Наши дети. Азбука семьи - Диана Машкова

– Куртку мне папа подарил, – огрызнулась Даша.

– А-а, вот оно что, – участие отца в жизни дочери стало для меня открытием: не думала, что он общается с ребенком, которого отказался забрать в свою семью, – и давно вы в последний раз виделись?

– Не помню, – Даша сразу закрылась и опустила глаза, – он редко приходит. Может, раз в пару месяцев.

– О чем вы с ним говорите обычно?

– Ни о чем, – девочка отмахнулась, – спрашивает об учебе. Ругает за плохие оценки. Задолбал уже своими нотациями!

Даша, наконец, вышла из роли «бедной сиротки» и на мгновение стала самой собой. Не пыталась разжалобить меня, не манипулировала, просто с нескрываемой болью рассказывала о встречах с отцом. И именно этот ее рассказ вызывал самое глубокое сочувствие. Мне хотелось защитить ее от жестокости, от глухоты и слепоты взрослых, от душевной боли. Я не понимала, как мог человек, который собственными руками отдал ребенка в детдомовский ад, требовать от дочери успехов и достижений. Неужели он не понимал, что Даша попала в беду, потеряла в один момент все, что имела? Что ее боль, обида и тоска по матери мешали не только учиться, но и просто нормально жить. Господи! Как же мало взрослые знают о детях. Как мало хотят о них понимать!

– Ты ему говорила, что в детском доме трудно? Это не заботливая любящая семья, в которой можно быть спокойной и уверенной в завтрашнем дне. А значит, заниматься развитием и учебой.

– Он не слушает меня! – Даша злилась. – Думает, здесь лучший в мире санаторий. И детям просто зашибись – с утра до ночи концерты, развлечения, праздники. Он только и знает, что меня ругать.

– За что еще? – Я не верила своим ушам.

– За то, что я растолстела. За то, что плохо выгляжу. За то, что редко пишу письма матери. За то, что не жалею его – опять он остался без работы и ему не на что содержать семью. А я все что-то выпрашиваю: то куртку, то мобильный телефон…

Обида и злость Даши перекочевали ко мне. Я разозлилась на этого великовозрастного подростка, ее отца, который, вместо того, чтобы поддерживать дочь, помогать ей, перекладывает на ребенка свои проблемы.

– И он покупает? – Я изо всех сил старалась не выдать своих чувств.

– Нет, конечно, – Даша раздраженно мотнула головой, – только на день рождения и на Новый год делает подарки. А я заранее начинаю просить, чтобы не притащил какой-нибудь ерунды. Типа мячика или куклы.

– А ты, – я уже чувствовала ком в горле: помнила, как тяжело, когда самые близкие люди отказываются понимать твою боль, – ты хотела бы жить с ним, в его семье?

– Меня никто не спрашивал, – Даша зло сверкнула глазами, – какая разница, чего я там хочу? Он никогда не позовет.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что жизнь – боль!

Даша подняла на меня усталый взгляд – и детские губы растянулись в мертвой улыбке… Я еще ничего не сделала для Даши, не успела принять и защитить. А уже что-то требовала от нее: чтобы не манипулировала, не раскручивала на подарки. Хотя это был единственный способ, которым она умела общаться с близкими людьми, получать знаки внимания. Я должна была разделить с ребенком его судьбу. Принять часть ее на себя и помочь вынести ту страшную боль, которая раздирала изнутри эту маленькую большую девочку.

Не имеет значения, сколько у тебя родственников, если ты одинок. Сложно сказать, связано ли пренебрежение со стороны родни с непониманием глубины травмы, которую предательство наносит ребенку, но вывод напрашивается один – необходимо учить кровных родственников социальных сирот базовым вещам в области детской привязанности, депривации и травмы. В том же обязательном порядке, в каком учат усыновителей и приемных родителей.

Зимние ботинки

Мы с Денисом заранее решили, что не станем устраивать из приезда к нам в гости Даши праздник. Конечно, был семейный ужин, возбужденные и радостные разговоры за столом, но никаких особых развлечений мы на выходные не запланировали. Как обычно: уроки, уборка, общение, прогулки.

Даша с Нэллой сошлись моментально, с первых объятий старшая дочь пропела «сестра-а-а» и стиснула среднюю в своих объятиях. После нашей первой встречи в детском доме я дала Нэлле ссылку на профиль Даши ВКонтакте, и девочки уже целую неделю переписывались, успев почувствовать близость. Одно из моих опасений сбывалось – эти двое объединились. Даша даже отказалась жить в отдельной комнате, которую мы приготовила для нее, приняв приглашение Нэллы поселиться в ее спальне.

– Нэлла, я против! – шипела я на старшую дочь, пока Даша не слышала.

– Не, а че такова?!

– Пусть у каждого будет свое пространство, – я никак не могла выразить словами своих опасений.

– Нам вместе норм, – отмахнулась Нэлла, не понимая, что именно это меня и пугает, – я ей все покажу, расскажу.

– Попробуй только научить ее не слушаться нас с папой! – Я бешено вращала глазами.

– А че, – делала Нэлла ангельское лицо, – я и так вас слушаюсь.

Стало понятно, что проблем не миновать. Даша с Нэллой обязательно найдут способ нарушить все мыслимые правила и границы. А мы с Денисом будем вынуждены отстраивать их с нуля. Ох! Тяжелая это работа.

– Дома быть в десять, – перечисляла я тем же вечером правила, собрав всю семью за столом, – уважать каждого в семье: не оскорблять, не обижать. Нести ответственность за свою учебу и помогать по дому. И самое важное – родители в доме главные.

– Че это, родители главные? – подала голос Даша: быстро она адаптировалась.

– Потому что мы создали эту семью, построили этот дом, родили и приняли своих детей. Мы с папой несем ответственность за каждого из вас.

– Аа-а-а, – было видно, что аргументы не действуют.

Даша мне не верила. В ее картине мира взрослые были теми, кому ни при каких обстоятельствах нельзя довериться. Нужно держать ухо востро и ждать подвоха.

Одной из основных трудностей в помощи детям-сиротам становится невозможность добиться открытости и доверия. Мир взрослых вызывает у них отторжение. Они отрицают его. Имеет смысл настроиться на то, что работа по созданию доверительных отношений с подростком с большим опытом жизни в учреждении займет многие годы.

Первые выходные, тем не менее, мы пережили без особых приключений. Правда, к вечеру воскресенья я устала так, словно на мне пахали. Оказалось, очень сложно расслабиться, когда в доме пока еще незнакомый ребенок, за которого чувствуешь большую ответственность, а он тем временем «прощупывает» границы. «Суп я не ем», «воду не пью», «рыбу ненавижу», «учебники в баторе забыла»… То и дело Даша утыкалась со скучающим видом в телефон, и нужно было находить занятия, чтобы ее оттуда извлечь. Я втягивала их с Нэллой во все, чем занималась сама – уборка, готовка, поход за продуктами в магазин. Обе при этом тяжело вздыхали и нехотя плелись за мной – Нэлла с ворчанием, Даша пока еще молча. Открытого протеста против домашних дел тогда со стороны Даши еще не было, но всем своим видом она показывала, что нет в жизни большей тоски, чем проводить время с нашей семьей.