Гипно Некро Спам - Олег Гладов

Жуткий холод.

Потухшее сердце

Властелина электростанций.

Спит.

Эмилия сделал паузу, сосчитала про себя до пяти. Сказала в тишину вокруг стола:

– «Боль».

Белая точка таблетки

На ладони,

Словно ноль,

Плюс алкоголь -

Так Она лечит Боль.

Мама, закрой все окна и двери

И уши тоже закрой.

Сделай рaдио громче:

Она будет плакать.

Взрывы на солнце, взрывы,

Лопнувшие нарывы.

Черные дыры.

Я в эфире, иные миры.

Ловят мою волну.

Эмилия сосчитала про себя до пяти. Сказала в тишину, ставшую густой, как мазут:

– «Света Ракета».

Вот он – ОН на фото.

Дома сидит, но не пьяный, заметьте.

Оденет тапки, пойдет на бл*дки.

Купит гондонов и к Свете Ракете.

На природе пьяная она

Аборт отмечала.

Не парьтесь: газовый и старый

Пистолет потеряла.

По карманам прятала потом,

Пластилин лепила.

Паровозы делала она.

Обо всем забыла.

Эмилия дослушала саму себя и открыла глаза. Она только сейчас поняла, что стояла, зажмурившись изо всех сил.

И что все образы, которые она наблюдала, были только по ее личную сторону сетчатки.

Она открыла свои собственные глаза и увидела глаза других людей.

Ближайший к ней сейчас стоял и улыбался.

Зинаида сидела с приоткрытым ртом.

– Офигенно, – сказала Алина.

– А я о чем, – Павел улыбнулся еще шире. Он поклонился медсестре и указал рукой на последнее свободное место за столом:

– Присядете с нами, Эмилия?

Медсестра почувствовала, что краснеет.

Еще сильнее.

– Я лучше пойду, – негромко сказала она.

– Нет-нет, присаживайтесь! – встала со своего места Алина. – Присаживайтесь!

Павел притронулся к локтю Эмилии, и она сделала первый шаг. Он двинул пустой стул. Помог ей сесть. Вернулся на свое место. Алина на свое.

– Горячее подавать? – спросила Светка из кухни. Павел глянул на часы. Осмотрел застежку на ремешке.

– Да! – сказал наконец, не поворачивая головы.

– Она же об этом уже спрашивала, – Петр Продан смотрел на Светку, – десять минут назад.

– Уверен, что десять? – быстро спросил Павел.

– Уверен.

– А я уверен, – Павел дернул рукой, высвобождая часы с глубоко-синим циферблатом из левого рукава, – на сто процентов просто, что отдал этот хронограф несколько часов назад человеку с фотоаппаратом.

– А потом украл обратно, что ли? – хмыкнула Алина.

Павел показал зубы: улыбнулся.

– Блин! – сказал Андрей Петрович Продан, начальник станции РЭП-4, – мы сегодня поужинаем в конце концов? Или нет? Я тут уже год сижу. Жду.

– Горячее подавать? – спросила Светка.

– Да!!! – хором сказали Петр и Алина. Петр ткнул в Алину пальцем. – Ага???

– Я лучше пойду, – негромко сказала Эмилия.

!!!! – Павел оглушительно хлопнул в ладоши, словно одной сосновой доской о другую сосновую доску.

!!! – со всей силы.

– Время… – сказал Павел. – Я думаю это Время…

Он покивал сам себе. Потом громко:

– Я вам соврал!

Все посмотрели на него.

– Всё! Никакой Эмилия не убийца. Она просто медсестра из больницы напротив.

– Соврал? – спросила Татьяна.

Павел:

– Даже скорее, сказал неправду.

Зинаида:

– Кривду?

Андрей Петрович:

– По-украински «скривдить» означает «предать».

Алина:

– Так Вы – предатель?

Павел:

– Нет.

Алина:

– Ах, да. Вы – Павел.

Павел:

– Зато вы слушали эти стихи ВНИМАТЕЛЬНО. То есть так, как слушают cебя. Ни один критик или ценитель поэзии не стал бы слушать Эмилию так, как это делали сейчас вы.

– Я вам соврала, – сказала медсестра, густо краснея, – я не Эмилия. Я Наталья.

– Фуууххх!!! – Петр взялся левой рукой за свое темя, – шо вы гоните???

Павел встал со своего стула.

Во главе стола.

Там, где обычно сидит Виновник.

Торжества ли? Наоборот ли?

– Видите? – произнес он. – Сколько всего интересного может произойти за одну только вторую половину дня. А за весь день, представляете? А за жизнь? Я очень люблю жизнь. Очень. Но должен констатировать тот факт, что максимум половину своей – уже прожил. Меня, конечно, должно радовать, что целая огромная половина жизни еще впереди. Радует. Но не так, как хотелось бы. К чему я? Согласитесь, друзья, жизнь – интересная штука, а? Андрей Петрович?

– Согласен, – сказал тот.

– Интересная, – кивнула Татьяна.

Павел поклонился. Произнес, выдержав паузу:

– Я хочу вам всем задать один вопрос. Чуть позже. А сейчас, давайте-ка, я расскажу вам одну историю. Давайте? А то все уже чего-нибудь рассказали, а я еще нет. Или просто будем считать, что подошла моя очередь.

Павел посмотрел на каждого сидящего за столом по очереди.

– Я могу начинать? – спросил он.

– Мы все с нетерпением ждем, – сказала Алина и вставила в губы тонкую сигарету. Щелкнула кремнием зажигалки. Выдохнула дым вверх.

– Итак, – сказал Павел, – жил один человек…

Жил один человек и звали его Святослав Калмыков.

В детстве его дразнили производной от его фамилии:

– Кал, Калмыков! Кал!

С института все попытки называть его иначе, нежели Свят, он пресекал. Один раз в туалете общаги пресекал ногами в голову новенькими кроссовками «Puma». В общем, кроме как:

– Привет, Свят!

– Как дела, Свят?

– Есть, чё? Свят? – никто к нему не обращался. Даже не пытались.

Свят жил где-то толи в Кузбассе, толи где-то в Донбассе, закончил местный универ по какой-то строительной специальности и уже через год работал спецкорреспондентом русской версии журнала @chtung (!).