Музеи смерти. Парижские и московские кладбища - Ольга Матич

В самой большой усыпальнице Введенского некрополя (ил. 11) похоронены Георг Лион (1863–1909) бельгийского происхождения и Александра Рожнова (1849–1912) – владельцы знаменитого магазина парижских мод «А-ла Тоалетъ» на Кузнецком Мосту[348]. Усыпальница из темного камня, отреставрированная и выкрашенная в белый цвет, выполнена в виде полукруглой, окруженной колоннадой площадки, к которой ведут ступеньки. Спереди стоит массивная невысокая каменная ограда с усеченными колоннами и другим декором[349].

Посередине колоннады установлен «Остров мертвых» – мозаичная репродукция картины знаменитого «Острова мертвых» швейцарского символиста Арнольда Бёклина[350] (ил. 12). На ней изображена лодка, переправляющая гроб в пространство смерти, а в воде имеется множество отражений, которые есть и в мозаичной версии: гребца обычно ассоциируют с Хароном, перевозчиком душ умерших через реку Стикс, а стоящая фигура в белом символизирует смерть. «Остров мертвых» был в большой моде в начале ХX века, его репродукции сплошь и рядом встречались в домашних интерьерах. Василий Кандинский, например, упоминает Бёклина в своей работе «О духовном в искусстве»[351].

* * *

От Лиона начинается французский маршрут – к усыпальницам предпринимателей Пло, Бодло, Демонси и Депре. Швейцарец Леон Пло (с. 1905) поставлял машины, железо и чугун, в том числе и строителям железных дорог, а его отец (Francois Plaut) владел крупной суконной мануфактурой. Жена Леона Софи (с. 1905) держала модный магазин на Кузнецком Мосту, который славился своими дорогими магазинами. Дети поставили родителям неоклассический склеп с портиком под двускатной крышей и с двумя колоннами; женщина у входа напоминает плакальщицу (ил. 13). Эпитафия на французском гласит: «A nos parents regrettes»[352]. (Склеп находится почти рядом с усыпальницей Фульда.)

Начиная с 1875 года фабрика «Т. Эмиля Бодло и Ко» (Baudelot) производила косметические и парфюмерные товары, например популярный одеколон «Лила Флёри». Семейная усыпальница Бодло выполнена в виде колоннады, но не полукруглой, как у Георга Лиона, и менее удачной в архитектурном отношении. Между колоннами сидит женщина с приподнятой головой, а над ней по-французски выгравированы имена Эмиля Бодло (с. 1916) и его жены Пелагеи (с. 1913), сбоку – имена их родственников.

Владелец модных магазинов Александр Демонси возглавлял торговое общество «Демонси и сыновья»; его сын Карл, родившийся уже в Москве, был доктором медицины и профессором Харьковского университета. На их семейном участке стоит огромная кирпичная часовня с фальшивыми колонками поверху и ажурной чугунной дверью с правой стороны (ил. 14). Даже полуразрушенное, это необычное произведение архитектора Бориса Шнауберта производит сильное впечатление[353]. Внутри часовни находится алтарь с католическим распятием.

Фирма «К. Ф. Депре», основанная в первой половине XIX столетия, стала самой известной московской виноторговлей. Капитан Камилл Филипп Депре был ранен в Бородинской битве; женившись на Анне Рисс (из французских купцов), он остался в России и открыл свое дело. О его портвейне, хересе и коньяке мы знаем в том числе и из русской литературы: в «Былом и думах», «Анне Карениной» и у Чехова встречаются отсылки к Депре; известно, что у него покупал вино Гоголь. На кладбищенском участке Рисс-Депре стоит отреставрированный памятник «À Philippe Depret», совмещающий неоклассический стиль с декоративностью (ил. 15). (Обратите внимание: позади слева виден крест из сучковатого дерева.)

Ил. 13. Леон и Софи Пло. Семейный склеп

Ил. 14. Александр Демонси. Часовня-усыпальница (Борис Шнауберт)

Среди памятников Введенского кладбища возвышается склеп над могилой знаменитого хирурга, доктора и профессора медицины Александра Овера[354]. Он, в частности, сыграл ключевую роль в борьбе с московскими эпидемиями холеры. Из любопытного: Овер лечил умирающего Гоголя и входил в консилиум врачей, которые пытались диагностировать его болезнь. Склеп темно-розового цвета (ил. 16) был построен Овером еще до смерти (1864). Спереди он напоминает неоклассический портик с фальшивыми колоннами у входа. Между узкими окнами сверху расположена колонна, а над ней – фамильный герб. Завершает строение подобие стрельчатого купола, теперь заросшего, а изначально там стоял крест. Во время антирелигиозной кампании 1930‐х усыпальница использовалась как склад и до сих пор остается в большом запустении. Аварийное состояние иностранных мавзолеев Введенского кладбища, увы, не редкость.

Ил. 15. Надгробие Филиппа Депре́

Ил. 16. Александр Овер. Семейный склеп