Наследники земли - Ильдефонсо Фальконес де Сьерра

махнул в ответ; Дольса шла в его сторону. Парень не сдвинулся с места, не убрал правую руку ото лба и смотрел на ее приближение – бездумно и молча.

А Дольса остановилась возле корзины с виноградом и погрузила руки в ягоды.

– Выбирай! – неожиданно предложила она, выставив вперед два сжатых кулака.

– Оставь меня в покое! Почему ты мне ничего не сказала?

– Я тут совершенно ни при чем. Обо всем условились матушка, дядя и дедушка. Я была всего лишь маленькой девочкой.

– Но… ты выходишь замуж!

Дольса замолчала. А потом, как будто речь шла о самом важном, повторила:

– Выбирай.

Уго вгляделся в ее лицо: на нем сейчас не было той суровости, от которой он столько мучился.

– Ну пожалуйста, – взмолилась Дольса.

– Левая, – уступил он.

Вместо того чтобы разжать пальцы, Дольса сдавила виноградины в кулаке так, что брызнул сок. А потом поднесла ладонь ко рту Уго:

– Я хочу, чтобы ты стал первым мужчиной, который отведает сока этих ягод, раз уж ты их выбрал.

Не поворачивая головы, Уго скосил глаза в сторону давильни. Маир, по всей вероятности, работал внутри: ему нужно было многое подготовить. И тогда юноша слизал красный сок, стекавший по пальцам Дольсы.

– А еще я хочу, чтобы ты стал первым мужчиной, который мной овладеет.

Дольса давила ему на плечи, пока Уго не уступил и не опустился на колени. Девушка опустилась рядом, задрала подол его рубахи, спустила штаны и погладила его восставший член. Уго задрожал. По телу его пробежала сладостная волна. Дольса отодвинула острые камни, легла на спину, потянула наверх свою рубашку, заголив лобок, покрытый курчавыми каштановыми волосками, и притянула Уго к себе. Девушке пришлось помочь ему рукой. Уго шумно дышал и яростно наваливался сверху. Дольса заставила себя не думать о боли внутри. «Я тебя люблю», – раз за разом повторял Уго. Дольса молчала. Боль утихла, и девушка уже сама начала двигаться в ритме лихорадочных рывков, когда Уго достиг оргазма и выплеснулся в экстазе. Дольса разом почувствовала себя и опустошенной, и наполненной им.

– Я тебя люблю, – еще раз повторил Уго, потный, пыхтящий, всем весом придавивший девушку к земле.

Дольса ничего не ответила. И тишина неожиданно напомнила любовникам, где они находятся.

– Вставай! – поторопила Дольса. – Только сперва оденься, ради всего святого! – прошипела она растерявшемуся парню.

Уго подчинился. Он выпрямился и огляделся по сторонам.

– Маира не видно, – успокоил он подругу.

Дольса тоже встала.

– Я… – залепетал Уго.

– У меня много дел, – отрезала Дольса.

8

– Есть такие фелюги, они каботажем ходят из Барселоны – в основном в Валенсию, но могут заходить и дальше.

Уго знал, о чем идет речь. Суденышки с малой осадкой, с косым парусом, как правило, двенадцативесельные, фелюги были приспособлены для мелкой торговли, а еще, хотя места на них было немного, на борт принимали и пассажиров – двух-трех, в крайнем случае могли взять и четверых.

– Твоего золотого флорина будет более чем достаточно, чтобы они взялись тебя перевезти. А оттуда до Картахены…

Уго сам пришел на королевскую верфь и попросил позвать Жоана Наварро, чтобы тот подсказал, как ему отправиться на поиски Берната. Суматоха вокруг сицилийской армады так и не утихала. А теперь Уго должен был сказать правду.

– А на двоих? – перебил он Жоана. – Золотого флорина хватит на двух пассажиров?

Наварро хитро прищурился:

– Я ее знаю?

– Нет. – Уго энергично замотал головой. – На двоих хватит?

– Надеюсь, парень, ты не замыслил никаких сумасбродств.

Сумасбродств… Точно так же высказалась и Дольса в тот день, когда Уго заговорил с ней о побеге. «Ты сошел с ума» – вот что она сказала. Однако потом сменила гнев на милость, и они занялись любовью. Да разве вся жизнь Уго не превратилась в одно большое сумасбродство? Виноград они собирали молча. Уго несколько раз пытался заговорить с Дольсой. «Молчи! Ничего мне не говори! – велела она. – И не смотри на меня!» – прикрикнула девушка, заметив взгляд парня, прикованный к ее грязному, липкому лицу, манящему мух. И Уго не смел говорить. Не смел насладиться созерцанием… пока не пришло время давить виноград. Саул и вся его семья праздновали сбор нового урожая и хором подбадривали Дольсу и младшего Саула, которые плясали на виноградных гроздьях, держась за свисающие с потолка веревки. В ответ на улыбки своего жениха девушка тоже вымученно улыбалась, она изображала смех, слыша выкрики и хлопки Аструги и ликование всей семьи. Уго смотрел на эту похотливую пляску. Жених и невеста давили сок из ягод – это были его ягоды, а вино из них украсит стол на их свадьбе! А потом Уго заметил слезинку, текущую по щеке девушки. Дольса смотрела на него! Она отпустила веревку и провела ладонью по лицу. Сделала вид, что поскользнулась, и нервно хохотнула.

Они убегут. Ну конечно, они убегут. Они должны это сделать. После сбора винограда Дольса не изменила своего отношения к Уго: пылкость ее перемежалась с задумчивостью, а часто и с ледяной неприступностью. Девушка не разрешала ему даже упоминать о случившемся на дедовском винограднике, возле границы с огородом Вилаторты. Дольса проявляла такое упорство, что у Уго возникли подозрения: неужели она считает происшедшее ошибкой, случайной вспышкой, следствием… чего? Уго вопрошал себя, что могло подтолкнуть Дольсу, – почему она ему отдалась, почему дала испить сока тех ягод? «Я хочу, чтобы ты стал первым мужчиной, который мной овладеет». Влюбленный больше не преследовал девушку с прежним пылом, чтобы не бередить рану, которая в присутствии Дольсы раскрывалась сильнее.

– Ты больше меня не любишь? – неожиданно спросила Дольса, когда они случайно встретились в доме Саула.

Уго оторопел:

– Нет… Да! Я хотел сказать, что да. Конечно я тебя люблю! Но я подумал, что ты…

– Что ты подумал?

– Я…

Каждое слово давалось ему с трудом.

Дольса отвела парня в погреб и закрыла дверцу. В темноте любовники спрятались за бочками, и там Дольса его раздела. А потом разделась сама, схватила руки Уго, и направляла по изгибам своего тела, и тяжело дышала, и целовала его, и сдерживала стоны, когда пальцы Уго добирались до точки ее наслаждения. «Здесь, – выдыхала она и давала его рукам свободу. – Продолжай… Не останавливайся». Дольса кусалась и царапалась. Она достигла оргазма даже прежде, чем распростерлась на полу и забилась в конвульсиях, стараясь продлить эти мгновения. «Не торопись», – шептала она. Повитуха вспоминала советы, которыми Аструга наставляла пришедших к ней евреек – и некоторых христианок, пользовавшихся ее доверием. Слушая эти советы, Дольса и Рехина не могли удержаться от улыбочек… «Тебе тоже должно