Ген деструктивного поведения - Владимир Паутов

Уходя из спальни, я последний раз взглянул на шикарную блондинку, лежавшую на кровати со связанными руками, укрыл её простынёй и сказал на прощанье по-русски: «В другом месте мы могли бы с тобой провести прекрасную ночь! Ты шикарная бестия! Ведьма! Только номер твой не прошёл! Живи долго! Постарайся больше не попадать в такие истории». Хлопнув дверью, я вышел из комнаты, не зная и даже не предполагая, что встреча эта будет для нас не последней.

Ребят я догнал уже в здании основного коттеджа. Они как раз начали спускаться вниз в подвал, где находилась лаборатория, и куда их провожал сам «Разработчик».

— Командир! Что это ты так рано? Мы тебя специально с девицей оставили наедине, — спросил меня на самое ухо Димыч. — Ну, как она?

— Прекрати Дима! Взрослый человек и такие пошлости своему командиру! Я потом всё расскажу, но девка хороша во всех отношениях, я так предполагаю! Понял? Её бы к нам, в разведку! Мужиков бы навербовала уйму, причём в самых разных государственных учреждениях и сферах деятельности, — точно также прошептал я Димке в ответ.

Цель нашего прибытия находилась в подвальном помещении основного коттеджа. Михаил Борисович, поднятый нами несколько минут назад из постели и ещё не пришедший в себя от внезапного появления соотечественников, отомкнул своим ключом массивную железную дверь, предварительно набрав цифровой шифр на электронном замке. Мы отворили её, тяжёлую и массивную, но неестественно легко заскользившую на петлях. Внутри лаборатории было чисто и свежо. Тихо жужжали кондиционеры и работали какие-то непонятные приборы. Первым вошёл «Разработчик», за ним тут же прапорщик и я. Алёшка остался в коридоре для охраны.

— Записи, лабораторный журнал, дискеты быстро на стол, — приказал я Тупину. Тот, услышав мои слова, моментально кинулся к несгораемому шкафу, вмонтированному в стену и замаскированному под обычный камень, открыл его, достал оттуда два лазерных диска и протянул их мне.

— И это всё? — удивлённо спросил я его

— Да! ― кивнул тот в ответ и вытянулся по стойке смирно, преданно глядя мне в глаза. Он, по-видимому, считал, что такое его поведение должно понравиться и делал всё, дабы претворить свою идею в жизнь. А идея та была проста и незамысловата — жить!

— Готовый препарат где? — спросил я наобум, но, как оказалось, попав аккуратно в самую точку.

— Он ещё не готов. Всё, что было изготовлено до этого, является опытным образцом, который проходит сейчас боевые испытания на живом материале, — почти незамедлительно последовал ответ.

— На каком, на каком материале? ― переспросил Дед нашего изобретателя таким тоном, что тот вздрогнул от неожиданного вопроса и, поняв свою оплошность, виноватым голосом почти прошептал, — на живом материале. Это означает на людях, которые отдыхают на турбазе. Но это не моя выдумка, поймите меня правильно! Так принято называть тех, на ком испытывается новое лекарство. Я только повторяю термины не мной придуманные…

Он хотел ещё что-то добавить, но не успел, прапорщик коротким ударом по лицу сбил того с ног. «Разработчик» упал на пол и у него потекла кровь из носа.

— Ах ты, фашист проклятый, — начал было Димыч, но я перебил его, при этом, не мешая прапорщику ещё пару раз врезать Михаилу Борисовичу. Это психологическое давление в виде лёгкого физического воздействия было необходимо для того, чтобы наш подопечный не вздумал что-нибудь утаить от нас.

— Расскажите поподробнее обо всём! — строгим голосом приказал я.

— Весь препарат, что имеется на турбазе, предназначен только для этого, — поспешил добавить «Разработчик, поднимаясь с пола и вытирая кровь из-под носа и с разбитой губы, — ну для опыта, то есть, на живых людях. Партия же для боевого применения будет изготовлена через неделю. Вернее она уже почти готова, но сейчас заканчивается этап закрепления устойчивости вещества при действии на человека, ну то есть, чтобы препарат, к примеру, действовал не два-три дня, как раньше, а несколько недель, в перспективе лет.

