Цветы на снегу - Дмитрий Грунюшкин

— У тебя тут просто рай земной! — восхитилась Анна, в тысячный уже раз разглядывая заснеженные ели и синее небо, проглядывающее через их тяжелые лапы. — В Москве такого неба не увидишь!

— Это точно, — согласился Кирилл. — А ведь тут до города всего каких-то пять километров. Будет время, я тебя в настоящую природу вывезу. У Сергея, твоего тайного поклонника, под Ярославлем целое имение есть. Вот там настоящий глухой лес, тайга, медведи и все прочие блага дикой жизни. Он будет рад тебя там приветить.

— Ну что, еще кружочек? — задорно предложила Анна.

Кирилл подумал — и отказался.

— Нет, Анна, темнеть уже начинает. Это не город, тут ночь падает быстро, и она фонарями не расцвечена. Да и ужинать уже пора. Мы с тобой еще накатаемся, успеем. Зима долгая.

Он не стал говорить о том, что прилично умаялся. Поскольку толкового снега в этом году еще не было, то этот выход на лыжах у них был первым. Все это время Кирилл прокладывал первый путь по целине. Не самое легкое занятие даже для молодого и полного сил парня.

— Тогда домой, — согласилась Анна. — Только немного постоим, подышим. Пахнет-то как!

— Смолой, хвоей, дымком. Ты «затягивайся» поглубже, — пошутил Кирилл. — Тут воздух целебный.

Он с нежностью посмотрел на ее счастливое лицо и не удержался:

— Не могу себе представить, как твои не побежали за тобой, не остановили, когда ты уходила.

— Если бы удержали, мы бы с тобой не встретились, — беспечно ответила Анна. — Я им даже благодарна. Да и что там переживать из-за какой-то домашней ссоры?

— Чтобы женщина так трезво смотрела на вещи! — поразился Кирилл. — И была настолько незлопамятной! Кажется, я выиграл в лотерею миллион!

— Вот-вот! Почаще меня слушай, я плохому не научу, — засмеялась Анна.

За разговором они подъехали к дому и вошли во двор, сняв лыжи. Пока Кирилл возился с запором, Анна увидела двух людей, смирно сидевших на крылечке.

— Ой, кто это? — испугалась она, но, приглядевшись, удивилась еще больше. — Кирилл, это же та молодая парочка, которая была у театра, когда мы уезжали!

Анна была знакома с разными, порой необычными и даже неприятными способами проявления любви у поклонников театра и кино, поэтому придала лицу строгое выражение.

— Молодые люди, как вы узнали этот адрес?

— Эти что хочешь узнают, — сердито вступил в разговор Кирилл. — Я вам когда сказал приезжать? Совсем без личной жизни меня оставить хотите? Так… — он глянул на часы, — до ближайшей электрички полчаса. Легкой рысью успеете. Вперед. А здесь я вас жду, как уже говорил, после Нового года.

— Дед, ну… — пискнула было Даша.

— Бегом, я сказал! — командирским голосом отрубил все возможные возражения дед.

Но тут в дискуссию вмешался еще один голос, к которому невозможно было не прислушаться. Посмотрев в его направлении, Кирилл с Анной заметили наконец детскую коляску, стоявшую за перилами крыльца.

— Кирилл, я требую объяснений! — потребовала Анна. — Ты знаком с этими молодыми людьми?

— Более чем, — недовольно пробурчал хозяин. — Это моя разлюбезная внучка Даша со своим великовозрастным шалопаем Романом. Похоже, приехали возложить на меня почетную обязанность снова решать за них сложные бытовые проблемы.

— Дедуль! — повисла на нем Даша, целуя в щеку. — Послушай, он без тебя совсем не спит и не ест. Ты же его приучил к себе, к своим сказкам и романсам! Приучил, а сам удрал!

— Кто удрал? — задохнулся от возмущения Кирилл.

— Кирилл Ильич, — бухнулся на колени Роман. — Помогите, пожалуйста! Только до конца сессии! А потом мы сами, честное слово! Мы ведь не собираемся его совсем на вас повесить, мы каждый день сюда будем приезжать и будем у вас учиться с ним управляться. А если пустите, то и ночевать тут будем, где-нибудь в углу, на коврике.

— До конца сессии? То есть на целый месяц? — не сдавался Кирилл.

— Так! Все! — тоном хозяйки прервала сцену Анна. — Заканчиваем спектакль. Берите ребенка — и в дом. Замерзли, поди, пока нас ждали. Сейчас приготовим ужин, а там спокойно решим, как лучше все устроить. И никаких возражений! — прервала она Кирилла, который пытался что-то вставить. — Сам хотел, чтобы в доме появилась хозяйка. Теперь терпи.

— Ноги! Ноги обметите! — крикнул сдавшийся дед вслед компании, заходящей в дом, и, махнув рукой, двинулся вслед за ними.

Впрочем, дома он снова взял командование на себя.

— Анна, ты на стол накрывай. А я пока Артемку покормлю.

— Да! — подхватил Роман, обращаясь к Даше. — Ты давай помогай на кухне, а я пойду учиться, как этого ребенка кормить. У нас, кстати, еда для него есть, в термосе, подогревать не нужно.

— Вот и замечательно, — кивнул Кирилл.

Он вывалил кашу в тарелку, попробовал и скривился.

— Правильно он у вас голодает, кто ж такое есть станет? Невкусно же. Ты сам-то пробовал?

— Пробовал. Мне не понравилось, — признался Роман. — Только я думал, что все малыши эту гадость едят. Меня же в детстве тоже манной кашей с комочками кормили. Противно, но надо.

— Первейшая составляющая успеха в кормлении детей — чтобы им было вкусно! — назидательно произнес Кирилл Ильич.

Он добавил в кашу немного варенья, хорошенько перемешал, попробовал.

— Ну вот, другое дело. Отведай!

Роман лизнул ложку.

— Ну, не райский нектар, конечно, но есть можно.

В комнате Кирилл Ильич усадил правнука, который с интересом таращился любопытными глазенками по сторонам, на колени и начал кормить, заодно ведя с ним серьезный мужской разговор.

— Понимаешь, Артем, ты — парень замечательный. Тебя все любят. И это естественно. Но ты заруби на своем маленьком носу, что твоей заслуги в этой всеобщей любви нет никакой. Тебя любят не за то, что ты сделал, что ты хороший, а исключительно за то, что ты есть. И ты должен проникнуться этим чувством. Чувством любви. И отвечать на него. Не доставай и не изматывай окружающих своими капризами, особенно необоснованными. Иначе эта любовь может зачахнуть и сменится она раздражением. И будешь ты для всех не славным мальчуганом, а «этим капризным мальчишкой». А кому это нужно? Тебе уж точно не нужно. Когда пришло время питаться — надо открывать рот и пополнять свой растущий организм калориями и витаминами. Тебе ведь еще расти нужно, учиться, жениться. Дел впереди невпроворот. Жизнь, она, брат, такая штука, что дохляку в ней трудно.

Артемка очень внимательно слушал деда, и уверенно глотал кашу.

— А можно я? — попросил Роман.

— Разумеется.

Артемка перекочевал на колени к отцу и посмотрел на него настороженно. В его младенческой памяти такой вариант ассоциировался только с насильственными попытками впихнуть в него подгорелую кашу.