Смерти нет - Всеволод Глуховцев

А что же, собственно, такое душа?!

Ну, наверное, это сила, благодаря которой мы можем чувствовать, двигаться, говорить... словом — жить. Вернее, наша, человеческая, душа — это часть некоей мировой, всеобщей силы. Мы причастны к ней, оттого и способны мыслить, радоваться, быть счастливыми... Мыслю — следовательно, существую! Точно. Можно по-другому сказать: существую, потому что и во мне есть эта всемирная сила. Есть! А иначе — какое же существование?..

Ну, хорошо. А что же эти выродки: гоблины, упыри? Они ведь существуют?.. Да. И еще как существуют! Нам всем тошно от их существования... А раз так, значит, и в них действует, и ими движет та сила.

Как ее?..

Сергей напряг память. Вспомнил! Апейрон[2].

Да. Но что же выходит: и в нас, и в них одно и то же. Значит, мы равны?..

Вот этого уж никак нельзя было принять. Какое тут, к чертям, равенство! Ты видел гоблинов, мыслитель? Видел упырей? Видел. Ну и где тут равенство?..

Но что же, допустить, что в мире действуют две различные силы, два разных апейрона? Нет, это еще хуже. На такой ступени не удержишься, и придется дальше признавать третью силу, четвертую... и так до бесконечности. Дурная бесконечность — так, кажется, это называл отец.

Вот так. Это называется — ловушка для мысли. Ловушка, да... Но нет такой ловушки, из которой не найти выход! Найдется. А пока...

— Пришли, — сказала Тэйки.

8

Они стояли пред самым зданием мечети. Бабай повернулся к Гондурасу.

— Ну что? — требовательно спросил он. Тот как-то неуверенно пожал плечами:

— Не знаю...

— Ну что такое: не знаю! Если в эти двух половинках такая мощь, то ты ее, думаю, должен чувствовать. Чувствуешь?

— Нет.

Бабай едва было не матюкнулся, но его опередил со словами Костя:

— Так это... Вы погодите! Ну чего мы тут стоим, гадаем? Вторую половинку той книги ищем, правильно?

Гондурас кивнул.

— Ну так раз пришли, то и искать надо! Где она должна быть, внутри?

Владелец книги об этом и понятия не имел. Он вообще заметно приуныл.

Взгляд его сместился вверх, забродил по куполу, по вершинам минарета...

Все невольно посмотрели туда же. И все враз поняли этот взгляд: в таком здании искать наобум половинку книги... Иголка в стоге сена — это, пожалуй, еще мягко сказано.

— Ничего! — с фальшивой бодростью заявил Костя. — Если должна быть — найдется, никуда не денется. Давайте это...

— Не найдется.

Костя сбился. Все выпучились на Сергея.

— Не найдется, — повторил он.

— Это... почему? — Костя вскинул брови.

— По здравому смыслу, — сказал Сергей и движением плеча поправил автоматный ремень. — Сам посуди: даже одна половина книги — огромная сила, так?

— Ну так, — осторожно согласился Костя.

— Ага, — с азартом подхватил Сергей. — А если бы их было целых две? Та, что у него, — он кивнул на Гондураса, — и здесь? — показал на мечеть. — Да разве бы нечисть тогда накинулась на нас?! Вообще, разве была бы здесь?.. Ну ладно, я готов допустить, что действие книги не такое уж сильное и не столь быстрое. Но оно было бы! Разве смогли бы упыри эти позорные обитать здесь, в этом парке, рядом с таким мощным предметом? Да они или передохли бы, или бы рано или поздно убрались отсюда!..

И Сергей победным взором обвел друзей. Некоторое время царило молчание. Потом Бабай произнес:

— Ну ты, Серега, голова... — без малейшей иронии.

— Согласен, — скромно сказал Сергей.

1

Если бы Тощий услыхал разговор Кости с Сергеем о присутствии либо отсутствии души у его хозяев-гоблинов, он наверняка бы лишь хмыкнул презрительно...

Его это не интересовало.

Достаточно было того, что у самого-то у него душа есть и что под действием магических снадобий она способна отправляться в путешествия по диковинным мирам, таким, в которых рядовому человеку не бывать ни в жизнь, — чем Тощий немало гордился.

Он редко задумывался о будущем. А если честно, то и не задумывался вовсе. Вернее, считал, что это будущее придет само собой. Главное — жить правильно. А уж судьба сделает как надо.

Как видим, человек этот мыслил вполне разумно. Даже философически. Вот только в умопостроениях своих он допускал ошибку, в логике известную как «подмена тезиса»: когда правильное рассуждение строится на неправильном исходном основании и в итоге приводит, естественно, сами понимаете, к какому выводу.

Жить надо правильно. С этим поспоришь? Нет. Тощий полагал, что он живет правильно. Правильнее некуда...

Если кому-либо довелось сравнить те миры, в которых блуждал его нечистый дух, с мирами, скажем, Тэйки, то постороннего наблюдателя поразила бы скорее всего разница цветовых гамм. Пространства Тэйки все были пронизаны светом, он искрился, переливался в голубых, нежно-сиреневых, изумрудных просторах, он казался самой сущностью этого мироздания, а яркие волшебные цвета — множеством его воплощений... У изменника было не так.

Ему виделись могучие, величественные, но мрачные, угрюмые теснины, более всего похожие на скалы, расщелины и каньоны. Казалось, что все это в холодном, стылом месте. Оно было как живое, двигалось, смещалось, меняло цвета... Вот цвета-то эти — темные, тревожные; бурый перетекал в серый, а потом вдруг все наливалось убийственно-кровавым, таким, от коего выть волком хочется. Или бежать скорей куда глаза глядят, лишь бы не видели они это багровое зарево.

Но Тощему такое было в самый раз. Он упивался, наслаждался. Он хотел, чтоб это оставалось с ним навек... ан нет. Пришло время — и грозовой фон стал блекнуть, таять, затем явственно распадаться, в прорехи начало вливаться что-то совсем черное и бесформенное... и Тощий понял, что это ночь.

Он лежал с открытыми глазами. Сколько времени прошло, он не знал. Голова была тяжелой, неприятно давило в висках. И сухо во рту. Обычное ощущение после дурмана.

Тощий прислушался. Ни звука. Дрыхнут, поди, разбойнички. Надо бы встать, проверить, кто там на посту...

Нет. Неохота. Слабость. Голова болит...

Он закрыл глаза. Одна тьма сменилась другой.

2

Потом дни сменялись днями...