Маннергейм - Леонид Власов

Несмотря на сильный огонь врага, кавалерия заняла селение Шепельи и переправу у деревни Заболотцы.

Около двух часов ночи авангардный отряд дивизии, подойдя к селению Борятин, был встречен плотным огнем противника. Перегруппировав части дивизии, Маннергейм приказал командиру Ахтырского полка полковнику Елчанинову выбросить немцев из Борятина.

После трех успешных конных атак, поддержанных казаками, красивое, утопающее в цветущих садах селение Борятин и его окрестности были освобождены от врага. Маннергейм высоко оценил эту победу, наградив Елчанинова Георгиевским крестом.

Военные историки русской эмиграции, в частности граф Гейден, рассматривая действия 12-й кавалерийской дивизии с 23 по 30 мая 1916 года, принижают ее роль, используя фразу: «Действия дивизии ограничились лишь одной атакой у селения Борятина». Это совершенно не соответствует записям в журналах военных действий дивизии, хранящихся в военно-историческом архиве России.

Утром 28 мая полки 12-й кавалерийской дивизии были заменены пехотой и получили отдых, которого они не имели с вечера 22 мая, если не считать четырех 5–6-часовых остановок для питания людей и кормления лошадей. Небольшая деревня в двух километрах от Борятина, где встали полки дивизии, уютно устроилась в ложбине холмов. Из окон дома священника, в котором барон смог немного поспать, на многие километры на запад открывались луговые дали.

Опять долгожданный отдых не состоялся. В 14 часов поступил приказ командира 6-го кавалерийского корпуса генерала Павлова: «Выступить и освободить от неприятеля селение Торчин». В три часа дня авангард дивизии выступил на большое селение Торчин (с 1940 года поселок городского типа), расположенный в 23 километрах от города Луцка. Торчин известен в мировой истории с 1093 года, когда половцы опустошили его, уведя в плен всех жителей.

Совместной неожиданной конной атакой двух полков — Ахтырского и Стародубского, — которая продолжалась около часа, селение было освобождено от врага. Когда сражение окончилось, генерал Маннергейм проверил работу перевязочных пунктов и лазарета дивизии. Неприятный разговор состоялся с главным врачом из-за грязи, в которой лежали раненые, и плохого использования попутного транспорта для доставки раненых в полевые госпитали армии.

Следующим пунктом движения дивизии было селение Затурцы. Лично обследовав район предстоящих боевых действий, Маннергейм приказал полковнику Черткову двигаться на Затурцы не по шоссе на Владимир-Волынский, а по обе стороны его, отступив примерно на 400–500 метров. Сам же барон с основными силами своей дивизии направился севернее, в обход, через селение Зубильно, имея впереди три эскадрона ахтырцев.

Операция прошла успешно. Стародубцы вместе с пехотой ворвались в селение Затурцы и захватили мост через реку Турию. После освобождения от врага селения Зубильно генерал Маннергейм повел дивизию на ночлег в район Смогилев — Торчин. Штаб дивизии разместился в полуразрушенном доме большого помещичьего имения, в котором целыми сохранились только несколько комнат. В одной из них, имеющей странную треугольную форму, отдыхал Маннергейм. На полу когда-то роскошного помещения, со стенами, покрытыми ярким оранжевым шелком, лежали груды затоптанных фотографий, вещественные следы немецкого вандализма. Красивые резные двери были изгажены похабными рисунками и надписями. Ванная комната — сплошная клоака.

Утром начальник штаба подполковник Георгиевич доложил генералу, что все переправы на реке Луге уничтожены врагом, а его конные части укрепились на правом берегу.

Барон по просьбе командира пехотной дивизии, которая решила обойти врага с юга, направил к деревне Конюхи белгородских улан, а в район деревни Свинюхи — эскадрон ахтырцев. Однако приказ штаба фронта: «12-й кавалерийской дивизии перейти в район к северу от шоссе Владимир-Волынский — Ковель», — свел на нет все тактические решения Маннергейма, «привязанные» к данному району военных действий. Так, к сожалению, на третий год войны, не зная фактической обстановки на полях сражений, руководили войсками некоторые армейские штабы.

