Чудесный замок - Элизабет Мид-Смит

Мужчина улыбнулся.

– Вам надо в Девоншир, мисси? Это – с вокзала Ватерлоо. Мой омнибус как раз идет туда. Прыгайте, мисси, и я доставлю вас на вокзал Ватерлоо.

– Но у меня только два пенни… Можно нам с кошкой доехать до Ватерлоо за два пенни?

Кондуктор улыбнулся снова и сказал, что, пожалуй, можно.

В наше время многие десятилетние девочки уже достаточно самостоятельны, а некоторые – и кокетливы. Они могут запросто спросить дорогу и свободно разъезжают в одиночку в таком огромном городе, как Лондон.

Но Дэйзи Мэйнуеринг не принадлежала к таким самостоятельным детям. У нее было прелестное, совсем детское лицо и доверчивая, немного жалостливая манера просить у людей помощи. Она во всех отношениях казалась моложе своего возраста. После всяческих трудностей – ее сдавливала и толкала безразличная толпа и грубо прогоняли неотесанные носильщики и проводники – она нашла наконец нужную ей кассу и купила билет до Розбери. Когда девочка очутилась в переполненном вагоне третьего класса, ее сердце билось так сильно, что готово было разорваться. Однако огромный поезд тронулся и отъехал от вокзала. Дэйзи словно очнулась и почувствовала, что мчится в ночь. Сердце ее преисполнитесь радостью и благодарностью: самая тяжелая часть путешествия осталась позади. Конечно же, миссис Элсуорси примет их с Пинк с добротой и любовью. Конечно, она поверит рассказу Дэйзи о чудовище, которое похитило ее деньги, и не задумываясь вручит ей нужную сумму.

Усталая, но полная надежды и приятных мыслей, крепко сжимая в руках корзинку с Пинк, Дэйзи заснула. Увидев, как она клюет носом, добродушная соседка обняла девочку, чтобы ей было удобнее спать. После нескольких часов глубокого сна Дэйзи проснулась. Ночной поезд двигался медленно, останавливаясь на каждой станции. Иногда раздраженным пассажирам казалось, что он вообще стоит. Но все эти неприятные часы Дэйзи мирно проспала. Когда она проснулась, солнце светило ярко. Начался новый день.

– Ну, моя милая, вы славно выспались, – сказала добрая соседка. – И куда же вы едете, если мне будет дозволено спросить, маленькая мисс?

– Я еду в Розбери, – отвечала Дэйзи. – Я так вам благодарна, что вы позволили поспать у вас на руках. Мне было очень уютно, и я прекрасно отдохнула. Благодарю вас, вы очень добры. А Розбери уже скоро?

– Через полчаса, дорогая. А сейчас моя станция, и я выйду. Доброго вам пути, мисси.

– Как жалко, что вы уходите, – сказала Дэйзи и благодарно поцеловала эту милую женщину с приятным, красивым лицом.

– Благослови вас Бог, дитя мое, – молвила добрая женщина и вышла из вагона, кивнув Дэйзи на прощанье.

Едва она удалилась, как чувство одиночества и неясности положения с прежней силой навалилось на девочку. Она остро ощутила пустоту своего кошелька и даже слегка усомнилась в доброте и щедрости миссис Элсуорси. Вагон третьего класса, в котором она ехала, был теперь почти пуст. Когда поезд наконец прибыл в Розбери, она оказалась единственной пассажиркой в вагоне. Отдав билет кондуктору, Дэйзи вышла на перрон, – маленькая и одинокая. Утро только начиналось, еще не было и шести. Людей на станции было мало. Место показалось ей странным, пустынным и необитаемым. Неужели это та деревня, где она родилась, где была окружена такой любовью? Думать так в свете холодного серого утра было невыносимо. Спустился туман, скорее мелкая изморось. Девочка задрожала.

– Я знаю, я была такой эгоисткой, – бормотала она про себя, – я страшно боялась темницы. Как я могла так ужасно поступить? Боюсь, Бог рассердится на меня за мой ужасный эгоизм, за то, что отдала чудовищу деньги Примроз. Я думала, над Розбери всегда сияет солнце, но, может быть, и солнце не желает светить, потому что рассердилось на меня.

Дэйзи помнила дорогу в деревню – по знакомой, широко раскинувшейся улице. Но в Шортландс вело две или три дороги, и она не знала, какую выбрать. Девочка пошла наугад и скоро совсем заблудилась, ее била дрожь от моросящего дождя и усталости. Наконец ей повстречался мастеровой, спешащий на работу. Страшно волнуясь, она спросила его, правильно ли идет. Но он ответил так сердито, что Дэйзи подумала, не друг ли он мистера Дава, и заплакав, убежала прочь. Следующим встречным оказался мальчик примерно ее возраста. Он был добрым, взял ее за руку и вывел на правильную дорогу. Усталая, со стертыми ногами, маленькая путешественница к девяти часам утра подошла наконец к воротам Шортландса.

Но здесь ее ждало самое горькое разочарование. Привратница холодным и отчужденным голосом сказала, что хозяева в Лондоне, а она не может впустить в дом маленькую мисс. Она не знает, когда они вернутся, быть может, через несколько недель. Дэйзи больше ничего не стала спрашивать и отвернулась от негостеприимных ворот, ощутив странную слабость в груди. Все поплыло у нее перед глазами. Она напрасно проделала весь этот тяжелый путь. Напрасно истратила последние деньги Поппи. Теперь Бог обязательно рассердится на нее за эгоизм и обман. У нее в кармане оставались два пенса, потому что добрый кондуктор омнибуса сам заплатил за ее проезд. Дэйзи постучалась в ближайший коттедж и попросила молока для своей Пинк, а затем стала думать – бедная, одинокая девочка, – когда же наконец она умрет.

В «Пенелоп Мэншн» был принят «ужин с чаем». Миссис Флинт доверительно говорила своим жильцам, что предпочитает ужин с чаем позднему обеду.[27]

– Поздний обед, – говорила она, – слишком отдает мужским духом, а это невыносимо. Это напоминает мне запах мужчины, вернувшегося домой после целого дня тяжелого труда. А также всякую грязную работу и еще множество неприятных вещей. В то время как ужин с чаем соответствует женской природе и утонченному аппетиту леди, которые живут умеренно и по средствам.

На обитательниц «Пенелоп Мэншн» такие слова производили сильное впечатление, и ужин с чаем стал признанной традицией маленького общества.

В тот вечер, когда Дэйзи исчезла из своего Чудесного замка, жильцы миссис Флинт утоляли свой утонченно умеренный аппетит за ужином с чаем в мягко освещенной гостиной. К чаю были поданы креветки, яйца, блюдо с сардинами, тосты с маслом и, конечно же, розетки с вареньем из разных ягод и фруктов. Специально для миссис Дредж, у которой, по мнению остальных леди, аппетит был отнюдь не изысканный, в добавление ко всем деликатесам подали баранью котлету. Леди расправилась с ней с отменным аппетитом, в то время как мисс Слоукум, вяло постукивая ложечкой по вареному яйцу, уже в который раз заметила, что оно, вероятно, пустое, как, впрочем, и сама жизнь. Миссис Мортлок, с тех пор как ее поразила слепота, садилась сбоку от миссис Флинт и, когда ей казалось, что соседки что-то замышляют против нее, пользуясь ее недугом, просила миссис Флинт описать ей, что происходит.