Смотри: прилетели ласточки - Яна Жемойтелите

10

С Кизилом Лешка разминулся почти на самом входе в питомник. Кизил выскочил из калитки второпях, натянув на голову капюшон, и очень быстро зашагал прочь, причем не к вахте, а наискосок, к теплотрассе, видимо торопясь куда-то, хотя по правилам полагалось дождаться сменщика. Было без двух минут девять. Лешка обычно не опаздывал, поэтому Кизил знал, что сменщик не заставит себя ждать. Однако что-то случилось, иначе с какой бы стати Кизил вылетел из питомника пулей. Неужели начальство прознало про их драку возле изолятора и Кизилу уже влетело? Буквально секунды через две надрывно заголосили собаки.

В недоумении Лешка вошел в питомник и, сделав всего пару шагов, прирос к месту. По двору преспокойно и будто бы даже весело прохаживалось черное чудовище. На воле малыш Чезар выглядел раза в полтора мощнее, чем в вольере. Настоящий царь собак, «азиат» был величиной с хорошего теленка. Заметив Лешку, Чезар застыл возле центрального столбика, набычился и густым басом буркнул в ноздри. Лешка подумал, что пес наверняка размышляет, как ловчее расправиться с врагом. Чезар меж тем медленно, как бы подбирая место, куда опустить огромную свою лапу, двинулся на Лешку.

Холодный пот выступил на висках, на затылке и змейкой затек за воротник. Лешка сделал шаг назад, но тут же приструнил себя, помня, что нужно стоять, как и стоял, не показывать страх. Он подумал, что возле самой калитки должен на крючке висеть поводок, который обычно там оставляют кинологи, вернув собак с постов. Медленно вытянув руку в сторону, он нащупал и снял поводок – на счастье, Кизил повесил его на место; потом, собрав остатки мужества, сделал шаг навстречу чудовищу и остановился все еще в отдалении. Чезар будто бы обрадовался, обрубок хвоста его завелся, заиграл, а пасть дрогнула подобием улыбки.

– Чезар! – Лешка вновь осторожно шагнул вперед.

Чезар присел. Перчаточник не был Хозяином, но все-таки казался своим. От него даже пахло невыразимо родным, как от знакомого пса, товарища по играм. Чезар лайнул коротко и звонко в знак приветствия, это прозвучало почти как «да».

– Чезар! Красавец, – Лешка все еще побаивался, но, уняв дрожь в коленках, медленно двинулся к собаке. – Ты мой красавец!

Чезар подался вперед, вытянув шею, ловя носом струю знакомого запаха. И точно так же, чуть подавшись корпусом вперед, шел навстречу ему Лешка. Последние шаги он проделал решительно, чтобы не дать собаке опомниться, и ловко, быстрым движением ухватив на холке ошейник, защелкнул на кольце карабин поводка. Теперь Чезар был его. И пес это понял. Ткнувшись носом в ладонь Перчаточника, Чезар мотнул огромной головой, приглашая прогуляться, и тут же радостно заплясал на месте в ожидании променада. Лешка, зная, что нужно делать, повел Чезара на поводке к калитке. Пес шел спокойно, не рвался вперед, и это было кстати: Лешка не смог бы его удержать.

Они оказались на тропе, ведущей к Мурене, по которой собаки каждый вечер ходили в караул. Чезар упорно тянул вперед, уткнув морду в землю, изучая следы предшественников, иногда задерживался ненадолго, обнюхивая особо интересное место, задирал лапу, но вскоре тянул дальше, дальше… Лешка прикинул, что с Чезаром следует держаться малообитаемой территории вокруг питомника: там практически не случалось рабочих, поэтому решил свернуть к бывшему спорткомплексу, сразу за которым начинались опилочные дюны. В них на посту денно и нощно стояла Ванда, но ведь суку Чезар не должен был тронуть.

Дождь висел в воздухе. Вокруг спорткомплекса дорога была разбита колесами грузовиков, которые возили мусор на свалку возле самого забора, вдобавок после ночного ливня грунт поплыл, и вперед пришлось пробираться, увязая в жидкой грязи, но Лешка надеялся, что и лапы Чезара, и собственные ботинки можно будет вымыть в озере. Наконец, когда удалось выбраться на асфальтированный участок возле самых ворот спорткомплекса, Чезар резко потянул поводок влево, и Лешка едва не полетел носом вперед, но кое-как на ногах удержался.

