Русская политическая эмиграция. От Курбского до Березовского - Алексей Щербаков

Состав съезда был вполне интеллигентский; из всего числа присутствовавших делегатов только 4 вышли из рабочего класса; 13 человек были профессиональные революционеры, входившие в организацию „Искра“».

(А. Спиридович)

Поначалу всё шло более-менее спокойно, однако мешали жить делегаты Бунда. Эти товарищи выступали за то, что они представляют интересы всех еврейских рабочих, где бы те не жили. Большинству эсдеков не слишком нравились такие закидоны – они выступали за территориальную организацию, без всяких национальных заморочек. Это был первый скандал. Потом дело пошло вроде бы гладко. Съезд принял программу партии. Конечной целью являлся социализм. В программе говорилось:

«Заменив частную собственность на средства производства и обращения общественною и введя планомерную организацию общественно-производительного процесса для обеспечения благосостояния и всестороннего развития всех членов общества, социальная революция пролетариата уничтожит деление общества на классы и тем освободит все угнетенное человечество, так как положит конец всем видам эксплуатации одной части общества другою».

Однако до этой цели было далеко, съезд сформулировал программу-минимум – ближайшие цели.

Предполагалось свержение монархии, на смену же планировалось ввести «всеобщее, равное и прямое избирательное право при вы борах как в законодательное собрание, так и во все местные органы самоуправления для всех граждан и гражданок, достигших 20 лет; тайное голосование при выборах; право каждого избирателя быть избранным во все представительные учреждения; двухгодичные парламенты; жалование народным представителям».

Ну, и прочие демократические свободы. О рабочих, впрочем, не забыли – прежде всего о «священной корове» тогдашних левых – законодательном введении восьмичасового рабочего дня. Ну и другие социальные требования – большинство из которых сегодня присутствуют в законодательстве всех «цивилизованных» стран, а вот тогда их не было принято ни в одной стране.

Порешав текущие вопросы, делегаты заодно прошлись по конкурентам.

«Съезд констатирует, что „социалисты-революционеры“ являются не более как буржуазно-демократической фракцией, принципиальное отношение к которой со стороны социал-демократии не может быть иное, чем к либеральным представителям буржуазии вообще…

Съезд решительно осуждает всякие попытки объединения социал-демократов с «социалистами-революционерами», признавая возможным лишь частные соглашения с ними в отдельных случаях борьбы с царизмом, причем условия таких соглашений подлежат контролю центрального комитета».

Но тут разразился скандал. Возник он, казалось бы, по не слишком серьезному поводу – по пункту Устава партии, определявшему членство. Мартов предложил такой:

«Членом партии признается всякий, принимающий ее программу, поддерживающий партию материальными средствами и оказывающий ей регулярное личное содействие под руководством одной из ее организаций».

А вот у Ленина было иное мнение: «Членом Российской Социал-Демократической Рабочей Партии считается всякий, признающий ее программу и поддерживающий партию личным участием в одной из партийных организаций».

Казалось бы, в чем разница – и стоила ли эта разница в словах жарких дискуссий? Очень даже стоила. Вопрос ведь был в том, какую партию революционеры хотели иметь?

Мартов пояснял свою позицию так: «Чем шире будет распространено название партии, тем лучше.

Мы можем только радоваться, если каждый стачечник, каждый демонстрант, отвечая за свои действия, сможет объявить себя членом партии».

Г. С. Аксельрод заходил с другой стороны: «Возьмем, например, профессора, который считает себя социал-демократом и заявляет об этом. Если мы примем формулу Ленина, то мы выбросим за борт часть людей, хотя и не могущих быть принятыми непосредственно в организацию, но являющихся тем не менее членами партии».

Но Ленин как раз не хотел иметь в партии таких вот профессоров. А точнее – ничего не делающих болтунов. С его точки зрения, разделять взгляды – этого мало. Нужно ещё и работать. И с точки зрения эффективности он был абсолютно прав. Любители поговорить никому и никогда пользы не приносили.

Интересна была позиция Троцкого. Вообще-то Лев Давидович был за жесткую партийную дисциплину, но… он не распространял эти требования на себя. Напомню, что он ездил с лекциями и был «сам себе режиссер». Так что в итоге Троцкий выступил против Ленина, хотя впоследствии отошел от меньшевиков и на некоторое время вообще отдалился от деятельности РСДРП.

На съезде были продавлены ленинские формулировки. Так и началось знаменитое разделение РСДРП на две фракции – меньшевиков и большевиков.

«В сентябре 1903 года на совещании 17 меньшевиков в Женеве было создано бюро меньшинства. В его состав вошли Ю. О. Мартов,

Ф. И. Дан, А. Н. Потресов, П. Б. Аксельрод и Л. Д. Троцкий. Совещание выдвинуло программу действий, предусматривающую захват в свои руки центральных партийных учреждений и местных комитетов. Бюро приняло решение об издании своей газеты „Крамола“».

(Ю. В. Емельянов)

Однако победа была относительной – в ноябре 1903 года Ленина выпихнули из редакции «Искры». Впрочем, к этому времени газета уже потеряла своё значение как организующая и направляющая сила.

Значение этого раскола сильно преувеличено, особенно советскими историками, две и более тенденций в политической партии являются, скорее, нормой. Так, в сегодняшней КПРФ их, по крайней мере, три. И ведь, что самое главное, отчаянный лай шел прежде всего в эмиграции. В России на все эти разборки часто просто не обращали внимания.

Тем временем Парвус и Троцкий заняли отдельную позицию, связанную с созданной первым теорией «перманентной революции». Да-да. «Бренд» троцкизма придумал именно Парвус.

«Эта идея была взята на вооружение Парвусом в его прогнозах мирового развития. Однако, в отличие от Маркса и Энгельса, он включал в цепочку событий, которые должны были изменить облик планеты, не только пролетарские революции, но и империалистические войны, а также интеграционные процессы в капиталистических странах. Если Маркс и Энгельс считали, что ликвидация национальных границ станет возможной лишь после победы пролетарских революций в развитых странах мира, то Парвус полагал, что это может произойти и при капитализме. По словам Дейчера, „центральной идеей Парвуса являлось положение о том, что по мере развития капитализма национальные государства отжили свой век… Судьбы континентов стали взаимозависимыми“».

(Ю. В. Емельянов)

Любимой темой Парвуса стала идея Соединенных Штатов Европы. То есть нечто, напоминающее современный ЕС, только в социалистическом варианте. Правда, с той разницей, что в эти Штаты должна входить и Россия. Однако, если присмотреться, дело обстояло куда сложнее. Фактически России предлагалась роль спички для разжигания если не мирового, то уж точно – евразийского пожара. А что дальше с ней будет… Какая мелочь по сравнению с мировой революцией…