Стань моим господином - Мила Ваниль

- А, та подруга, что помогла ей убить ребенка. – Он не спрашивал, констатировал факт.

- Тамара не делала аборт, - выпалила женщина. – У нее случился выкидыш.

- Вы сговорились? – Он выпустил струю дыма в потолок и стряхнул пепел в чашку. – Из уст подружки это звучит неубедительно.

- Тома не соображала, что несет, она еще не отошла от наркоза. Ее единственное желание…

Он выключил телефон, не дослушав. Выключил совсем, чтобы его не доставали звонками. И закурил новую сигарету.

Неужели он обычный идиот, который не разбирается в людях? Нет, только в женщинах. «Дешевый романтик» - так называла его бывшая жена, когда хотела уколоть. Романтик – это практически лузер, неудачник. Дешевый, наверное, потому что не олигарх, яхтами и самолетами не обзавелся. Он встретил женщину, которая показалась ему порядочной, и практически растворился в ней. И что взамен?

Но показалась ли?

Даже в самом страшном сне Тома не могла так поступить. Так может отомстить обиженная женщина, но он не обижал Тому. Или просто не заметил?

Нет же, нет! Нельзя так притворяться! Нельзя смотреть таким взглядом, нельзя так доверять – и предать, растоптав даже надежду на продолжение отношений. Что же не так…

Голос Томы был слабым, едва слышным. Ничего удивительного, если она после наркоза, как утверждала подружка. Руслан тогда почувствовал, и сейчас ясно вспомнил, что Тома испытывала боль. Слова давались ей с трудом, и не только потому, что язык еле ворочался.

Разве такое возможно, если решилась на аборт?

Если Тома сговорилась с подругой обмануть его, то зачем призналась? Поняла, что не сможет солгать? Но не по телефону же! Стыдно было посмотреть в глаза? Опять не сходится. Тома никогда не пряталась от ответственности.

Тогда зачем?

В кухне повис едкий сигаретный дым, не помогала даже открытая форточка.

Ладно, если попробовать рассуждать от противного… Тома солгала, аборта не было. Был выкидыш. Она же жаловалась на боль в животе, даже таблетки хотела выпить… А он не позволил… И не придал этому никакого значения…

А если вспомнить, что он порол беременную Тому?

От ужаса содеянного Руслан похолодел. Выкидыш произошел из-за него. Это он – убийца их ребенка. И тогда все становится на свои места!

Тома солгала, чтобы защитить его… от него самого…

Глупая девочка! Неужели она верила, что он не догадается? Чем она вообще думала?!

После наркоза.

Бедная бэси…

Маленький глупый котенок…

Как можно назвать женщину, которая выбрала ложь, боль и одиночество, чтобы мужчина не винил себя в смерти ребенка?

Дура, как есть дура.

Потому что вся эта ложь шита белыми нитками, и от благородства намерений не перестает быть ложью.

Потому что боль, как и радость, нужно делить пополам, а не эгоистично забирать себе.

Потому что на одиночество она обрекла не только себя.

Но в этой дурости, в этой глупости столько Томиной любви, что нет никаких сил на нее сердится. Как он мог поверить в ее предательство?

Руслан посмотрел на пустую сигаретную пачку, на Томину чашку, заполненную пеплом. Есть ли у них шанс все исправить?

Нет, не так. Хочет ли он все исправить?

Единожды солгав…

Тома такая, какая есть, он не сможет ее перевоспитать. Или смириться, или расстаться. Золотой середины нет.

Он встал и настежь распахнул окно. Выбросил пепел и тщательно вымыл чашку, вытер, поставил на место. Почистил зубы и переоделся – одежда пропахла табачным дымом.

И тут в дверь позвонили.

Руслан был уверен, что это Леха. Кто еще мог прийти в такой поздний час? Однако на пороге стоял Илья.

- Что ты тут делаешь? – спросил Руслан.

- Пришел отдавать долги, - непонятно ответил тот.

- Извини, мне некогда. Я уезжаю.

- Куда?

- К Томе. Она в клинике… у нее…

- Я знаю. Давай подвезу, так будет лучше. Тебе сейчас не надо за руль.

Руслан слишком устал, чтобы спорить: на ногах с раннего утра, поезд, переговоры, снова поезд, и все это в тревоге за Тому, которая не отвечала на звонки. Может, и хорошо, что Илья вызвался помочь. Понять бы, зачем он пришел.

- Не знаю, куда ехать, - спохватился Руслан, когда они сели в машину. – Надо позвонить…

- Не надо, я знаю адрес.

- Чип и Дейл спешат на помощь? Или как у вас это называется? – огрызнулся он.

Нервы ни к черту. И почему Илья в курсе его проблем?

- Не злись, Рус. – Машина выехала со двора. – Если кто-то из друзей просит о помощи, отказать невозможно.

- Я не просил.

- Меня попросил Лео. Лео попросила Диана. А Диана просит за Тамару, потому что та наделала глупостей.

- Это, конечно, все объясняет. А я злодей, обидевший сабу?

- Тамаре можешь помочь только ты, а тебе могу помочь я.

Несмотря на то, что Руслан вел себя агрессивно, Илья отвечал ему спокойно и уравновешенно. И уверенно вел машину.

- Почему ты?

- У нас с Кирой была похожая история. Давно. Мы еще не были женаты, хотя жили вместе.

- Обмен опытом… - усмехнулся Руслан. – Она тоже сделала аборт?

- Нет. И Тома не делала, я уверен.

- Почему?

- Знаешь, как говорят… такие девочки, как наши, сабанутые на всю голову. Беременность все усугубляет. Тут вообще не понятно, с какой стороны рванет, как и когда. Но саба не способна убить ребенка, потому что это не только ее ребенок, но и ребенок ее господина. Это равносильно собственной смерти, Рус. Тома могла говорить что угодно, но сделать – нет.

- А что произошло у вас? Извини, что я…

- Я для того и приехал, чтобы рассказать. Кира забеременела и не хотела идти к врачу без меня. Переклинило ее, и все. А я, как назло, был занят. И свято верил, что к врачу она сходит и сама, она тогда училась в медицинском. За несколько дней Кира накрутила себя так, что поверила в то, что не нужна мне. И напросилась на публичную сессию к Лео. Нацепила парик и маску, чтобы он ее не узнал.

- Ничего себе… - присвистнул Руслан.

- Чудно, да? По сравнению с этим твоя Тома – образец благоразумия. Так вот, сессия не состоялась, потому что у Киры началось кровотечение. Не выкидыш, хуже. Внематочная беременность. Как следствие… несколько лет она не могла забеременеть, и наш ребенок – это чудо, за которое мы не устаем благодарить судьбу. Но суть не в этом…

- Как ты простил ее?

- Не тот вопрос, Рус. Ты едешь к Томе в больницу. Зачем? Чтобы сказать ей, что ты не можешь ее простить?