Новая опричнина, или Модернизация по-русски - Андрей Фурсов

Исторические обстоятельства каждый раз бывают разные, но опричнина каждый раз возникает не на пустом месте. Это не проблема личности или какого-то субъективного фактора, это объективный выход из системного кризиса.

Лидер движения «Народный собор» Владимир ХОМЯКОВ на круглом столе по опричнине высказался в том же духе:

– Опричнина – весьма болезненное и горькое лекарство. Но когда страна тяжело больна и вопрос стоит так: либо больной помрет, либо примет неприятное лекарство, – то лучше смириться с болью и горечью. И лучше пусть лекарством станет опричнина сверху, нежели пугачевщина снизу. Видимо, за нынешними «литовскими рубежами» предпочитают второе. Но мое убеждение: выход из кризиса лежит через стадию национальной диктатуры. Вспомним 1612 год: тогда на короткое время сложилась военная диктатура Минина и Пожарского. Она и вершила дела, и судила, и разбойников по осинам развешивала, и слишком жадным купцам руки рубила. А потом созданный диктатурой порядок узаконил демократический Земский собор, после чего в стране появилась новая правящая династия. Да, опричнина – чрезвычайный инструмент, все зависит от того, в чьих руках он окажется. Не дай бог – у тех, кто хочет провести новую модернизацию по «петербуржскому варианту».

Ивану Грозному пришлось действовать в условиях, похожих на нынешние. Прежде всего – при массовой измене и недееспособности правящей элиты. При ее готовности предать Родину ради сохранения власти и собственности. Во-вторых, при необходимости проводить реформы в системе, каковая эти реформы не дает проводить. В-третьих – при смертельно опасных внешних вызовах. В-четвертых, в условиях сильных сепаратистских настроений на окраинах. Наконец, в условиях недееспособности тогдашней «вертикали власти», репрессивного и чиновничьего аппаратов.

Царю Ивану пришлось изымать часть территории страны из существующей системы, налаживая особый порядок управления вычлененной частью. Эту часть он реформировал директивными методами. Но таким образом царь создал экономическую базу, повел возрастающий набор людей в опричнину. Новые кадры позволили начать «зачистку» старой элиты. Стоя на такой базе, Грозный смог провести военные преобразования, расширить территорию страны, отбиться от самых грозных внешних противников и подавить сепаратизм. Экономическую базу опричнины Грозный создал, перераспределяя главное средство производство той эпохи – землю, а также взяв в опричнину соляные доходы и доходы от волжской торговли.

– Сегодня государство не может преобразовать всю экономику, сделав ее базой для новой опричнины, – говорит Владимир Хомяков. – Но можно представить другое: появился сильный вождь с сильной идеологией – и передал в новую опричнину некий кусок экономики. Какой? Это нефтегазовый сектор, земля и ее недра, некоторые ключевые предприятия. Здесь же – отрасли, от которых зависит физическое выживание страны: электроэнергетика, железные дороги, продовольственное снабжение. Тут же – предприятия, критически важные для поддержания производства в других отраслях. Речь идет не о национализации, но хотя бы о контрольном пакете.

Имея такую экономическую часть, новая опричнина сможет начать отбор нужных управленческих кадров. Отбор не вообще, а в конкретных делах в реальном секторе. Именно здесь можно выращивать кадры – на ролях управляющих того самого «опричного сектора». Понадобится система подготовки людей, по словам В. Хомякова, носящая полувоенный характер. При этом у детей имущих кругов не должно быть возможности миновать такую суровую школу перед тем, как войти в систему управления.

Еще один полезный урок из эпохи Грозного: параллельно с опричной централизацией власти развивалась потрясающая по ширине и глубине система местного самоуправления. Подлинная, низовая демократия. Задушил эту систему только «западник» Петр I. Вот и новой опричнине нужно будет опираться на сильное местное самоуправление. Параллельно с опричным проектом в нынешней РФ должен развиваться и земский проект. Они поддержат и усилят друг друга: ибо именно опричнина оборонит самоуправление от попыток олигархии задавить и задушить самоуправление.

