Конан. Карающий меч - Роберт Говард

Захлопали двери, и Валенсо отозвался гостю, перекрикивая разошедшуюся стихию.

— Почему никто не предупредил меня, что буря идет? –отчаянно взывал буканьер.— Если якоря не удержат…

— В это время года мы никогда не видали бурь с запада! — прокричал Валенсо, в одной ночной рубашке выбегая из опочивальни. Он был бледен, волосы стояли дыбом.— Это небось дело рук…

Чьих именно, он не договорил. Прыгая через ступеньки, граф устремился на сторожевую башню, и за ним, кляня весь белый свет, помчался Зароно.

Белиза, благоговея и ужасаясь, съежилась у окна. Ветер завывал все громче, пока его вой не похоронил все прочие звуки — все, кроме сводящего с ума барабанного боя, казавшегося девушке победной песнью, полной нечеловеческого торжества. Ураган катился на берег, гоня перед собой полосу вспененных волн шириной в целую лигу… А потом на крепость обрушился форменный ад. Дождь принялся хлестать ужасающими потоками, словно стремясь смыть и унести сушу. Налетел ветер и ударил с такой бешеной силой, что деревянные стены затрещали и содрогнулись. Прибой с ревом обрушился на пляж, заливая угли костров. При свете очередной вспышки Белиза увидела сквозь пелену дождя, как рвались на ленточки непрочные шатры буканьеров, как их уносил ветер и поглощала вода, как люди, шатаясь, плелись в сторону крепости, а буря раз за разом пыталась сбить их с ног…

А еще Белиза увидела, как судно Зароно, сорванное с якорей, валилось прямо на острые, жадно оскаленные каменные клыки…

…Наконец шторм исчерпал свою ярость, и рассвет озарил чистое голубое небо, умытое ливнем. Утреннее солнце сияло начищенным золотом, и птицы в ярком оперении дружным хором приветствовали его с ветвей, каждый лист на которых украшали бриллианты влаги, игравшие от малейшего дуновения свежего утреннего ветерка.

Возле впадавшего в море ручейка, чье извилистое русло окаймляли кусты и деревья, умывался человек. Делал он это не торопясь и со вкусом, как было принято у его народа. Плескал, брызгал и при этом фыркал от удовольствия, точно буйвол. Однако бдительности он не терял. Вот что-то заставило его вскинуть мокрую русоволосую голову, да так внезапно, что по крепким плечам побежали струйки воды.

Мгновение он прислушивался, сидя на корточках, потом вскочил и обратился лицом в сторону суши, одновременно выхватывая меч.

Увиденное заставило его замереть с отвисшей челюстью, только взгляд разгорелся.

К нему, даже не пытаясь скрываться, шел через пески человек — такой же рослый и крупный, как и он сам. Глаза пирата невольно округлились, когда он присмотрелся к облегающим шелковым штанам, высоким сапогам с широкими голенищами, длиннополому камзолу и шляпе, какие были в ходу лет сто назад. Пришелец держал в руке абордажную саблю, так что относительно его намерений сомнений быть не могло.

Пират побледнел, в его взгляде блеснуло узнавание.

— Ты!..— вырвалось у него. Он явно не мог поверить собственным глазам.— Во имя Митры!.. Ты!..

И, сыпля проклятиями, он замахнулся на подходившего. Птицы многоцветными тучами снялись с деревьев — их мирное пение прервал звон стальных клинков. С фехтующих лезвий летели синие искры, песок скрипел и продавливался под каблуками ботфортов. А потом вместо очередного звонкого удара послышался тупой хруст, и один из противников, болезненно ахнув, упал на колени. Рукоять выпала из руки, клинок скользнул по песку, обагренному кровью. Предсмертным усилием человек вытащил что-то из поясного кармашка и поднес было ко рту… Но тут его тело свела последняя судорога, человек выгнулся — и обмяк на песке.

Победитель наклонился и самым хладнокровным образом выдернул из цепенеющей ладони убитого то, на чем она пыталась сомкнуться.

Зароно и Валенсо стояли на берегу, глядя, как их люди собирали обломки. Реи, куски обшивки, расщепленные мачты… Шторм с такой яростной силой расколотил корабль о скалы, что большая часть выловленной древесины годилась разве что на растопку. Неподалеку от двоих мужчин стояла Белиза. Она прислушивалась к их разговору, обнимая одной рукой Тину за плечи. Девушка была бледной и вялой, весь вид ее выражал безропотное приятие судьбы, пусть и не слишком веселой. Разговор дяди с «женихом» не вызывал у нее особого любопытства. Белизу морально раздавило осознание того факта, что эти люди сделали ее пешкой в своей игре. А коли так, не все ли равно — провести остаток дней на этом тоскливом берегу или со временем вернуться в какую-либо цивилизованную страну?

Ни счастья, ни свободы все равно теперь не будет…

Зароно изощренно бранился, Валенсо же казался оглушенным.

— Неподходящее время года для бурь с запада,— бормотал он, следя ввалившимися глазами за буканьерами, которые вытаскивали из воды плавник,— Вовсе не случайным был этот шторм… Он погубил корабль, на котором я думал вырваться отсюда… Вырваться? Не суждено… Я попался, точно крыса в ловушку… Как и было задумано… И не только я, мы все тут словно крысы…

— Не знаю, о чем ты говоришь,— прорычал Зароно, зло дергая себя за усы.— Я вообще от тебя толку добиться не могу с тех самых пор, как белобрысая малявка расстроила тебя бреднями о черных людях, явившихся с моря! Так вот, послушай меня: лично я не собираюсь всю оставшуюся жизнь коптить небо в этой проклятой бухте! Десяток моих людей отправился в ад вместе с кораблем, но у меня осталось еще сто шестьдесят! Добавить сотню твоих… В крепости полно инструментов, а в лесу — уйма деревьев. Мы еще выстроим себе судно! Как только мои ребята кончат спасать все, что не потонуло, я отправлю их за бревнами в лес…

— Это займет месяцы,— отозвался Валенсо.

Зароно огрызнулся:

— А ты можешь предложить лучший способ занять свободное время? Так или иначе, мы оказались здесь. И застрянем здесь навеки, если не построим корабль, на котором и уплывем. Да, нам придется соорудить нечто вроде лесопилки… Но не было и нет такого препятствия, которое бы надолго задержало меня! Надеюсь только, что этот шторм и Строма, аргосскую собаку, на щепки разнес… А пока наш корабль будет строиться, займемся поисками клада, зарытого стариком Траникосом…

Валенсо мрачно проговорил:

— Нам не дадут построить корабль.

— Это ты пиктов имеешь в виду? У нас достаточно войска, чтобы дикари были не страшны.

— Я не о пиктах. Я говорю про черного человека…

Зароно разгневанно повернулся к нему.

— Да объясни же наконец толком! Кто такой этот черный человек, прах его побери?

— Воистину прах,— ответил Валенсо,— Кровавый прах моего собственного прошлого, тень, поднявшаяся из мрака, чтобы утащить меня в ад… Это из-за него я бежал из Зингары, думая затеряться в безбрежном океане… Следовало бы мне знать, что рано или поздно он снова встанет на след!

— Если кто-то явился сюда и вышел на берег, значит, теперь он отсиживается в лесу,— заметил Зароно,— Другого пути нет. Мы прочешем лес, отыщем его и убьем.