Легенды и сказания Древней Греции и Древнего Рима - Александра Александровна Нейхардт

ужасу, видит, что та шерсть, которой натирала она плащ кровью Несса, истлела. Деянира бросила эту шерсть на пол. Луч солнца упал на шерсть и согрел отравленную ядом лернейской гидры кровь кентавра. Вместе с кровью нагрелся яд гидры и обратил в пепел шерсть, а на полу, где лежала шерсть, показалась ядовитая пена. В ужас пришла Деянира: она боится, что погибнет Геракл, надев отравленный плащ. Все сильней и сильней мучает жену Геракла предчувствие непоправимой беды.

Немного прошло времени с тех пор, как ушел на Эвбею с отравленным плащом Лихас. Во дворец входит вернувшийся в Трахину Гилл. Он бледен, глаза его полны слез. Взглянув на мать, восклицает он:

— О, как хотел бы я видеть одно из трех: или чтобы не было тебя в живых, или чтобы другой звал тебя матерью, а не я, или же чтобы лучший разум был у тебя, чем теперь! Знай, ты погубила собственного мужа, моего отца!

— О горе! — в ужасе воскликнула Деянира. — Что говоришь ты, сын мой? Кто из людей сказал тебе это? Как можешь ты обвинять меня в таком злодеянии!

— Я сам видел страдания отца, не от людей узнал я это!

Рассказывает Гилл матери, что случилось на горе Канейоне около города Ойхалии: Геракл, воздвигнув жертвенники, готовился уже принести жертвы богам, и прежде всего отцу своему Зевсу, как пришел Лихас с плащом. Сын Зевса надел плащ — дар жены — и приступил к жертвоприношению. В жертву Зевсу принес он двенадцать отборных быков, всего же принес герой сто жертв богам. Ярко вспыхнуло пламя на алтарях. Геракл стоял, благоговейно воздев руки к небу, и призывал богов. Огонь, жарко пылавший на жертвенниках, согрел тело Геракла, и выступил на его теле пот. Вдруг прилип к телу героя отравленный плащ. Судороги пробежали по телу Геракла. Почувствовал он страшную боль. Ужасно страдая, призвал герой Лихаса и спросил его, зачем принес он этот плащ. Что мог ответить ему Лихас? Он мог только сказать, что с плащом прислала его Деянира. Геракл же, не сознавая ничего от страшной боли, схватил Лихаса за ногу и ударил его о скалу, вокруг которой шумели морские волны. Насмерть разбился Лихас. Геракл же упал на землю. Он бился в невыразимых муках. Крик его разносился далеко по Эвбее. Геракл проклинал свой брак с Деянирой. Великий герой призвал сына и с тяжким стоном сказал ему:

— О сын мой, не покидай меня в несчастии, если даже будет грозить тебе смерть, не покидай меня! Подними меня! Унеси отсюда! Унеси туда, где не видел бы меня ни один смертный. О, если чувствуешь ты ко мне сострадание, не дай мне умереть здесь!

Подняли Геракла, положили на носилки, отнесли на корабль, чтобы перевезти его в Трахину. Вот что рассказал Гилл матери и закончил рассказ такими словами:

— Сейчас вы все увидите здесь великого сына Зевса, может быть, еще живым, а может быть, уже мертвым. О, пусть накажут тебя, мать, суровые Эринии и мстительница Дикэ[166]! Ты погубила лучшего из людей, которых когда-либо носила земля! Никогда не увидишь ты подобного героя!

Молча ушла во дворец Деянира. Во дворце схватила она обоюдоострый меч. Увидела Деяниру старая няня. Она зовет скорее Гилла. Спешит Гилл к матери, но пронзила уже она мечом свою грудь. С громким плачем бросился к матери несчастный сын, он обнимает ее и покрывает поцелуями ее похолодевшее тело.

В это время приносят ко дворцу умирающего Геракла. Он забылся сном во время пути, но когда опустили носилки на землю у входа во дворец, Геракл проснулся. От страшной боли ничего не сознавал герой.

— О великий Зевс! — восклицает он. — В какой стране я? О, где вы, мужи Греции? Помогите мне! Ради вас я очистил землю и море от чудовищ и зла, теперь же никто из вас не хочет избавить меня огнем или острым мечом от тяжелых страданий! О ты, брат Зевса, великий Аид, усыпи, усыпи меня, несчастного, быстролетающей смертью!

— Отец, выслушай меня, молю тебя, — просит со слезами Гилл, — невольно совершила это злодеяние мать. Узнав, что сама она — причина твоей гибели, пронзила мать сердце острием меча!

— О боги, умерла она, и я не мог ей отомстить! Не от моей руки погибла коварная Деянира!

— Отец, не виновата она! — говорит Гилл. — Увидев в доме своем Иолу, дочь Эврита, мать моя хотела волшебным средством вернуть твою любовь. Она натерла плащ кровью сраженного твоей стрелой кентавра Несса, не ведая, что отравлена эта кровь ядом лернейской гидры.

— О горе! Горе! — восклицает Геракл. — Так вот как исполнилось предсказание отца моего Зевса! Он сказал мне, что не умру я от руки живого, что суждено мне погибнуть от козней сошедшего в мрачное царство Аида. Вот как погубил меня сраженный мною Несс! Так вот какой сулил мне покой оракул в Додоне — покой смерти! Да, правда, у мертвых нет тревог! Исполни же мою последнюю волю, Гилл! Отнеси с моими верными друзьями меня на высокую Оэту[167], на ее вершине сложи погребальный костер, положи меня на костер и подожги его. О, сделай это скорей, прекрати мои страдания!

— О, сжалься, отец, неужели ты заставляешь меня быть твоим убийцей! — умоляет Гилл отца.

— Нет, не убийцей будешь ты, а целителем моих страданий! Есть еще у меня желание, исполни и его! — просит сына Геракл. — Возьми себе в жены дочь Эврита Иолу.

Но отказывается Гилл исполнить просьбу отца и говорит:

— Нет, отец, не могу я взять в жены ту, которая была виновницей гибели моей матери!

— О, покорись моей воле, Гилл! Не вызывай во мне вновь затихших страданий! Дай мне умереть спокойно! — настойчиво молит сына Геракл.

Смирился Гилл и отвечает отцу:

— Хорошо, отец. Я буду покорен твоей предсмертной воле.

Торопит Геракл сына, просит скорее исполнить его последнюю просьбу.

— Спеши же, сын мой! Спеши положить меня на костер, прежде чем опять начнутся эти невыносимые муки! Несите меня! Прощай, Гилл!

Богиня победы возносит на колеснице, запряженной четверкой коней, Геракла с костра на Олимп. (Рисунок на вазе.)

Друзья Геракла и Гилл подняли носилки и отнесли Геракла на высокую Оэту. Там сложили они громадный костер и положили на него величайшего из героев. Страдания Геракла становятся все сильнее, все глубже проникает в его тело яд лернейской гидры. Рвет с себя Геракл отравленный плащ, плотно прилип он к телу; вместе с плащом Геракл отрывает