Ведьмы живут на крыше - Наталья Мазуркевич

Я кивнула, отмечая про себя, что траты предстоят немалые. Все, к чему прикасалась рука одаренного, повышалось в цене в разы, даже неудачные экземпляры, которыми торговали при академии и которые с охотой покупали девочки-пансионерки. Разумеется, речь не шла о чем-тo боевом, а вот условно безопасные изделия факультета алхимиков найти можно было практически в каждой комнате.

– Далеко ңам лететь? - громко, чтобы перекрыть шум ветра в ушах, cпросила я.

– Это пешком далеко, - рассмеялась Мали. – Будем через четверть часа, если не торопиться, – заверила она и замолчала, давая мне в полной мере ощутить полет. Со свистом в ушах, с удивленной совой, чуть не познакомившейся со мной поближе, но в последний момент изменившей направление и сердито ухнувшей нам в след, с ветром,так и норовившим растрепать мои волосы, но не одолевшим тугую ленту. А еще было небо, усыпанное миллионами ярких искорок, словно кто-то, вдоволь поиграв с котом, накинул испещренный метками темный платок на ночник.

Мы пошли на снижение неожиданно. Еще не показалось ни крыш домов, ни очертания вырубленного в лесу тракта, а древко метлы увереңно указывало путь к земле.

Я покрутила головой, пытаясь разобраться, куда мы прилетели, но ничего запоминающегося, кроме покосившейся ели не нашла. Да и сама ель стояла в окружении таких же, разве что чуть более стройных товарок. И ничего больше. Тишина, ночь, аромат леса и едва уловимый шорох покидавшей поляну мыши.

– Где это мы?

– Вертамский лес. Это за Грастином, на лошади не меньше часа, – откликңулась Мали, оглядывая метлу и гася руны. – Идем, мы немного задержались, но, думаю, тебя простят.

Я напряглась, но послушно последовала за ведьмочкой. До сих пор у меня не было причин ей не доверять,и мрачный еловый лес, в который по бытовавшим среди простых людей поверьям ходить следовало лишь для продажи души, не должен был стать новый поводом. По крайней мере, я очень на это надеялась.

– А здесь нет змей? - шепотом уточнила я, стараясь ступать след в след за Мали. Ведьмочка обернулась, и луна осветила ее лицo. Насмешливое, с какой-то диковатой, незнакомой мне прежде ухмылкой,и глаза… их словно не было – одни лишь темные провалы.

– Есть, конечно, - откликнулась она и добавила: – Но они боятся нас больше, чем мы их. Знаешь, сколько всего можно приготовить из гадюки? Никакая трава тебе такого простора не даст, – мечтательно прикрыла глаза Мали. - Ползите к нам, гады болотные да подколодные, твари ползучие да кусучие… – Ведьмочка тряхнула головой, словно вспoмнила о чем-то,и с сожалением вздохнула: – Нет, сейчас не время, - разочарованно протянула она и ускорила шаг. Мне не оставалось иного, как забыть об осторожности и бежать за ней, благо обувью меня тоже снабдила ведьмочка, потому обошлось без высоких каблуков, узких колодок или широких горловин.

Момент, когда мы пересекли невидимую защиту, стал последним, когда мои уши еще могли уловить шорохи, ибо в следующую секунду я закрыла их руками, спасаясь от оглушительного рева горна, выдавшего собравшимся наше присутствие. Мали отскочила в ту же секунду, не желая участвовать в общей церемонии приветствия, а я… у меня даже шанса уклониться не было, оказываясь в окружении знакомых и одновременно чужих лиц.

Чьи-то руки, крепкие объятия, похлопывания по плечу, легкие поцелуи в щеку, удачные и не очень попытки вырвать у меня пару волос, радостные крики и степенные поздравления – все это, казалось, длилось целую вечность. И когда наконец волна схлынула, я чувствовала себя опустошенной, как никогда прежде, словно бодрящее зелье в один миг утратило свою силу. Ноги подкашивались, и я бы позорно плюхнулась на мокрую траву, если бы не появившиеся рядом Мали и леди Марла, подхватившие меня под руки и посадившие куда.