– Чезар, рядом! – успел скомандовать он, но неожиданно пронзительный визг, почти на частоте ультразвука, прошил влажный тяжелый воздух: ночная сторожиха, возвращавшаяся берегом со склада, при виде зубастого чудовища впечаталась в стену спорткомплекса и заорала что есть мочи, пытаясь прикрыться сумкой.

– Держи собаку! А-а-а! Собаку держи!

– Да я и держу. Замолчи ты, дура! – в свою очередь заорал Лешка, но было поздно.

Чезар, едва услышав пронзительный женский визг, рванул поводок как бешеный. Лешка потянул брезентовый ремень на себя, но – поехал по земле за Чезаром. Тот уже не лаял, а хрипел в удавке ошейника, перебирая передними лапами в воздухе. Перед глазами у Лешки на секунду выросли клодтовские кони на Аничковом мосту, в следующий момент он плашмя упал на землю, ударившись коленкой и локтем, и невольно вскрикнул от боли.

Услышав возглас Перчаточника, Чезар внезапно опомнился. Оставив жертву в покое, он развернулся к Леше, лизнул его в лицо и в ухо, слегка боднул в плечо, чтобы подбодрить: вставай, сейчас мы вдвоем ей покажем! Обхватив собаку снизу, Лешка вцепился в ошейник, ничуть не думая о том, что, если клыкастая пасть сомкнется на его запястье, руки у него точно не будет. И так держал Чезара, пока сторожиха, удирая на полусогнутых, не скрылась за углом.

– Докладную побежала писать, – решил Золотарь, когда Лешка вернул Чезара в вольер и рассказал о происшествии на озере. – У нас так: кто первый на кого маляву накатает, тот и прав. На твоем месте я бы сам на эту бабу быстренько бумаженцию наклепал. Пьяница она известная.

Золотарь на кухне попивал кофе, не отрываясь от телевизора. Так и говорил, не глядя на Лешку.

– За что докладную? – Лешка не понимал. – Ну, заорала она не по делу, так это со страху.

– Я тебя предупредил, – отмахнулся Золотарь. – Какого лешего ты только это чудище с утра на озеро поволок?

– А что еще было делать? Хорошо, поводок у входа висел, а то как его голыми руками возьмешь?

– Нафига вообще было брать? Сидел себе в вольере и пускай бы дальше сидел.

– Кто сидел-то? Чезар по двору бегал, когда я пришел.

– Как по двору бегал? – Золотарь наконец посмотрел на Лешку. – Кто его выпустил?

– Я думал, ты знаешь.

– Я слышал, собаки лают. Так решил, что это просто ты идешь… А Кизил где был?

– Кизил мимо меня проскочил, даже не поздоровался.

– Да… – Золотарь почесал макушку, покрытую редким пухом. – Ну а когда ты Чезара назад в вольер ставил, может, там со щеколдой что-то не так, не заметил? Или сетка порвалась?

– Сетка вроде целая, – Лешка пожал плечами. – А вольер просто открыт был, вот и все.

– Неужели Кизил? Вот сучонок, тебя извести решил, – Золотарь усмехнулся. – Понятно, почему он слинял по-тихому. А как ты эту зверюгу поймал?

– Спокойно поймал, на поводок, – буркнул Лешка.

Он не стал интересоваться, стоило ли ему писать еще одну докладную – на Кизила. Понятно, что стоило. Хотя, с другой стороны, у него не было доказательств, что клетку открыл именно Кизил, и дело опять-таки могли повернуть таким образом, что Чезара якобы выпустил Золотарь, чтобы свалить вину на Кизила. Или что Лешка сам вывел из вольера собаку, чтобы опять-таки свалить на Кизила в отместку за драку третьего дня, по поводу которой, возможно, на столе у начальства уже лежала докладная. Ладно. Выпустил Кизил Чезара и выпустил. Зато теперь это была его, Лешкина, и только его, собака. Но разве можно так жить: хлебать в бытовке суп из одной кастрюли, вместе кормить собак, разводить их в караул, убирать вольеры – тоже вместе, бок о бок, и при этом денно и нощно сечь друг за другом. А ну как ошибется товарищ! И стучать, стучать, стучать, писать доносы при каждом удобном случае… Это как же теперь называется – пролетарская мораль?