Рубин во мгле - Филип Пулман

И сказала:

– О, моя прекрасная. Моя Молли. Ты получишь этот рубин – за свои маленькие ручки, за свои синие глазки, за свои румяные губки…

И тут зубы выпали у нее изо рта. Она не обратила на это внимания, ее речь превратилась в бессвязный поток звуков, шляпка съехала набок. Она оттолкнула Салли и с ловкостью обезьянки вскарабкалась на парапет. Она колебалась всего одно мгновение; Салли кинулась к ней, но ее рука схватила лишь пустой воздух.

Миссис Холланд упала без единого звука. Салли медленно подняла руки и зажала уши; она скорее почувствовала, чем услышала всплеск.

Все было кончено.

Салли рухнула на колени и заплакала.

А на северном конце моста кучер прищелкнул кнутом, тряхнул поводьями, и кеб двинулся.

Он медленно подъехал и остановился около нее. Салли все еще всхлипывала; она глядела перед собой сквозь пелену слез. Лицо кучера было скрыто за высоким воротником, пассажир – если он и был – оставался невидим.

Дверь распахнулась. Оттуда высунулась рука – большая загорелая рука, с рыжими волосами на пальцах. Голос, который она никогда прежде не слыхала, произнес:

– Садитесь в кеб, мисс Локхарт. Прошу вас – нам нужно кое-что обсудить.

Она молча встала. Ее все еще сотрясали рыдания, но уже больше по инерции: она была в полном недоумении.

– Кто вы? – робко спросила она.

– У меня много имен. Недавно я посетил Оксфорд под именем Элиот. Вчера я встречался с мистером Шелби и после этого взял себе имя Тодд. На Востоке кое-кто меня знает под именем Аи Линь, но мое настоящее имя Хендрик ван Иден. В кеб, мисс Локхарт.

Не в силах сопротивляться, она повиновалась. Он захлопнул дверь, и кеб двинулся.

Салли крепко держала свою сумку. Внутри нее лежал заряженный пистолет, который она купила когда-то, – ее защита против невидимого врага. И вот он здесь, рядом… Она почувствовала, как кеб, миновав мост, повернул направо и покатил по Лоуэр-Темз-стрит к Тауэру. Салли вжалась в угол, прерывисто дыша от страха.

Человек ничего не говорил и не двигался. Но она непрерывно ощущала на себе его пристальный взгляд. Кеб свернул налево и двинулся сквозь лабиринт малоосвещенных улочек.

– Куда мы? – спросила она.

– В Ист-Индские доки. Потом вы сможете поехать дальше – или остаться.

Его голос был мягким и хриплым, без всякого акцента, но он произносил слова тщательно, как иностранец.

– Не понимаю, – ответила Салли.

Человек улыбнулся.

Салли видела его лицо в неверном свете газовых фонарей, проносившихся мимо. Оно было широкое и добродушное; но глаза его сумрачно мерцали, оглядывая ее с ног до головы. Казалось, что он не смотрит, а трогает, и Салли еще сильнее забилась в угол и закрыла глаза.

Кеб повернул направо, на Коммершиал-роуд. Ее спутник закурил манильскую сигару, и все окуталось дымом; у Салли закружилась голова.

– Можно мне открыть окно? – спросила она.

– Прошу прощения. Как нелюбезно с моей стороны.

Он открыл окно и выкинул сигару. Едва он это сделал, Салли скользнула рукой в сумку, но он повернулся прежде, чем она нащупала пистолет. Они замолчали. Единственными звуками, доносившимися внутрь кеба, было дребезжание колес по мостовой да цокот копыт.

Прошло несколько минут. Она выглянула в окно. Они проезжали Лаймхаусскую пристань на Риджент-канал, девушка видела мачты кораблей и мерцание огня у сторожки. Они проехали мимо и свернули на Ист-Индскую набережную. Где-то неподалеку отсюда находилось заведение госпожи Чанг… Помогла бы она, если бы Салли сумела до нее добраться? Но она не помнила дороги.

Снова медленно и беззвучно ее рука скользнула в сумку, нашаривая пистолет. Внезапно она вспомнила, какой сильный шел дождь во время ее прогулки по Лондонскому мосту, и сердце ее упало – сумка промокла. «Держи порох сухим…»

Еще десять минут прошло в молчании, кеб свернул на незаметную улочку, по одной стороне которой шла какая-то фабрика, а по другой – высокая стена. Освещал ее лишь один фонарь на углу. Кеб ткнулся в тротуар и остановился, ван Иден высунулся из окна и протянул кучеру деньги. Без единого слова кучер спрыгнул с козел и распряг лошадь. Салли почувствовала, как закачался кеб, когда он спустился на землю, услышала перезвон упряжи, стук упавших оглобель и слабый цокот копыт, когда кучер увел лошадь куда-то за угол. Снова все стихло.

Салли нащупала пистолет. Он лежал стволом в другую сторону; делая вид, что старается устроиться поудобнее, Салли повернула сумку и ухватила пистолет за рукоятку.

– У нас не более получаса, – сказал ван Иден. – За этой стеной стоит корабль, который отплывет с отливом. Вы можете уехать – тогда вы будете жить, или вы останетесь – и умрете.

– Что вам от меня нужно?

– Ах, да. Неужели вам нужно это объяснять? Вы же не ребенок.

Салли похолодела.

– Почему вы убили моего отца?

– Потому что он вмешался в дела моего общества.

– «Семь Блаженств»?

– Ну да.

– Но как вы можете принадлежать к китайскому тайному обществу? Разве вы не голландец?

– Частично. Так уж случилось, что я больше похож на отца, чем на мать; впрочем, мое происхождение к делу не относится. Видите ли, моя мать была дочерью Линь Чи, зарабатывавшего себе на жизнь традиционным и похвальным путем – вы можете назвать это пиратством. Разве не естественно, что я пошел по стопам моего прославленного деда? Мне посчастливилось получить европейское образование, так что я смог занять должность агента в одной известной компании, занимающейся морскими перевозками, а затем заключить выгодный договор с обеими сторонами.

– Обеими сторонами?

– Компанией «Локхарт и Шелби» с одной стороны и «Семью Блаженствами» – с другой. Связующим звеном был опиум. Ваш отец отказался иметь с этим дело – на мой взгляд, он вел близорукую и бесцельную политику, которая и привела к его смерти. Но я‑то был доволен тем договором, который я создал, и очень рассердился, когда он пригрозил его разрушить.

– Что это был за договор? – спросила Салли, оттягивая время. Ее большой палец лежал на курке. Высушит ли порох жар ее руки? И выдержит ли дуло, если даже пистолет выстрелит?

– Самый лучший опиум, – продолжил ван Иден, – шел из Индии, он выращивается под контролем Британского правительства, есть официальная печать и особые формочки, в которых наркотик фасуется в такие официальные пирожки – с одобрения и благословения Ее императорского величества, конечно. Все очень культурно. Разумеется, такой товар идет на ура и продается по самой высокой цене. К несчастью, ваш отец не пожелал иметь с этим дела, так что Локхарту и Шелби не пришлось насладиться этим плывущим им прямо в руки доходом.