– Естественно, понадобятся и молодцы в черных кафтанах, – считает эксперт. – Поскольку опричная часть экономики – важнейшая часть национальной, то попытки нанесения ей вреда должны рассматриваться как измена. Появится повод для чистки истеблишмента, но не по классовому признаку и не потому, что этого захотелось царю/генеральному секретарю, а по чисто объективным показателям. Уничтожаться будет угроза, возникшая для ключевых отраслей государства…

Директор по развитию ИДК Егор ХОЛМОГОРОВ провел любопытные параллели развития Руси и западноевропейских стран в XVI и следующих за ним веках. Он обратил внимание на то, что вторая половина XVI века во всех крупных европейских странах – эпоха ожесточенных гражданских войн. Идеологический дизайн этих войн был связан с противостоянием протестантов и католиков. Но отсюда совсем не следует, что сам дизайн был первопричиной, а не оформлением гражданских противостояний, длившихся десятки лет. При этом данные столкновения уносили тысячи жизней, предполагали непрерывные внешние интервенции, государственную измену, самые подлые интриги и самые грязные преступления. Вспомним историю. Франция – борьба католиков и гугенотов. Англия – сперва преследование протестантов при Марии, а затем борьба католиков с королевской властью англиканки Елизаветы. Испания – война в Нидерландах, бывшая именно гражданской войной. Германия – непрерывные войны протестантских князей с императором.

Если мы предположим, что существовали серьезные причины, сделавшие гражданские войны общим явлением, то решительно не видно, какие причины могли бы вывести Россию из-под действия этого всеобщего закона. В России также, в той или иной форме, должна была начаться гражданская война. И если исходить из этого факта, то нам придется поразиться тому, с каким искусством Иван IV сумел ввести гражданскую войну в рамки опричнины, т. е. управляемой гражданской войны, контролируемой государем.

Когда читаешь замечательную книжку Николаса Хеншелла «Миф абсолютизма. Перемены и преемственность в развитии западноевропейской монархии раннего Нового времени», развеивающую историческую мифологию о монархиях XVII–XVIII веков, не оставляет ощущение того, что единственной настоящей абсолютной монархией в тогдашней Европе было русское самодержавие. Причем этот факт давал нашему государству мощную управленческую фору, которая и действовала весь «монархический» период. Лишь в XIX веке европейцы начали отыгрывать эту фору и отыграли как раз к Крымской войне. (Николай I, конечно, призван был стать самодержавным модернизатором, а стал «ретроградом», впрочем, в этом была и вина декабризма.) И вот вся та «фора», которую Россия имела в XVI–XVII веках (в виде не-иллюзорно абсолютной и моносубъектной власти) – достижение именно Ивана Грозного.

Политика Ивана IV оказалась третьим решением, которое в полном объеме никто так и не смог повторить. Иван произвел абсолютную монополизацию внешней политики. Не торговли, как ошибочно считал Сталин, торговля была в частных руках, а именно политики – установления правил игры, переговорного процесса и т. д. Его жестокое уничтожение всех представителей боярства, кто считал себя вправе на собственную внешнюю политику, привело к тому, что после мощного «рефлекторного выброса» эпохи Смуты внешние связи стали безусловной монаршей прерогативой и монополией. И здесь Иван IV значительно опередил свой век, создав подлинный внешнеполитический моносубъект гораздо раньше, чем та же степень моносубъектности была достигнута в большинстве европейских стран. Во время Северной войны это давало вполне определенные результаты. Так, в Северной коалиции русский царь был единственным участником, в полной мере отвечавшим за свои слова и обещания. Именно эта сильная позиция позволила ему при разделе наследства Швеции оставить в своих руках львиную долю.