Запретное видео доктора Сеймура - Тим Лотт

Я знаю, что он смотрел порно. Но не регулярно. Так, время от времени. Для мужчин это же в порядке вещей, так? Вы сами смотрели порно? Может, после того раза у дяди у вас на всю жизнь зависимость?

Сейчас по-прежнему ваша очередь. Как вы к этому относились?

Относительно спокойно. Вреда мне от этого не было, хотя я и притворялась иногда, что был, только ради него.

Значит, вуайеризм не был для него совершенно чужд.

Все мы в какой-то степени вуайеры. Взгляните на журналы со сплетнями, на ток-шоу. Посмотрите «Большого брата» и прочие реалити-шоу. Все за всеми подглядывают. Это великая объединяющая страсть.

То есть дальше пары-тройки порнофильмов он не заходил? Не возникало у него желания понаблюдать за этим вживую или чтобы за ним понаблюдали?

Нет. Он никогда ничего подобного не предлагал. Может, просто боялся. То есть я могу представить себе, что он не прочь был бы посмотреть на меня с другой женщиной. Но это ведь заурядная мужская фантазия, не так ли? Никакой особенной патологии.

Как вы полагаете, ему нравилась Шерри Томас?

Не в смысле секса, нет, но его в ней кое-что привлекало.

Как вы думаете, обладала ли она чем-то, чего не было у вас?

Скорее наоборот. У нее не было того, что у меня — у нас с Алексом — было.

Чего же это?

Какого-либо чувства меры.

Примечание автора: Эти сцены были записаны в тот день, когда доктор Сеймур поехал на медицинскую конференцию в Бирмингем. Виктория и Гай отправились в поход со школой.

На записи присутствуют Марк Пенджелли, Саманта Сеймур, Полли и Тео. В отличие от других посещений Марка Пенджелли, на этот раз Саманта Сеймур не накрашена и одета в мешковатую ненарядную одежду. Тео и Полли играют на полу в пластмассовые игрушки ярких цветов. Пенджелли и Саманта сидят поодаль друг от друга — он на диване, она в соседнем кресле. Они пьют чай с шоколадным печеньем.

Сцена первая: камера в гостиной, воскресенье, 20 мая, тайм-код 11.55

— Полли такая красивая девочка.

— Это точно, правда ведь? Правда, ты красивая? Да, малышка, красивая? Роскошная сосисочка.

— С такой мамой — ничего удивительного.

— Ты думаешь, она в меня?

— Однозначно. У нее твои глаза. Эти бутылочно-зеленые пятнышки на густом шоколаде…

— Очень приятно слышать, но, думаю, глаза у нее все-таки скорее папины.

— А кстати, где он?

— На какой-то дурацкой конференции.

— Да ладно, знаю я эти конференции. Они там только нажираются и лапают друг друга.

— Только не Алекс. Он у нас для этого слишком добродетельный.

— Я помню, ты рассказывала, что он…

— Минутное помутнение. Во всем виновата эта дура секретарша. Ну, по большей части. В общем, один раз за все эти годы — не так-то и плохо.

— Но ведь блюсти себя бывает так скучно, разве нет?

— Без правил мир стал бы совершенно невыносим.

— Мы все это сами придумали. Все это у нас в голове.

— Это не имеет значения. Без понимания, что такое хорошо и что такое плохо, ну совсем никуда. Передай мне, пожалуйста, Поллину поилочку.

— Прошу. Это все от страха, что тебя поймают, ведь так?

На экране мы видим, как Полли бьет Тео Пенджелли пластмассовой игрушкой по голове.

— Полли! Перестань.

Марк Пенджелли берет Тео на руки, чтобы успокоить. После чего сажает обратно на пол рядом с Полли.

— Нужно быть достаточно зрелым, чтобы брать ответственность за собственную жизнь и быть готовым к последствиям. Двадцать первый век на дворе. Любые ставки хороши, разве не так?

— Ты и Тео так будешь воспитывать?

— Ну нет. Я научу его правилам игры. Но это не абсолютные ценности.

— Приведи пример не абсолютной ценности.

— Ну… верность, например.

— Значит, по-твоему, можно, если осторожно?

— Иногда. В некоторых обстоятельствах. Если никто не знает, то и больно никому не будет.

— Но участники-то знают.

— И что с того?

— Ты веришь в Бога, Марк?

— Конечно нет.

— Я тоже нет.

— Значит, кроме страха перед последствиями, ничто не может оградить тебя от воплощения желаний.

Тут Саманта перестает искать книжку, которую хотела почитать Полли, и почти недовольно оборачивается к Марку Пенджелли:

— Но это неправда. Потому что в отсутствие каких бы то ни было ориентиров ты можешь только воображать себя тем, кто ты есть. Ты тот, кем ты себя представляешь, не более. И если ты перестанешь думать и вести себя, как тот человек, ты перестанешь им быть.

— Я не очень-то понял, Сэм. Говори помедленнее, я же актер.

— Когда ты начинаешь пренебрегать системой ценностей, границы твоего «я» тают, растворяются.

— Переведи.

— Ну, это как если ты все время даешь себе обещания и все время их нарушаешь. Довольно скоро ты становишься слаб, ни на что не способен. Не веря в свои возможности, ты теряешь сами возможности. То же самое и с моралью. Если ты все время изворачиваешься, лжешь, мораль перестает иметь для тебя какую-либо ценность. И таким образом она прекращает свое существование — не в объективной реальности, поскольку там ее и не было никогда, она перестает существовать во всем, что касается тебя. И ты остаешься один на один с миром без границ и пределов, а это очень страшно.

— Я не ожидал, что мне прочитают лекцию по философии.

— Что ж, тогда я выражу свою мысль иначе, так, чтоб ты смог ее осилить. А потом поменяю Полли подгузник.

— Просим.

— Я не стану с тобой спать, Марк.

— Что?

Марк Пенджелли выглядит изумленным, тогда как Саманта Сеймур спокойна и собранна. Она начинает менять ребенку подгузник. Время от времени поглядывает на Пенджелли, но в основном сосредоточена на деле. Она — сама безмятежность.

— Я знаю, что я тебе нравлюсь. Знаю, что ты ходишь как в воду опущенный с тех пор, как тебя бросила Катрина. Знаю, что мы однажды, целовались. Передай, пожалуйста, те, мокрые. Спасибо. Вот. Я знаю, ты думаешь, между нами есть что-то особенное, и это так. Это дружба — нежная, глубокая дружба. Но более ничего нет. И никогда не было.

— А кто сказал, что я думаю, будто есть что-то большее?

— Я женщина, Марк. А не дебил. Ты уже несколько месяцев кружишь вокруг да около.

— Я действительно думал, что возможно… ну, то есть… Твой брак… он ведь несчастливый?