Судя по тому, что с моего нового места открывался вид на всю поляну, место было явно почетным, но мне, признаться, было не до торжества.

– Еще немного потерпи, - шепнула мне леди Марла, сжимая мое плечо. Я безвольно кивнула, переводя взгляд с нее на непривычно одетых ведьм. На них не было ни корсетов, ни нижних юбок, ни каких-либо украшений – только хлопковые платья, широкие, подпоясанные на талии обычными тонкими веревками. И все до одной – босые, с распущенными волосами. Даже Мали успела где-то переодеться, хотя скорее – раздеться, сменив брюки на такое же платье, как и у остальных участник мероприятия. Разве что веревка на ее поясе была черной, чего больше себе никто не позволил.

Остальные тем временем по очереди подходили к строящейся прямо на глазах башне, складывая в общую кучу принесенный хворост или полноценный брусок. Наконец последняя из ведьм внесла свою лепту и отошла, занимая место в круге, а я как-то неожиданно осталась одна: и Мали,и леди Марла уже стояли в общем кругу, оставляя егo разомкнутым. Для меня?

Мали перехватила мой вопросительный взгляд и кивнула в сторону сложенной башни. Они все чего-то ждали, не сводя с меня взглядов,и я поднялась со своего «трона». Неуверенно, не зная, правильно ли поступаю, но решив довериться интуиции и Мали, я медленно подошла к будущему кострищу и призвала пламя, в тайне надеясь, что вспыхнувший костер не станет моим погребальным саваном. Впрочем, если верить рассказам леди Марлы и моему скромному опыту – огненную ведьму пламенем не убить. Вот только человек во мне все равно был напуган. И лишь когда затрещали брусья, когда в темное небо взмыл первый язык пламени, а меня подхватил хоровод, я с облегчением выдохнула. Правда, ненадолго.

То, как развлекались ведьмы, больше не скованные рамками общества, было диким для моего неподготовленного сознания и в то же время правильным. Именно таким и должен был быть шабаш – пьянящим свободой, наполняющим силой и обещающим единство, без сословных рамок, без оглядки на чужое мнение, где жена мэра, наследница королевской крови, почтенная дама в возрасте сбрасывает с себя все ограничения, выплясывая под рванные ритмы бубна, а после прыгая через чуть поутихший костер.

Я и сама через него прыгала, чувствуя, как пламя лижет уже босые пятки. На каком круге на меня нахлобучили платье, а в руку сунули красный шнурок, я не помнила. Сила вновь переполняла меня,требовала кричать и танцевать, в круге таких же, полных безудержной энергии дėвушек и женщин, совсем юных и умудренных сединами, но словно растерявших их все в процессе общего танца.

Лишь с первыми лучами солнца дикие пляски, сотрясавшие поляну, стихли,и девушки упали прямо на вытоптанную землю, более опытные дошли до края поляны, где заранее были расстелены покрывала.

А я лежала на влажной траве, держа за руку Мали и с тоской смотрела в небо. Ночь кончилась, оставляя на прощание лишь воспоминания и повязанную мне после четвертого прыжка через костер ленту «Лучшая ведьма года». Как пояснила хохочущая Мали, то была награда за самое быстрое испoлнение священного долга.

Увы, я не чувствовала себя достойной награды. Скорее это было символом обмана, немым укором, видеть который мне было тяжело, но и избавиться от которого я не смела.

Как я оказалась в поместье, память отказывалась подсказывать. Лишь поделилась кратким намеком, в котором сонный взгляд цепляется за знакомую фигуру, а нос ловит знакомый запах. А после – белый потолок имения,изрядно посеревших в предзакатных сумерках,и чье-то тихое дыхание. Стоило мне пошевелиться, ему на смену пришел стук отодвигаемого кресла и звон от встречи чашки с блюдцем.