Подлость плюс - Алексей Батраков

— Ничего я не пособлял! — задергал головой Зимин — Закурить можно?

Хозяин кабинета согласно кивнул головой, пододвинув пепельницу. Закурив, свидетель, ежеминутно заглядывая в глаза Васильеву и постоянно шмыгая носом, принялся рассказывать — Он ночью ко мне прибежал. Говорит, Илюху, соседа надо срочно в Пригородый отвезти. Талон мне сразу дал на бензин, на десять литров. Я спрашиваю, что случилось-то. А он — ничего не случилось. Илюха, говорит, где-то подрался пьяный, до дома не дошёл, у моего двора свалился. Просит, говорит, его в Пригородный отвезти, к родственникам, чтоб матери с отцом в таком виде не показываться. Ну я с Илюхой всегда здоровался. Думаю, помочь надо. Завёл машину, мать-то у бабушки ночевала. Приехали мы с Грибом домой к нему — Зимин затушил окурок и вновь закурил — Там у них во дворе Илья лежал. Привалился спиной на лавку у завалинки… Толи спал, толи без сознания был, всхрапывал только изредка. Голова у него и лицо — в крови всё. Баба Пелагея тут. Гриба мать. Снуёт туда-сюда. То в дом зайдёт, то- в баню, то опять подойдёт… И молчком всё, прям жутко стало — Зимин, не докурив и не затушив сигарету, бросил её в пепельницу и спрятал подрагивающие руки в карманы — Ну мы постояли, я ещё спрашивал, нормально ли с ним. Гриб говорит, да нормально всё, проспаться ему надо. Давай, говорит, грузить на заднее сиденье. Я говорю, он же мне щас весь салон кровью исхавозит. Тогда Гриб принёс малахай старый, нахлобучил Илюхе на голову. Теперича, говорит, не испачкат. Я говорю, может на скорую отвезём, а Гриб как зыркнет на меня. Какая, кричит, скорая, дурак. Нас же с тобой и попутают, мы, дескать, избили. Короче, затащили мы Илюху на заднее сиденье и в Пригородный повезли. Петька-то говорит, я знаю, где родственники живут, бухали как-то вместе…

— Заправлялись? — поинтересовался Храмов.

— Не-е, бензина хватало. Заехали в посёлок ваш. С краю сразу дома двухэтажные стоят. Гриб говорит, вон к тому подъезжай. Встали у подъезда крайнего, а Илюха всё такой же. Затащили кое-как его в подъезд, а там — темнотища. Посадили на ступеньки, к перилу прислонили. Гриб говорит, иди в машину, я сам здесь… — Зимин вновь затрясся. Васильев подал стакан с водой — Не-е, не буду — замотал головой свидетель и, немного успокоившись, продолжил — Ну я ушёл. Минут через пять Гриб выходит. Всё, говорит, поехали… По дороге и говорит мне, засунь язык в ж… и, не дай бог, болтанёшь где. Всех, говорит, вместе с тобой вырежу, и мать, и сестру, и зятя… — Зимин замолчал, схватился руками за голову. В кабинете стало тихо. Наконец Петров, побывавший на месте происшествия, поинтересовался — А малахай-то куда делся?

— Гриб по дороге его выбросил, в посадке…

— А вы в посёлке не застревали?

— Чё?… Нет, вроде… не помню.

— А ремешок Грибанов куда дел? — Храмов сидел уже за столом напротив и вопрос этот задал как-то мимоходом, чтоб разговор поддержать.

— Какой ремешок?… А — уздечку. Её Гриб так и оставил в машине. Я в гараже её потом на гвоздь повесил… Так он его уздечкой што ли?…

— А ты и знать не ведал? — весь светился Петров, окидывая сбоку Храмова восхищённым взглядом.

