Дед. Роман нашего времени - Эдуард Лимонов

Фифи чуть выше Деда, следовательно, росту в ней за 172 сантиметра. Вес её вокруг 50 килограммов. Правда, когда она возвращается после каникул у русской бабушки на севере европейской России, Фифи выглядит более плотной.

Дед иногда называет Фифи «цыганочка Аза». И правда, в этой русско-еврейской бестии куда больше цыганского, чем еврейского.

3

«У меня получается целая поэма о Фифи», – Дед ухмыляется.

Как меня угораздило наскочить на такую девку?

У неё много граней, у этой девки.

Например, она приезжает к Деду всегда с ассортиментом трусов. Как правило, не менее трёх трусов сменяет за время пребывания у Деда. Но если остаётся на несколько дней, то число трусов может вырастать до шести, а то и до девяти. Почему нечётное и почему в сериях по три? Скорее всего, в этих её торговых центрах – в «Европейском» или ещё где – трусы продаются в наборах по три штуки.

Часть своих трусов Фифи забывает, и они остаются у Деда. Не так давно Дед подсчитал вместе с Фифи, она корчилась от хохота на постели, количество трусов. Было уже отсчитано около сотни, но Дед был уверен, что их больше, и продолжал искать в шкафу, вытаскивая трусы и отделяя их от чулков и лифчиков Фифи, которых также скопилось множество. Наконец, трусы иссякли, их поток иссяк. Пересчитав, обнаружили, что трусов 103. Прописью: сто три единицы трусов.

– Забери! – сказал Дед. – Не дай бог обыск случится, менты же меня не поймут. Посчитают, что я фетишист, и что у меня перебывала сотня женщин.

– К тому же, – сказала, ехидно улыбаясь, Фифи, – они решат что ты – педофил: трусы-то все чуть ли не детского размера.

– Ужас! – воскликнул Дед. – Забери сегодня же!

– Мне их некуда девать, – пожала плечами Фифи. – У меня вещи слоями лежат и висят по квартире. Даже на дверях висят.

Вопрос о трусах остался открытым.

Фифи входит. Прижимается к Деду. Он помогает ей снять пальто, если это зима/осень/весна. Берёт из её рук пакет. Иной раз вместе с вином Фифи приносит едкий вонючий сыр, она знает, что Дед такой любит, либо приносит конфеты.

Когда она возвращается из командировок или из отдыха за границей, Фифи приволакивает Деду подарки. Это бутылки с вином и крепким алкоголем того края, в котором она побывала. Однажды она приволокла семь бутылок и бутылочек. Дед похвалился своим охранникам: «Вот, огромный пакет притащила. Из Италии везла! Только одной граппы три сорта. Если женщина тащит издалека мужчине столько алкоголя, – значит, она любит своего мужчину», – назидательно сообщил Дед.

И быстро застеснялся.

Отдав Деду пакет, Фифи идёт в ванную. Там она прихорашивается, видимо, и переодевается. Если тепло, она выходит в какой-нибудь сногсшибательно яркой футболке с дикими надписями, во всех своих бусах, серьгах и подвесках, но без нижней верхней одежды. Только в трусах. О них речь уже шла только что выше, но есть что добавить ещё.

Трусы у Фифи бывают либо загадочные, на лентах там всяких, в кружевах, скрывающие содержимое, либо развратные (развратные есть развратные, объяснять особо не нужно), либо нарочито скромные, пуританско-сиротские, но соперничающие по развратности с развратными.

Трусы у Фифи либо в милый горошек, либо сексуально розовые, либо ангельски-белоснежные. Трусы плотно прилегающие соперничают со свободно топорщащимися, рюши делают попу крупнее…

«У тебя, старый, получается целая поэма о трусах, – сказал себе Дед насмешливо. – Никак ты и впрямь фетишист, сознайся?»

«Да нет, я нормальный, – сказал себе Дед. – Я просто мастер наблюдения и понимания».

В момент когда Фифи выходит из ванной, Дед уже держит в руках бутылку шампанского. Открывает и разливает в замороженные бокалы. Место действия – кухня. В кухне Деда ничего лишнего, мама хорошо воспитала его, Дед содержит помещения в чистоте, предметами не загромождает.

Ударив бокалом о бокал, мужчина и женщина впиваются губами в едкую, чуть желтоватую жидкость с пузырями, поднимающимися снизу, со дна. Совсем недавно Фифи сделала открытие. Она обнаружила, что пузырьки со дна бокала, который держит в руке Дед, подымаются со дна одной мощной струёй, в то время как пузырьки со дна бокала Фифи подымаются вверх не одной струёй, а в беспорядке.

Они обсудили наблюдение и провели несколько экспериментов. Так, например, они догадались обменяться бокалами. После тридцатисекундного замешательства пузырьки сориентировались, и у Деда опять образовалась струя, а у Фифи наладился беспорядок. После эксперимента они поняли, что мужская энергия Деда собирает пузырьки в струю, а женская энергия Фифи ласково рассеивает свои пузырьки.

Распив бутылку шампанского, обменявшись новостями из их жизней, любовники отправляются в большое помещение (living room называл Дед такую комнату когда-то, по-русски – «гостиная»). Там Дед уже сделал из красного дивана постель. А какой ещё должен быть диван у такого типажа, как Дед? Ну конечно же – ярко-красный, купленный в «Икее». Если это зима, то Дед уже заботливо давно включил в комнате обогреватель. Если лето – открыл окно, и в комнате присутствует шуршание шин и звук моторов автомобилей. Тут мужчина наклоняется над женщиной и делает то, что Дед в одной из своих недавних работ назвал «преодоление космического одиночества».

Дед более чем вдвое старше Фифи. «Это хорошо», – как-то сказал Дед, когда они только начали вместе преодолевать космическое одиночество.

– Это хорошо для тебя, что я намного старше тебя. Значит, для меня ты всегда будешь девочкой. Со мной ты будешь жить только в настоящем, так как у человека моего возраста фактически нет будущего. И это – тоже хорошо, жить только в настоящем.

– Да, – сказала Фифи, – я понимаю. Ты умрёшь раньше меня и мне придётся завести себе молодого любовника. Но где я ещё найду такого, как ты?

– Конечно, не найдешь, – сказал Дед высокомерно. – Будешь перебиваться случайными связями.

– Мне даже придётся платить за любовь, – сказала Фифи грустно.

– Да, – сказал Дед весело. – Тебе придётся платить за любовь. Тебе нужно делать сбережения.

– Я не умею сберегать, – сказала Фифи грустно. – Я шопохолик.

4

Шутки шутками, а образовалась своего рода любовь. Трагическая, на самом деле, думает Дед, потому что совершенно нет будущего, совершенно нет. Только продлевающееся настоящее. А впереди – никакой дистанции.

– Если ты куда-нибудь исчезнешь, Фифи, я даже не смогу тебя искать. Ведь я не знаю твоего адреса, всё, что я о тебе знаю, я знаю с твоих слов. Но я допускаю, что у тебя другая фамилия, и нет никаких папы и мамы в Германии и бабушки в Риге и другой бабушки в Перми, – шутит Дед, лёжа на спине и никуда особо не глядя. У них с Фифи короткий перерыв. – Я никогда не видел твоего паспорта, не держал в руках ни единого документа на твоё имя. Зато ты знаешь обо мне всё.

– На самом деле только то, что ты захотел рассказать сам, о возлюбленный мой! Обо мне ты знаешь всё, ты побывал во всех моих таинственных уголках, я принадлежу тебе вся и готова исполнить все твои желания.