Мусульманский Ренессанс - Адам Мец

но безуспешно: начиная с 368/978 г. ‘Адуд ад-Даула велел бить в барабан перед своими воротами начала трех сроков молитвы, в 418/1027 г. Джалал ад-Даула — четыре и, наконец, в 436/1044 г. наместник приказал бить в барабан все пять раз, как и халиф[989]. Скромным, как и его облачение, оставался и титул халифа: «Повелитель правоверных»[990]. Правда, начиная со второго Аббасида — любопытно, что послужило образцом? — халиф особо получал благочестивое прозвание, принять его почиталось его первой обязанностью после присяги[991]. В 322/933 г. халиф просил своего друга ас-Сули, литератора и знаменитого шахматиста, составить ему подбор подходящих для такого случая имен. Ас-Сули — а эти сведения мы имеем от него самого[992] — послал ему список из 30 имен и посоветовал ему выбрать прозвание ал-муртада би-л-лахи — «любезный Аллаху» и был при этом настолько уверен, что этот титул будет принят, что даже заготовил большую касыду с рифмой на муртада. Однако халифу его предложение пришлось не по вкусу, ибо этим титулом назвал себя в свое время один незадачливый претендент, и он выбрал ар-Ради. Ас-Сули использует свой исторический труд, чтобы спасти для потомства свою выстреленную в воздух хвалебную касыду; к сожалению, он не избавил нас также и от сочиненной позднее касыды на «Ради». Первым ввел перифразу для халифа лишь секретарь халифа ал-Кадира (381—422/991—1031) — «пресвятейшее пророческое присутствие», затем это стало повсеместным обычаем; от того же секретаря исходит и причудливо-витиеватая затея назвать повелителя «служение», так что «я сам читал начертанное рукою кади Абу-ш-Шавариба: Слуга благородного служения такого-то»[993]. Что же касается правителей областей и высших сановников, то среди них страсть к титулам просто свирепствовала, как и среди чиновников. Все они наделялись халифом званиями друга, пособника или опоры «династии» (даула)[994]. Правда, ал-Бируни (ум. 447/1055)[995] считал: «Когда Аббасиды стали щедро награждать своих пособников составными лживыми именами со словом „династия“, дело их династии было уже проиграно»[996]. Во второй половине IV/X в. был сделан еще шаг по пути этих двусложных титулов: ‘Адуд ад-Даула — «опора династии» (ум. 372/982) назывался также еще и Тадж ал-Милла — «венец религии»; в конце концов перешли к трехсложным: Баха ад-Даула — «краса династии» именовался еще Дийа-л-Милла — «свет веры» и Гийас ал-Умма — «помощь общины». Эти титулы с даула повсюду вошли в моду — как у Саманидов, правителей Севера и Востока, так и у Фатимидов и у тюркского Богра-хана, который в 382/992 г. пожаловал сам себя титулом Шихаб ад-Даула — «пламя династии». Вновь ожили и совершенно чуждые исламу богохульные прозвания. Бунды первыми дали своим везирам титулы, принадлежавшие к имени божьему: «единственный» (аухад); «могущественнейший из могущественных» (кафи-л-куфат); «единственный из могущественных» (аухад ал-куфат); другие правители именовали себя сами «повелитель мира» (амир ал-‘алам) и «господин наместников» (саййид ал-умара), за что их клянет ал-Бируни: «О боже! Заставь их вкусить позор в сей жизни и ниспошли им и другим откровение об их обольщении»![997] Наконец, считается, что ал-Кадир (381—422/991—1031) подарил один из самых важных для грядущих лет титул, когда он в первый раз облек именем султан («власть») Махмуда из Газны[998]. Когда же правитель Багдада потребовал себе в 423/1031 г. титул ас-султан ал-му‘аззам малик ал-умам — «могущественная власть, царь народов», то ему отказал в этом ал-Маварди, посредник халифа, указав, что первая часть титула — это сам халиф; вторая часть была изменена в малик ад-даула — «царь династии»[999].

А когда в 429/1037 г. бундский правитель получил даже древний и языческий титул шахиншах ал-а‘зам малик ал-мулук, то народ возмутился и забросал камнями проповедников, которые произносили эти слова во время молитвы в мечети. Несмотря на то что придворные богословы пытались доказать, будто «царь царей земли» не является именем божьим, ибо тогда ведь и издавна бытующий титул верховного кади «судья судей» тоже имя божие, многие серьезные люди были возмущены, а известный писатель ал-Маварди даже сложил из-за этого с себя судейское звание[1000]. Однако этот титул, как известно, процветает и поныне. Хилал ас-Саби недоволен, впрочем, также и наименованием ал-галиб — «победитель», которым в 391/1001 г. халиф нарек своего преемника; он приводит известное изречение на Альгамбре: «Нет победителя кроме Аллаха»[1001]. Истинно священными считались только титулы, дарованные халифом; он милостиво разрешал, чтобы за них ему хорошо платили, и к концу IV/X в. извлекал из этого свои основные доходы. За титул малик ад-даула — «царь династии» правитель Багдада, после того как долго торговались, следует ли ему заплатить до или после пожалования титулом, послал халифу в 423/1031 г.: 2 тыс. динаров, 30 тыс. дирхемов, десять кусков шелка-сырца из Сусы, 100 кусков дорогой парчи, 100 кусков ткани другого сорта, 20 манов[1002] алоэ, 10 манов камфары, 1000 мискалей[1003] амбры, 100 мискалей мускуса и 300 китайских чаш; кроме того, он сделал еще подношения отдельным придворным[1004].

В эту пору придворный этикет вообще сделал огромный шаг вперед и по своей сущности принял такие формы, которые позднее остались неизменными на многие века. Около 200/815 г. к ал-Ма’муну обращались на «ты», как ко всякому смертному[1005], к ал-Муктадиру около 300/912 г. в большинстве случаев обращались так же[1006], хотя обращение в третьем лице, как, например, «повелитель правоверных приказал» и т.д., уже было в ходу. В конце века уже нельзя было так запросто обращаться ни к одному образованному человеку. В начале IV/X в. одного наместника во время приема у правителя сначала называли по имени (исм), всегда звучавшем несколько официально, потом имя, чтобы подчеркнуть большую приязнь, было заменено куньей («отец такого-то»)[1007]. Но в V/XI в. халиф имел право употреблять публично, даже в отношении своего друга, только имя (исм) и лишь в частной беседе употребить интимную кунью[1008]. Ал-Ма’мун подал руку патриарху Дионисию, как и всем, кого он хотел почтить[1009], а когда военачальник Мунис в начале IV/X в. прощался с халифом, то он поцеловал ему руку[1010]. Для выражения особого уважения в те времена целовали вышестоящим особам ногу[1011], равным по положению друзьям — плечо[1012].

Так приветствовали уже Телемаха служанки и с плачем Голову, плечи и руки они у него лобызали[1013].

Наместник Беджкем при особо торжественных обстоятельствах лобызал ар-Ради бедро и