительный спектакль разыгрывала передо мной.

— Стой на месте, — приказал я, мягко пошлепывая ее по правой ягодице.

— Хммммм… — вздохнула Люба.

— Ни слова, — продолжил я, задирая черную юбочку ей на талию, полностью обнажая едва прикрытую задницу. Я неожиданно дернул за эластичные трусики и сорвал тонкую ткань с ее тела.

— Ты…

— Спокойно, — скомандовал я. — Я куплю тебе новые.

Я просунул руку ей между бедер, раздвигая ноги шире. Как я и ожидал, она уже была вполне мокрая. Лобковые завитки были покрыты сгустками клейких выделений. Я двинулся вперед, прижав все ее тело к металлическому барьеру. Я и сам уже был вполне твердым. Свободной рукой расстегнул молнию своих черных джинсов.

— Наклонись, — попросил я.

— Здесь? — слабо запротестовала она.

— Здесь. Сейчас.

Я топтался на пятачке, джинсы легко соскользнули на пол балкона, и двумя пальцами я подготовил ее к соитию. Люба мягко простонала. Я заметил, что за нами наблюдает сидящий на другой стороне канала человек средних лет, в его руках была удочка, а рядом, на каменной оградке канала, стояла коробка с обедом и бутылка минеральной воды. Он заметил наши действия и уставился на балкон, пытаясь вглядеться получше.

— Смотри, — сказал я Любе, — тот человек, вон там, он нас видит.

Безумная идея пришла мне в голову.

— Задери свою футболку, — сказал я ей. Она подчинилась. Я достаточно хорошо знал ее и понимал, что это ее раззадорит. Я расстегнул молнию ее короткой черной юбки и сбросил ее на пол. Теперь человек с другой стороны канала видел все целиком. А затем я грубо вошел в нее. Я трахал Любу на балконе и думал о том, что происходит в голове того человека. Что он на самом деле видит? Со своего места я видел его нечетко, даже через очки, но мое зрение далеко от идеального. Пока я объезжаю Любу, смотрит ли она на него или же стоит с закрытыми глазами? Наслаждается ли он своей эрекцией? Люба дрожала от моих грубых движений.

Возможно, из-за этой странной обстановки мы оба кончили быстро. Мужчина сидел, не отрывая от нас глаз. Кончив, я выскользнул из еще текшей пизды. Я собирался пойти обратно в номер, но Люба остановила меня.

— Подожди, — сказала она, затем обернулась, опустилась на колени и взяла мой все больше и больше слабеющий и уменьшающийся хуй в рот. — Я тебя вычищу, — пояснила она.

Я понимал, что этот спектакль разыгрывался только для нашего вуайериста. Под медленными и тщательными движениями ее языка я снова стал почти твердым, а она продолжала слизывать с члена наши смешанные выделения.

— Мы хороши на вкус, — промурлыкала она.

— Время настоящей еды, — ответил я, и мы направились в комнату, принимать душ и переодеваться. Всего в полумиле от канала, на пути в порт, располагалось двенадцать или тринадцать рыбных и морских ресторанов, и в наш первый вечер в Сете я запланировал устричный пир. Раньше Люба никогда не пробовала устриц. Когда, после некоторого замешательства, она попробовала одну, взяв с моей тарелки, то, к моему большому удивлению, нашла ее структуру и вкус отвратительными. Она предпочла салат и рыбу. Той же ночью она заметила, что даже моя сперма имеет привкус устриц, но я решил, что она слегка фантазирует.

На следующий день мы взяли машину и отправились на побережье, и за прудами нашли заброшенный пляж, на котором, в неподвижной тишине, прятались фламинго. Туристический сезон закончился, пляжи опустели, и, несмотря на отсутствие солнца, мы разделись догола. Море приобретало мрачный осенний оттенок, мы вглядывались в плоский морской горизонт и бесцельно трахались в тени маленькой дюны, и все вокруг было наполнено печалью. С моря дул тихий бриз, из-за этого во все укромные места набралось песка, и то, что поначалу казалось хорошей идеей, обернулось неудобствами и даже болезненными ощущениями. Да, со своими многочисленными бывшими подружками я много практиковался в сексе на природе, хотя это было по большей части на Карибах или на Мальдивах, под свирепым солнцем!

В наш третий день мы отправились по маленькому городку за покупками, и я купил для Любы очень красивое нижнее белье, которое она, конечно, пообещала надеть и продемонстрировать. Я даже подобрал себе в местном «Монопри» темную рубашку с коричневыми пуговицами. Все время нашей прогулки мы медленно всходили на холм в Симетьер Марин, туда, где похоронены местные певцы и поэты, и любовались безмятежным морем, которое отделяло нас от берегов Северной Африки. К полудню мы были немного печальными и уставшими и, вернувшись в отель, заснули непорочным сном в узкой кровати, заключив друг друга в объятия. Когда проснулись, солнце опускалось в канал, и Люба спросила у меня, что ей надеть. Я попросил ее примерить новое нижнее белье и в шутку заметил, что ее растительности требуется стрижка.

— Ну так подстриги, — предложила она.

Я принес свой несессер, разложил ее на кровати, широко раздвинув бедра, и, поглядывая на ее всегда столь широкое отверстие раскрытой пизды, начал стричь поросль половых губ своими маленькими острыми ножницами для ногтей. Эта чисто интимная игра явно ее возбуждала, маленькие волоски спадали по ее теперь зияющей пизде, рассыпаясь, словно паутина. Я действительно однажды предложил побрить ее, но она отказалась, боялась, что после этого появятся прыщики и кожное раздражение. Когда я закончил, она была почти лысой, и сам вид этого доставлял мне огромное наслаждение. Подстриженные завитки и эта щетина была свидетельством того, что Люба больше не ребенок.

— Вуаля, — сказал я, любуясь своей работой.

— Tres bien, — Люба посмотрела вниз и одобрила. — О, да ты почти ничего не оставил, — заметила она.

Ее лицо слегка вспыхнуло, и ее вид, сидящей на краю кровати с так широко раздвинутыми ногами, обнаженными внутренними складками и всем, что было ниже талии (она все еще была в рекламной футболке антологии криминального чтива, которую я ей одолжил для сна), дал пищу моему воображению.

— Ты должна идти на улицу сегодня вот так, — предложил я.

— Вот так? — ее глаза расширились.

— Ну, ты можешь надеть свою длинную юбку, вот ту, с цветочными мотивами, — добавил я.

— Она почти прозрачная, — сказала Люба.

— Так и есть.

— Ты уверен?

— Абсолютно. На самом деле я этого требую.

— О'кей, — согласилась она. — А какую тогда футболку мне следует надеть? — спросила Люба, роясь в своем маленьком чемоданчике.

Мы решили отправиться в порт, в этот сонм гостеприимных ресторанов и баров, и, идя позади Любы по узкому проходу между стенами и каналом, я успел увидеть последние лучи дневного солнца, сияющего сквозь ее юбку, выделяющего острый силуэт ее длинных ног. Хотел бы я знать, видят ли окружающие, что под ее юбкой ничего нет.