— А раньше препарат проходил испытания? Применяли его, например, против, ну скажем, каких-нибудь важных политических персон из других стран?

— Не знаю, мне в принципе никогда не докладывали об этом, да я никогда и не интересовался. Моё дело — его разработка и приготовление. Но как-то брали некоторое количество для какого-то очень важного мероприятия, которое проводилось, по-моему, где-то в Лондоне что ли или на Мальте? Но точно сказать затрудняюсь. Короче хотели испытать его на каком-то важном политическом лидере, но вот на ком конкретно, это мне не известно! Надо посмотреть по записям, помню только приблизительно год: или 1985, или 1986, или 1987, но где-то в этот период. Хотя по секрету вам скажу, что человек внутренне сам должен настроиться на разрушение, осознанно то есть. Мой препарат усиливает желание или выуживает его из человеческого подсознания.

— Стало быть, он действует избрирательно? — поинтересовался прапорщик, грозно взглянув на Тупина.

— Я бы так не сказал! Но есть экземпляры, которые в силу своих эмоциональных и моральных качеств не смогут быть подвержены его влиянию. Вот на Вас, например, — кивнул «Разработчик» в сторону Димки Сокольникова, а потом и в мою, — мой препарат может и не подействовать.

— Ну, спасибо! Обнадёжил! Хитро задумано, — проворчал в полголоса Димка, довольный в тайне души тому замечанию в свой адрес, что сделал наш пленник.

— Итак, препарата не так уж и много и применить его в больших масштабах не успели, — подумал я.

Хотя потом мне и моим ребятам станет совершенно случайно известно, что «Разработчик» обманул нас, говоря об испытаниях и о готовой партии препарата. Хитрил господин Тупин, ибо надеялся выкрутиться из создавшегося положения целым и невредимым. Он и его подружка, которая безуспешно пыталась соблазнить меня, дабы освободиться не только самой, но и выручить своего приятеля, хорошо были осведомлёны о результатах всех испытаний, что проводились с его препаратом.

Михаил Борисович был человеком умным, поэтому, как только он понял, кто оказался в его спальне, то сразу же решил отвечать на все наши вопросы предельно честно, но не до конца. «Почему?» — спросит читатель. Да по очень простой причине — он рассчитывал, что с соотечественниками ему будет договориться легко и просто, пообещав, например, каждому большую сумму денег. Он даже не мог предположить, что мы и слушать не станем это его, так называемое, деловое предложение делового человека. Прапорщик оборвал «Разработчика» на полуслове, когда тот только хотел, было, заговорить о деньгах или другом материальном вознаграждение. Михаил Борисович надеялся остаться в живых, сохранить в тайне кое-какие технологические нюансы производства своего препарата, но не это волновало его, ему не давало покоя мысль о больших деньгах и безграничной власти.

— Где изготавливают нынешнюю партию препарата? — спросил его Димыч.

— Здесь же, в лаборатории! У себя на территории они это делать боялись. Опасались, видно, утечки информации. У них ведь журналисты все пронырливые и дошлые, а тут глухомань! Материал они сами подбирают через туристические агенства. Придумали всякие бюрократические хитрости, просят, например, справку о здоровье предоставить, вроде как, здесь трудные маршруты, большие нагрузки и прочее. Цены установили на путёвки очень низкие. Рекламу дали. Ну, вы знаете, американцы люди деловые. Короче говоря, материал сюда прибывает первоклассный. Для испытаний всегда вполне хватало прибывающего количества туристов. Недостатка в людях не было. Испытания проводились по полной программе. Господа! Вы хотя бы понимаете, какой силой мы обладаем с вами? Этот препарат можно дорого продать, с его помощью можно повелевать народами, странами, миром и…