Авиационные террористы - Александр Тамоников

Ведя огонь короткими экономными очередями, Андреев слышал стрельбу с противоположной стороны ущелья, откуда на лагерь наступали «набатовцы». Они начали бой из небольшой рощи на склоне предгорья, а потом постепенно перебирались на пологую террасу, поросшую редким кустарником.

Прицельный массированный огонь с четырех сторон за считаные минуты выбил из рядов афганских террористов более половины численного состава. Их разили пули, секли осколки, глушили взрывы, вздымающиеся на территории лагеря. Они взлетали на воздух, валились как подкошенные, ползли, бежали или же лежали неподвижно, лишь вздрагивая от попадания кусочков свинца. Однако, невзирая на большие потери, постепенно талибам удалось оправиться от шока, прийти в себя и принять бой.

Оказалось, что на краю лагеря находилась минометная точка, замаскированная в специальном окопе. Оттуда успело вылететь не менее пяти огнедышащих гостинцев, прежде чем минометчики были накрыты гранатами, упавшими сверху. Осколком одной из мин ранило Архипова, который, держась за живот, скрючился на земле.

– Помоги ему, Козлов! – крикнул Андреев, умело сбрасывая пустой магазин и вставляя на его место новый, под завязку наполненный маслянисто блестящими патронами. – Остальным вперед на четыре метра! Броском, по моей команде… Пошли!

Он и Жернов приблизились к противнику еще на несколько шагов и залегли за заранее выбранными укрытиями. Вражеские пули щелкали по камням, высекая из них искры, пыль и крошево. Боевики вели огонь вслепую, наугад, но чувствовалось, что некоторые выстрелы делаются прицельно, с использованием сверхмощной оптики.

Оглянувшись, майор увидел ползущего к нему Козлова, неловко выбрасывающего вперед руку. Лицо у него было бледным, в красную крапинку от мелких осколков, разлетающихся от камней.

– Нет больше Архипова! – выкрикнул он с отчаянием. – Ему весь живот разворотило.

– В укрытие! – рявкнул Андреев, заметив, что Козлов слишком отклонился влево и находится на простреливаемом участке.

Но было поздно. Сразу две пули, одна за другой, пробили его голову, войдя в лоб и верхнюю челюсть. Не издав ни звука, он упал на землю.

Выругавшись, Андреев отвернулся, чтобы ответить короткими, злыми очередями за смерть своих товарищей. Больше он ничем не мог им помочь. Они остались в прошлом, остались за спиной.

Сержант Белый был отменным снайпером, дело свое знал туго. Дважды он принимал участие в боевых действиях, проводившихся в населенных пунктах, а сколько на открытой местности – уже и со счету сбился. Он любил эту работу и расценивал ее как очень важную. Ведь его пули не только уничтожали живую силу противника, но и деморализовывали его, заставляли прятаться по щелям, как тараканов. Белый был для врага призраком, невидимкой, причем призраком неумолимым и неуловимым. А свои ценили его и берегли как зеницу ока.

Снайперов класса Белого было мало. Он не просто умел обращаться с винтовкой, не просто попадал с четырехсот метров тремя пулями из пяти в солдатскую ложку, воткнутую черенком в землю. У него был творческий подход к своему делу – вот что главное. И он не настолько боялся смерти, чтобы устраивать себе позиции там, откуда неудобно стрелять, зато можно легко уйти. Две трети снайперов предпочтут прятаться, где-нибудь в подвале или под бетонной плитой, вместо того чтобы забираться на верх здания, откуда виден противник. Внизу сектор обстрела никудышный, но наверху запросто сможет достать противник – вот туда мало кто стремится. А сержант Белый принадлежал к числу тех, кто готов был рискнуть жизнью ради общего дела. Это и делало его незаменимым.

Не раз и не два он по ночам пробирался чуть ли не вплотную к вражеским позициям, чтобы навесить там бинты или тряпочки, которые потом служили ему ориентирами, а также указывали направление и скорость ветра. Случалось ему лежать в засаде неподвижно в сорокаградусную жару или на сильном морозе, что помогло развить в себе завидную выдержку. А еще он никогда не испытывал ни охотничьего азарта, ни удовольствия от того, что убивает, и это являлось еще одним важным достоинством снайпера Белого.

Когда товарищи атаковали лагерь террористов с четырех сторон, он уже успел выбрать позицию и смотрел на часовых у пещеры сквозь прицел. Зная, что в ближнем бою его длинноствольное оружие может оказаться слишком неповоротливым, Белый много времени посвящал тренировочной стрельбе из пистолета и теперь держал свой «ПС» под рукой, с патроном в стволе. Рядом лежали две гранаты «Ф-1» на тот случай, если боевики вычислят его и попытаются зажать на выбранном им утесе.

Как только завязался бой, Белый аккуратно продырявил голову одного из охранников. Не успел тот опрокинуться на спину, разливая на себя кипяток из кружки, как пуля поразила вторую цель. Раненный в шею бандит рухнул прямо в костер, но даже не вскрикнул, потому что не успел почувствовать боли. Товарищ убитых схватил автомат и, дико оскалившись, принялся поливать свинцом все, что находилось перед ним. Шум боя помешал ему определить направление, откуда производились выстрелы снайпера.

Затаив дыхание, Белый подождал, пока террорист развернется к нему боком, и влепил ему пулю точно в висок, между ухом и глазом. Затем приподнялся, выискивая новые цели.

Его задачей было не подпускать других боевиков к пещере, в которой содержались пассажиры злополучного «Боинга». Однако ни майор Андреев, ни сержант Белый не могли предвидеть, что пленники, услышав пальбу, сами попытаются выбраться из места своего заточения. Увидев, как они выходят наружу и опасливо озираются, рискуя попасть под пули и осколки, Белый вскочил на ноги и, забыв об опасности, принялся махать руками, крича что было сил:

– Нельзя! Назад! Прячьтесь! – Сообразив, что иностранцы его видят, но не понимают, он перешел на английский язык: – Ноу! Бэк! Гет бэк, вашу мать!

Он успел заметить, как пленники попятились, но в следующее мгновение ударная волна от близкого взрыва гранаты подбросила его вверх. Двигая в полете ногами, как при езде на велосипеде, Белый описал дугу и упал к подножию утеса, безоружный, с иссеченным железом боком и плечом.

«Хана, – подумал он отстраненно, словно речь шла не о нем. – Отвоевался».

Намереваясь продать свою жизнь подороже, сержант сунул руку в кобуру, потом в сумку для гранат и выругался. Все оружие осталось наверху, куда он не имел возможности вернуться с многочисленными ранениями. Кровь шла из нескольких ран, вызывая чувство слабости и обреченности. С трудом приподнявшись, Белый увидел двух боевиков, спешащих к нему с автоматами наперевес. До них было не более пятидесяти метров.

«В плен нельзя», – пронеслось в мозгу.

Слабеющей рукой он извлек из ножен острый нож, которым порой брился для форсу.

– Оставь это, – пропыхтел неизвестно откуда взявшийся Жернов, упавший рядом, словно с неба.

На Белого он не смотрел, потому что наводил гранатомет на приближающихся террористов. Граната угодила точнехонько между ними, взрыв разметал их в разные стороны как тряпичных кукол.

– Рановато умирать собрался, – сказал Белому Жернов, перезарядив гранатомет «РПГ-7» и целясь в кучку боевиков, подбиравшихся к пещере.