Ровно в девять утра в кабинете Романова зазвонил телефон — Здорово, начальник… Не узнаёшь што ли?…

— Нет… Не помню…

Соврал Романов. Голос городского вора-авторитета Салеева он узнал сразу. Руки сразу стали потными…

С того страшного случая прошло больше четырёх лет и никогда Салеев, или, по-другому, Сало не выходил на Романова напрямую, засылал всегда своих «шестёрок»…

В тот августовский воскресный день было очень ветрено. Волгу почти штормило. Старший участковый инспектор Романов прямо в форменной одежде сидел на вёслах и, стараясь держать лодку строго носом к набегавшим волнам, подводил к расставленным вчера сетям. Курсант-практикант Усов, находясь на корме, ковшом вычерпывал захлёстывающую через борта воду. Уверенности обоим прибавляло употребляемое с утра на берегу спиртное. Когда стали проверять сети, лодка опрокинулась. До берега Романов доплыл один. Забравшись на кручу, он, обессиленный, мучительно всматривался в серую муть волн. До последнего надеялся увидеть там голову Усова…

— Чё, мент, утопил дружка — голос сзади на пустынном лесистом волжском берегу застал Романова врасплох — Маладец… — На беду участкового на одной из примыкавших к круче опушек веселился со своей компанией Сало.

— Не дрейф, мент — мило улыбался Сало — мы тебя не стуканём…Но и ты уж, коль чего, нам не откажи…

Труп Усова нашли через месяц далеко вниз по течению. Романов писал рапорт, что не видел своего стажёра с субботы. Обстоятельства гибели остались невыясненными. Сало практически не докучал, нужды, видимо, особой не было…

— Короче, Игнатич, к тебе скоро подойдёт человек и всё объяснит — Сало положил трубку. «Человек» сообщил, что велено подъехать в двадцать три часа к заброшенной мельнице.

— Рад, рад за тебя, Игнатич — Салеев повернулся и расцвёл всем своим золотозубым ртом — Начальником стал. Маладец. Полковником скоро будешь. Маладец…

— Что нужно — просипел «начальник», усевшись на заднем сиденье воровской «Волги». Он весь день гадал, почему Сало решил с ним встретиться самолично, и к ночи от волнений этих изрядно подустал. Когда остались в машине одни, Салеев настроил зеркало заднего вида на лицо собеседника и начал разговор — Там у вас корешок наш парится… Гриб. Сдаётся мне, долго ему воли не видать… Так? — Романов молча кивнул головой — Ну и вот — продолжил уголовник — нужен он мне. Грибок-то этот, на воле нужен. Проблемы у нас с ним остались общие. Повидаться надо, выяснить кое-что, уладить… Так что думай, голова — Салеев, откинувшись на спинку сиденья и закурив, через зеркало внимательно следил за выражением лица собеседника.

— Не получится — резко выдохнул тот — Его сегодня прокурор штампонул и завтра в СИЗО отправ…

— А это уж твои головные боли — не дал договорить Салеев — если не хочешь других… Я потому и вызвал тебя срочно, пока Грибулю-то нашего в крытую не увезли. И это… — вор через зеркало подмигнул Романову — сможешь нам подмогнуть, больше мы не увидимся. Ты меня знаешь, за базар свой я всегда отвечаю. Но побег чтоб был, а то ведь… Гриб потом сам к вам в плен явится, если не вздёрнется. Ну так что, замётано?…

После обеда Храмов, дооформив последние документы, отнёс грибановское дело прокурору.

— Спасибо, Евгений Андреевич — Корнеев пожал руку — дальше и мои справятся. В понедельник отправляю вашему генералу представление о поощрении. На тебя, Петрова и… — прокурор нашёл в сплошь исписанном календарном листе нужную запись — и на Васильева Николая Ивановича, майора милиции.

Вернувшись к себе в кабинет, Храмов позвонил домой Наталии. Телефон не отвечал. С улицы послышался резкий звук тормозящего на скорости автомобиля и истошный крик забегавшего в здание водителя — Утёк! Утёк! Тревога! Утёк!.

Сбежавшиеся с трудом, но всё же поняли, что при выезде на трассу у конвойной автомашины спустило заднее левое колесо. Пока водитель со вторым милиционером колесо менял, остававшийся в «воронке» без присмотра Грибанов исчез. Боковая дверь оказалась отпертой, на лавке остались одни наручники…