Генерал Каледин в личном обращении к Маннергейму (телеграмма № 02 231 от 31 мая) писал: «Ввиду выдвижения завтра 7-й кавалерийской дивизии для освещения полос Владимир-Волынский — Сокаль поручаю вашей дивизии разведку фронта Обениж — Владимир-Волынский — Русанов. Ядро дивизии держать к северу от большака».

Эта телеграмма была получена, когда дивизия, постоянно вступая в короткие стычки с врагом, вела его преследование, пытаясь оторвать обозы от идущей за ними пехоты. Головная бригада генерала Жукова, подойдя к селению Крухиничи, неожиданно столкнулась с немецким отрядом особого назначения, оснащенным большим количеством пулеметов. Попав под сильный огневой удар врага, Жуков отошел на север.

Оставив по эскадрону в селениях Свинюхи и Садова и переночевав в районе селения Еленов, дивизия продолжала преследовать противника.

Вечером 2 июня ахтырские гусары, перескочив полуразрушенный мост через реку Стоход, буквально на плечах врага ворвались в селение Киселин (сейчас Киселев), а затем, не останавливаясь, выбили противника из села Твердыни. Отступая, немцы на ветряной мельнице у села оставили своего наблюдателя с телефоном. Гусары его обнаружили и взяли в плен. Командир взвода корнет Векилов, великолепно владея немецким языком, стал руководить огнем немецкой артиллерии, которая открыла огонь по пустому месту. Награждая находчивого офицера, генерал шутливо заметил: «Как бы враги ни хитрили, мы их всегда перехитрим».

Генерал Маннергейм со своим штабом и бригада генерала Жукова заночевали в селении Киселин. Оно, разрушенное вражеской артиллерией, производило странное и тягостное впечатление. Среди развалин домов и сараев, обгоревших и вырванных с корнем деревьев лишь ветер носился, печально завывая.

Оба генерала и офицеры расположились в чудом сохранившемся свинарнике, «аромат» которого долго держался в шинелях и походных кроватях и не выветривался, несмотря на все старания денщиков.

В ночь на 3 июня полки дивизии, прикрывая перегруппировку пехотных частей 8-й армии, заняли и основательно укрепились на важных в стратегическом отношении высотах у селений Твердыни, Зубильно, Оздютичи.

В 8 утра прибывшие на позиции и усилившие немецкую группировку части 10-го армейского корпуса густыми цепями начали наступление на высоты, занятые 12-й кавалерийской дивизией. Видя значительный перевес сил противника и зная, что позиции ему не удержать, генерал-майор Маннергейм обратился к командирам пехотных частей, закончивших перегруппировку, с просьбой заменить на позициях его несущие большие потери полки. Те быстро ее выполнили, дав возможность кавалерии отойти за порядки пехоты.

Вечером 4 июня барон получает телеграмму командующего армией генерала Каледина о том, что его дивизия переходит в состав 40-го армейского корпуса генерала Николая Кашталинского. Дивизия, согласно диспозиции штаба армии, должна перейти в район селения Киселин и быть готовой к наступлению на селения Осьмиговичи и Маковичи.

Когда дивизия под огнем тяжелой германской артиллерии подходила к печально знакомому и пылающему в огне разрывов Киселину, пришел приказ генерала Кашталинского: «Прекратить движение к Киселину. Прикрыть от неприятеля разрыв, который образовался между 39-м и 40-м армейскими пехотными корпусами». Установив по данным разведки и картам, что разрыв между соединениями составляет шесть километров и лежит он за огромным болотом к востоку от Киселина, барон направил туда свои полки. Преодолев за восемь часов тяжелый 40-километровый путь, кавалеристы «заштопали» брешь между корпусами.