Глаз ведьмы - Василий Веденеев

Он на секунду замялся, решая: стоит ли рассказывать Туру о голом старике? Нет, взялся молчать, так молчи; если не признался ни докторам, ни родному отцу, то не признавайся и приятелям. На Востоке издавна говорят — если не хочешь, чтобы тайна стала известна врагу, то не доверяй ее даже другу, поскольку дружба не может длиться вечно. Конечно, Володька — парень надежный и проверенный, но кто знает, что станет с ними дальше вытворять капризная и переменчивая судьба? В наши времена и люди, и обстоятельства меняются удивительно быстро и, к сожалению, далеко не всегда в лучшую сторону.

— Начальство, конечно, злится, — понизив голос, рассказывал Володька. — Ребята во всех подробностях расписывают, какие там случаются баталии, но Трофимыч по старой памяти тебя в обиду не дает.

— Не обольщайся, ему нужно и себя прикрыть.

Действительно, с чего бы Мякишеву горой вставать на защиту подчиненного? Это совсем не в характере Трофимыча, никогда не любившего попусту рисковать своей плешивой головой. А резон для риска он всегда определял самолично, и никто не мог его переубедить, если Трофимыч сказал «нет». Значит, Сергей ему зачем-то нужен, и не исключено, нужен всего лишь как жертвенный баран, которому можно раскроить ножом горло и напоить жаждущих крови грозных жителей милицейского Олимпа?

Танечка вымыла арбуз и поставила его на тумбочку. Тур достал нож и с хрустом надрезал полосатую корку. Из-под ножа брызнул сладкий красный сок, он показался Сергею кровью, жертвенной кровью, а хруст — предсмертным хрипом.

— Ты чего? — слегка подтолкнул его локтем Володька и протянул большой сочный ломоть. — Держи!

Серов взял и подумал: раньше он ни за что не додумался бы до подобных ассоциаций, а теперь они сами лезут на ум. Уж не сдвинулось ли нечто в его мозгах, незаметно, зато основательно? Да только как это узнать? Впрочем, есть один способ.

— Володь, — выплевывая косточки, обратился он к Туру, — помнишь, у тебя знакомый доктор-психиатр был? Чуть ли не профессор.

— Почему был? Он жив-здоров и действительно профессор. Только ты несколько преувеличиваешь значимость моей персоны: он друг нашей семьи, вернее, старый друг отца.

— Ты можешь попросить его посмотреть меня?

Тур испытующе поглядел на приятеля и утвердительно кивнул, но тут же поспешил уточнить:

— Хочешь, чтобы он пришел сюда? В госпиталь?

— Зачем же, — отказался Сергей, хотя ему очень бы этого хотелось. — Ворошить осиное гнездо и навлекать на свою голову новые невзгоды? Вдруг его здесь кто-то узнает? Нет, лучше проконсультируюсь, когда выпустят на волю.

Вытирая руки салфеткой, Володька подкинул новую идейку:

— Скоро гулять разрешат. Может, в парке состыкуетесь?

— Я же сказал, — недовольно поморщился Серов, и приятель умолк.

Доели арбуз, поболтали о всякой ерунде и стали прощаться. Сергей выполз проводить друзей на лестничную площадку, пройдя через весь длинный коридор отделения. Оказывается, вон на какие подвиги он уже способен! Силы прибывают с каждым днем, и случившееся с ним иногда кажется кошмарным наваждением, привнесенным сюда, в светлый мир, из чужой и мрачной сюрреальной вселенной, лишь изредка дающей знать о себе катастрофами и нелепыми смертями, когда защитный барьер не выдерживает напора зла и ненависти. Однако как бы там ни было, то, что случилось, уже случилось, и повернуть время вспять никому не дано.

— Жаль, Зайденберг очень бы пригодился, — прощаясь, Тур чуть дольше задержал руку приятеля в своей, и тот понял: Володька собирался еще что-то спросить или сказать, но при Татьяне не хочет этого делать.

— Ладно, — Серов похлопал его по плечу и поплелся к открытому окну — хотелось покурить в одиночестве и подумать. Не тащиться же в курилку, где бесконечно велись надоевшие до чертиков разговоры о службе?

Прикурив, Серов оперся локтями о подоконник и выпустил струю дыма в духоту летних сумерек, потихоньку начинавших окутывать город. Сквознячок подхватил табачный дым и растворил его в вечернем воздухе.

М-да, жратвы ему наносили столько, что полгоспиталя прокормить можно. А тут кусок в горло не лезет! Да, он похудел, штаны болтаются, но это ерунда, если самое главное — твое будущее — скрыто туманом неизвестности и старательно завуалировано нагромождениями пустых слов, лживых заверений и липовых гарантий. И варится за спиной густая юшка, которую скоро предложат расхлебать подполковнику Серову, а когда внезапно обернешься — сзади или никого, или все стоят с приклеенными к рожам благожелательными улыбочками и снисходительно переглядываются: больной, чего с него взять?

Естественно, про варево он фигурально. Но куда мог подеваться пистолет? Тульская сталь крепка, ее не раздолбаешь кирпичами… Если захотят, против него могут выдвинуть серьезное обвинение. Утрата табельного оружия! Вот почему отец так насторожился, когда Сергей полез за свертком — он знал, в чем могут обвинить сына, и боялся, что тот передаст ему оружие и попросит отнести домой.

И еще Игорь Викторович постоянно таскает к нему разных специалистов — то отоларинголога, то окулиста, то дерматолога. Они все как один радостно заключают: подполковник Серов абсолютно здоров! Но от этого ничуть не легче на душе — чует она: таким способом начинают протягивать подполковника Серова через медкомиссию. А с какой целью, позвольте спросить? Просто проверяют, все ли в порядке после случившегося?

Нет, непременно нужно показаться психиатру со стороны: пусть посмотрит и скажет правду, какой бы она ни была.

— Вот ты где!

Услышав знакомый голос, Сергей оглянулся: вдруг у него слуховые галлюцинации? Не верить глазам? Перед ним стоял улыбающийся Мякишев. В белой рубашечке с короткими рукавами, пиджак свернут и переброшен через руку, а на поясе брюк висит маленькая щегольская кобура с бразильским револьвером — теперь среди руководства стало модным иметь экзотическое оружие. Кто завел себе «вальтер» ППК, как у знаменитого Джеймса Бонда, кто — американские короткоствольные крупнокалиберные револьверы типа «агент», а Трофимыч раздобыл аж бразильскую пукалку калибром девять миллиметров. Если с близкого расстояния продырявить, мало не покажется.

— Дай прикурить, — Мякишев сунул в рот сигарету и прикурил ее от окурка Серова. Выпустив дым через стиснутые желтоватые зубы, Трофимыч дежурно справился: — Как здоровье?

— Ничего, ползаю. Спасибо, что приехали навестить.

Сергей недоумевал, как сюда занесло Александра Трофимовича, обычно за версту обходившего любые медицинские учреждения. Неужели в нем проснулись простые человеческие чувства, и он решил проведать больного?

— Вот, гостинцы тебе, — Трофимыч поставил на подоконник яркую полиэтиленовую сумку с изображением пальм и красоток. В ней лежала гроздь крупных бананов, яблоки, апельсины, виноград и какие-то сверточки.

— Да что вы, спасибо, у меня и так все есть.

— Ничего, ничего, бери. Сестричек угостишь, — заместитель начальника управления игриво подмигнул и неожиданно спросил: — Из особки к тебе еще никто не подкатывался?