Волкодав - Мария Семенова

– Что такое «вирунта»? – спросил он, уже подходя кмастерской.

Ниилит подумала и ответила:

– Так сольвенны называют порядок своих букв. По первымсеми.

Волкодав не выдержал:

– Тоже сосед научил?

Ниилит лукаво скосила голубые глаза.

– Нет, я их просто увидела в той книжке, что тысмотрел… – Потом перестала улыбаться и сказала: – Ты, наверное, всё-такипростыл. Ты так кашлял…

– Может, и кашлял, – сказал Волкодав.

Ниилит, робея, предложила:

– Мы бы полечили тебя…

Волкодав промолчал. Ниилит только вздохнула, не решаясьнастаивать.

Проводив её домой, Волкодав отправился к кольчужникам. Идтитуда надо было опять-таки мимо торговой площади и всевозможных питейныхзаведений, в изобилии её окружавших. Несмотря на то что день едва перевалилполуденную черту, в этом месте вполне можно было нарваться на раннего пьяницу.Волкодав, от греха подальше, прибавил шагу.

Быстро пройти, однако, не удалось. Едва он свернул за угол,как с противоположной стороны показались всадники, рысью ехавшиенавстречу, – видимо, в кром. Посередине на вороном халисунском жеребцекрасовался молодой боярин. Волкодав узнал его без труда: тот самый, что стоялпо левую руку кнесинки, когда она судила их со старым Варохом. Имя боярина былоЛучезар, но Волкодав про себя так и называл его Левым. Очень уж напоказ, по егомнению, тянул он руку к ножнам, когда кнесинка велела Волкодаву приблизиться.За что такого любить?..

Венн посмотрел на приближавшихся всадников и усмехнулся вусы. Впереди и по бокам боярина скакали шустрые отроки, и у каждого в рукахпокачивалось копьё. Не ровен час, вдруг да обидит кто-нибудь вельможу! Даром,что тот с пелёнок драться учился. Мальчишкам, похоже, даже хотелось, чтобысыскался такой неразумный. Хоть один на весь Галирад. То-то бы уж они его…

Волкодав отступил назад, к стене какого-то дома, и подумал:галирадские сольвенны по крайней мере не ломали шапок, повстречав на улицевитязей своего кнеса. Пока ещё не ломали. Наверное, скоро начнут…

И в это время мимо него пробежала какая-то бедно одетая,неухоженная старуха и с плачем устремилась наперерез боярину, пытаясьухватиться за стремя. Просительница, успел решить Волкодав. Ищет Правдыбоярской. А может, защиты от сильного человека…

Отроки между тем не упустили долгожданного случая себяпоказать. Не позволили бабке не то что коснуться стремени – даже и приблизитьсяк своему господину. Юный воин сейчас же оттеснил её лошадью, опрокинув намостовую. Наклонившись в седле, он хотел ещё наподдать наглой оборванке древкомкопья… Но не ударил, потому что над старухой, припав на одно колено, уже стоялрослый венн с длинным рубцом на левой щеке. Венн ничего не сказал, простоподнял голову и посмотрел на юнца, и тот внятно понял: ещё одно движение, и емунастанет конец. Причём конец этот, вероятно, будет ужасен. Отрок торопливотолкнул коня пятками и поскакал следом за своими.

Убедившись, что возвращаться никто не собирался, Волкодавподнял старуху:

– Не ушиблась, бабушка?

Та только плакала, закрыв руками лицо. Плакала так, словно унеё на глазах убивали родню. Волкодав поправил повой, стыдно сползший сощипанной седой головы. Женщина, похоже, была из восточных вельхов, но слишкоммного времени провела на чужбине: от прежнего только всего и осталось, чтозамысловатая, тонкая вязь зелёной татуировки на коричневой высохшей кисти. Давместо сольвеннской понёвы – плащ на плечах, сколотый дешёвой булавкой. Линялаястарухина рубаха, явно перешитая с чужого плеча, была опрятно заштопана, а налоктях виднелись тщательно притачанные заплаты. Служанка, рассудил Волкодав. Ато и вовсе рабыня.

– Успокойся, вамо, – сказал Волкодав на языке еёродины. – Кто тебя обидел?

Услышав вельхскую речь, старуха подняла голову, посмотрелаему в лицо тёмными опухшими глазами и попыталась что-то сказать, но слёзылишили её голоса.

– Над… мой Над… Сколько зим… – только и разобралВолкодав.

Он огляделся по сторонам. Люди шли мимо, и те, кто не виделслучившегося, с любопытством оглядывались на старую женщину, рыдающую вобъятиях вооружённого мужчины. Мать встретила сына. А может быть, провожает?Хотя нет, скорее, всё-таки встретила.

Праздные взгляды не особенно понравились Волкодаву, и онповёл бабку в сторону – туда, где виднелась приветливо распахнутая дверькорчмы. Это был тот самый «Бараний Бок», чью вывеску он разбирал утром.Волкодав перешагнул высокий порог и почти перенёс через него старуху: та неотнимала рук от лица и покорно плелась, куда он её вёл. Вряд ли у неё былипричины особо доверять похожему на разбойника венну, но Волкодав понимал, чтоона его толком и не разглядела. Ей было просто всё равно: так ведут себя напоследней ступени отчаяния, когда кажется, что дальше незачем жить. Он знал, какэто бывает.

Корчма оказалась на удивление обширной. Вот чему Волкодавпоначалу дивился в больших городах: дома здесь лепились вплотную друг к дружке,чуть не лезли один на другой, чтобы хоть бочком, хоть вполглаза, а высунуться,показаться на улицу. Входишь вовнутрь, думая: на одной ноге придётся стоять –глядишь, ан от двери до стойки добрых двадцать шагов…

Народу внутри хватало. Час был самый что ни на естьподходящий для ужина, то есть дневной еды, когда солнце стоит на юге. Все, ктоне имел в городе своего очага, стремились в харчевни перекусить. Сюда жеспешила и добрая половина тех, кто вполне мог поесть дома. Харчевня – это ведьне просто щи, каша да пиво. Это и старые друзья, и новые знакомства, нередкокуда как полезные для деловитого горожанина. И просто свежие люди со своимиразговорами, а порою с самыми интересными и удивительными побасенками…

Обежав корчму намётанным взглядом, Волкодав нашёл длиннуюскамью, совсем пустую, если не считать одного-единственного молодого парня, повиду – подмастерья кожевника. Венн подвёл туда старуху и усадил в дальнем отпарня конце, но тот встрепенулся, торопливо передвигаясь поближе:

– Занято здесь… люди вот сейчас подойдут.

Волкодаву захотелось вышвырнуть кожевника вон, для началаприложив рыльцем о гладко оструганную, отеческую Божью Ладонь, но он сказалтолько:

– Потеснятся.

– Занято, говорю! – недовольно повторилподмастерье.

Волкодав тоже повторил, на сей раз сквозь зубы:

– Потеснятся.

Дальше спорить с ним усмарь не решился и обиженно замолчал.Волкодав остановил пробегавшую мимо хорошенькую служанку:

– Принеси, красавица, холодной простокваши для бабушки…

Вообще-то воду, молоко, простоквашу, квас и даже пиво вгалирадских корчмах подавали даром – но только тем, кто заказывал что-нибудьпоесть. Поэтому Волкодав вручил девушке грош, и та, кивнув, убежала.