Битвы магов. Книга Хаоса - Роман Гринь

Стоит рассказать про зал, где проходила церемония. Стены уходят вверх во тьму, потолка не видно, может его попросту не существует, а может он находится в другом измерении. Зал освещают огненные сферы разных размеров, что — то зависают на одном месте, то как угорелые носятся над магами. Вдоль холодных каменных стен расставлены столы с разнообразными яствами и напитками, а посередине на маленькой сцене стоит какой‑то парень в потертых черных джинсах, помятой белоснежной футболке и глуповато улыбается собравшимся студентам, среди которых нахожусь и я. То, что он босиком, делает его вид ещё более нелепым. Он проводит рукой по растрепанным волосам и говорит:

— Ну… это… я как бы и есть создатель и лидер школы Хаоса. У меня десятки разных имен. Но так уж сложилось, что меня чаще всего называют Мастер. Это… типа рад вас всех приветствовать на Квартальном Бале Новичков, — произнёс парнишка со скучающим видом и почесал одной ногой другую.

Что здесь происходит? А здесь происходит этот самый Квартальный Бал. Специальная торжественная церемония, которая проводится для всех новичков, что, как уже можно было догадаться, окончили свой первый учебный квартал. На церемонию приглашались Потенциалы, что уже проучились в Академии около трех месяцев (те самые растерянные студенты) и их наставники (та пестрая разношерстная компания магов, которую я уже вкратце описывал). И по традиции, своей вступительной речью бал открывает Великий Мастер (а это тот странный парень на сцене?! вы серьёзно?!). В общем, вечеринка обещает быть такой же оригинальной, как и все в этой странной Академии.

Кстати о бале. Как я уже говорил, мы, студенты, были, мягко говоря, удивлены всему происходящему. А вот наставники, напротив, вели себя тихо, ничему не удивлялись и, казалось, даже немного скучали. И как это все понимать? Неужели этот парнишка на сцене и есть знаменитый Великий Мастер, могущественный маг, один из Двенадцати, создатель фракции Хаоса? Или же это очередная проверка? Какое‑то испытание? Возможно отборочное, неужели провалившихся выгонят? Надеюсь, я зря паникую. Это все мой дурацкий страх, что меня выгонят из Академии, сотрут память и вернут в мою прежнюю жизнь, которая мне теперь казалась невероятно унылой и бессмысленной.

— В общем, на этом моменте, я обычно толкаю вступительную речь про то, как я рад вас всех видеть, как хорошо, что вы вступили в ряды нашей школы, какие приключения вас ждут, ну и прочая банальная муть, — сказал, улыбаясь, парень на сцене, — но сегодня я по правде говоря дико устал, тот ещё выдался денёк, так что мне как‑то не по тяге рассыпаться в приторных учтивостях, по этому, вы давайте тут сами, а у меня дела, будь они не ладны. Когда же мне дадут выспаться? В общем, всем удачки, оттянитесь тут без меня. Покедова! — Парень на сцене как‑то неопределенно махнул рукой и тут же исчез, как сквозь землю провалился.

По залу прокатился возмущенный рокот, правда, только среди студентов, маги — наставники оставались беспристрастны. А вот толпа студентов бурлила и не думала затихать. Кто‑то шептался, кто‑то ругался, кто‑то высматривал своего наставника, ища поддержку и какие‑то объяснения. Я лишь подумал о том, что наш лидер редкостный придурок, если это, конечно, был он, а не очередная подстава. А ещё я подумал, что меня ждёт очень скучная тусовка, которая лишь вначале обещала быть интересной. Жаль, нет с собой какого‑то электронного гаджета, в который можно было бы по традиции пялиться весь вечер, намекая всем окружающим, что они мне не сильно интересны, и что меня лучше не беспокоить.

Я боялся, что на вечеринке будет играть какая‑то современная бьющая по барабанным перепонкам клубная музыка, под которую так любят дергаться, словно в эпилептическом припадке, некоторые мои ровесники, называя это действо отдыхом, досугом или весельем. Мне, если честно, жалко людей, которым ради веселья нужно собираться в специально отведенных для этого местах, которые не могут веселиться где захотят и когда захотят. К моей немалой радости и облегчению, по залу начала разливаться спокойная мягкая мелодия, которую виртуозно играл какой‑то невидимый, а возможно и несуществующий оркестр. Я закрыл глаза, и перед мои взором предстал холодный кристально — чистый ручей, я окунаюсь в него и чуствую, как прохлада наполняет меня, как, бодрящая и освежающая, она разливается по моему телу, успокаивает и уносит далеко отсюда, к всепоглощающему любимому одиночеству…

— Странник?! — произнёс тихий голос у меня за спиной, — ведь так тебя зовут?

Вот же чёрт, так хорошо все начиналось. Нет меня, нету! Оставьте меня в покое! Холодный кристально — чистый ручей…

— Странник! — так же тихо, но настойчиво прозвучал голос за спиной.

Я мысленно выругался, но все‑таки повернулся и выдавил из себя подобие приветливой вежливой улыбки, почти похожей на искреннюю. Передо мной стояла очаровательная девушка в элегантном черно — белом платье, что изящно облегало ее стройную фигурку. Что ж, может вечер и не будет таким ужасным.

— Прости, я тебя знаю? — спросил я у девушки.

— Думаю, нет! — ответила девушка нежным и мягким, словно бархат, голосом. — Но ты и себя‑то толком не знаешь, так что стоит ли из‑за такого беспокоиться. Я хочу пригласить тебя на танец.

Я с немалым удивлением посмотрел на девушку. На танец? Я осмотрел зал, и увидел, что с десяток пар действительно танцевали, в то время, когда остальные гости были очень увлечены едой и напитками, ну или делали вид, что увлечены. И с чего эта странная девушка решила пригласить именно меня? Ведь я всем своим видом пытался показать, что я унылый зануда, которого не надо трогать и лучше оставить самого. Это казалось мне странным, но девушка заинтриговала меня, и хоть я не любил, да и совершенно не умел танцевать, я не смог ей отказать.

— Пожалуй, я соглашусь, — я даже снова выдавил из себя улыбку, уже более похожую на искреннюю, и подошёл ближе к девушке, от неё приятно пахло, и вообще она казалась довольно милой, хоть и жутко печальной, — но должен признаться, я ужасно неуклюж в танце.

— Это ничего, — ответила девушка и тоже улыбнулась, тоже не слишком убедительно имитируя искренность, — я потренирую тебя.

И не успел я опомниться, как мы уже были посреди зала, одна моя рука сжимала ее руку, а вторая лежала на ее талии.

Движения у меня получались жутко неловкими, из‑за чего я нервничал и делал ещё больше ошибок. Девушка же, напротив, была крайне подвижна, пластична и грациозна, её движения были плавными и мягкими, они выдавали немалый танцевальный опыт мой партнерши. Затянувшаяся тишина казалась мне крайне неловкой, ещё более неловкой, чем моя неуклюжесть. И я решил попробовать завязать хоть какой‑то разговор.

— Ты не сказала — как тебя зовут.

— А это важно? — спросила девушка томным голосом, прижавшись ко мне ещё ближе, так, что даже через одежду я чувствовал жар ее горячего тела.

— Как тебе бал? — спросил я, надеясь придать своему голосу оттенок уверенности и небрежности, чтобы не выдать своей неловкости и нарастающего возбуждения. — Как тебе наш Великий Мастер?