Волк насторожился - Александр Бушков

– «Тайна Юлии», – сказал капитан.

– Что? – Данил невольно вздрогнул.

– Название такое, – капитан показал книжку в захлопнутомвиде. – Зейдлер-Зборовский, знаменитая серия о майоре Довнаре. Пикантночитать, знаете ли, то и дело о собственную фамилию спотыкаясь. Я вам потом дам.Коньячку хотите?

– Наливайте, – сказал Данил. – Самую малость.

Кабинет был в надлежащей степени эффектен: в углукрасовалась модель трехмачтового парусника, одну стену занимал советскийвоенно-морской флаг, на другой мирно соседствовали портреты адмирала Колчака,маршала Пилсудского и самого капитана в старинном кунтуше, с рукой на рукоятипозлащенной сабли.

Капитан Ежи Довнар, младше Данила десятью годами, не безнекоторых оснований считался личностью исторической. Как и Данил, прапраправнуксосланного сюда за которое-то из восстаний поляка. Поляков отчего-то принятобыло ссылать главным образом в Шантарскую губернию, где они из-за хроническогонедостатка грамотных великороссов частенько выходили в чиновники, а один стотридцать лет назад даже положил в этих краях начало пивоварению, открыв первыйв Шантарске пивзавод. Дедушка и отец Довнара (до тридцать одного годаписавшегося Георгием) стали речниками, а Жора, пренебрегая пресной водой,поступил в военно-морское училище и к тридцати одному году был уже капитаномвторого ранга, имея под своей командой эсминец с классическим именем«Стерегущий».

Блестящую карьеру кавторанга, весельчака, бабника иконсерватора, сломал ГКЧП, представления о том не имея. Роковое восемнадцатоеавгуста застало эсминец на рейде одного не самого большого, но и не самогомаленького черноморского города, куда Довнар пришел, эскортируя явившийся сдружеским визитом учебный парусный корабль военного флота однойлатиноамериканской страны.

В тогдашней неразберихе штаб флота как-то забыл о«Стерегущем» и приказов ему никаких не посылал – а потому кавторанг действовалсамостоятельно, опираясь исключительно на официальные сообщения московскогорадио и позицию военного министра. В девять часов утра он собрал на бакекоманду, произнес краткую, но образную речь, велел на всякий случай расчехлитьорудия, просемафорить флажками латиноамериканцам, что они обязаны держатьнейтралитет, а в пять минут десятого к берегу уже пошли мотоботы с десантом.Еще через четверть часа морячки Довнара, вооруженные автоматами и разбитые намелкие группы, заняли в городе все, что с военной точки зрения стоило занять. Вчем их горячо поддержали сотни полторы пенсионеров-ветеранов с краснымибантами, а также вдрызг пьяный боцман с «латиноса», загостившийся на берегу ещес вечера (в латиноамериканских странах военные перевороты – дело будничное ижитейское, и боцман охотно примкнул к ветеранам, целые сутки искреннепринимавшим его за испанского коммуниста). Городские власти с превеликой охотойустранились от руководства, а городские демократы, числом четверо, ушли вподполье и сопротивления не оказывали (первое время они, правда, строилифеерические планы потопления реакционного эсминца либо взятия его на абордаж,но потом как-то успокоились).

Три дня молодой кавторанг был полновластным хозяиномкурортной жемчужины, которая, в общем, жила все это время прежней беззаботнойжизнью, а визгом моды стало для отдыхающих – пойти на набережную и сняться нафоне эсминца.

Увы, Бонапарта из Довнара не вышло, ввиду известного финалавсей затеи. Был шанс не только сохранить погоны, но и заполучить очереднуюзвездочку – стоило лишь, честно глядя в глаза комиссии, заявить, что город былвзят на шпагу как раз под флагом демократии, для защиты его от путчистов (благопротиворечащих тому бумажек не было). Иные жуки так и поступили. Но потомокшляхтичей каяться и вилять из гонору отказался и вылетел с флота, что твояторпеда. Вернувшись в Сибирь, он долго мыкался с клеймом «пособника путчистов»,пока не попал к Лалетину, стоявшему выше таких пошлостей. По мнению некоторых,Довнар после пережитого самую чуточку поехал рассудком (что, впрочем, Данилу,помнившему свои собственные переживания, ничуть не казалось удивительным).Заявив, что уходит во внутреннюю эмиграцию, Довнар полонизировал имечко, выбилновый паспорт (не без помощи Лалетина, любившего в людях безобидные странности,если они не мешали делу), стал регулярно ходить на мессы в возвращенныйкатолической общине дореволюционной постройки костел. Ездил даже в Польшу,чтобы присмотреться к исторической родине, но нашел ее скучноватой итесноватой.

Данил, отставив рюмку, достал из сумки атлас, нашел нужнуюстраницу, провел по карте авторучкой:

– У вас есть лоции этих мест?

– У меня есть лоции в с е й Шантары, – сдостоинством сказал капитан. – Со всеми судоходными протоками.

– Меня интересуют эти места.

– Здесь? – капитан заглянул ему черезплечо. – Второй шкаф, третья полка…

– Доставайте.

Данил возился минут десять, совмещая в уме речные лоции иполученные от Глаголева карты. Поднял голову:

– Сможете пристать здесь? А здесь? Здесь? Глубина уберега неизвестна, правда…

– Эхолот у меня японский. Как и прочее оборудование. Смоей осадкой в восемьдесят сантиметров и водометом прижмусь к любому бережку,лишь бы он был не болотистый…

– Ну и прекрасно, – сказал Данил. – Ктосейчас на борту?

– Пятеро. Нет радиста, кока, обоих стюардов и механика.

– С теми, что есть, в рейс выйти сможете?

– Если будет приказ.

– Считайте, вы его получили, – сказалДанил. – Сколько у вас оружия?

– Охотничьего – полная стойка. В сейфе три пистолета,автомат и помповушка.

– Горючее?

– Полные баки.

– Мои приказы обсуждению не подлежат?

– Не подлежат. Пока нет отменяющих их распоряженийшефа.

– Заприте радиорубку, – сказал Данил. Написал налистке несколько строк, вложил его в конверт и заклеил, лизнув языком. –Всякое сообщение с берегом прервать. С наступлением темноты отвалите и пойдетек устью Номочона. В шесть утра вскроете этот конверт. Если кто бы то ни было,кроме меня, попытается силой вторгнуться на борт, уходите, не дожидаясьтемноты. Никаких распоряжений из «Интеркрайта», если они не подтверждены личномной, не выполнять. В ком из экипажа не уверены?

– Уверен во всех.

– Раздайте оружие. С властью не воевать – простоуходите… – он чуть не ляпнул «в море», настолько этот разговор напоминалдиалог из пиратского романа. – Если придут не власти, а кто-то д р у-г о й– разрешаю при необходимости открывать ответный огонь. Но не увлекайтесь, вашазадача – беспрепятственно уйти из Шантарска. Вопросы будут?

Капитан Ежи Довнар смотрел на него истово, азартно,влюбленно.

– Это ведь не игра? – спросил он звенящимголосом. – Не маневры? Правда?

– Это война, – сказал Данил. – Наша маленькаявойна…