Пыль дорог - Кирилл Шарапов

Воронцов вздохнул и понял, что завтрак ему не светит, максимум успеет выпить травяного взвару.

— Скажи Феду, что буду через полчаса.

Мальчишка, получив ответ, тут же унесся, даже не заикнувшись, что нужно бы поторопиться.

Воронцов посмотрел в зеркало. Да уж, вид у него явно не тянущий на боярина, башка грязная, нечесаная, на роже снова щетина начала проступать. Черт, нужно снова договариваться по поводу бани с Викулом.

— Может, бороду отпустить? — споласкивая лицо и вытираясь чистой тряпицей, спросил он сам себя, ему не слишком шло, но тут много народу носят бороды. — Юлия, нет никаких правил насчет бород у бояр?

— Нет, — ответила та, — вот только за ней следить нужно.

— Бриться мне не нравится гораздо больше, — возразил Воронцов. — Решено, отпускаю бороду.

Через восемь минут после пробуждения он умытый и одетый вышел за дверь, где его уже ждала Лада.

— Опять вы, Ваше сиятельство, отличились, — с сарказмом заметила она. — И снова без меня. Старосту сместили, убийство вашего убийцы раскрыли, все Горки гудят.

Воронцов усмехнулся.

— Ты и половины о моих ночных приключениях не слышала. Но об этом позже. А пока мне нужно в управу.

— Знаю, мальчишка не одну минуту барабанил в твою дверь. Взвар на столе, вместе с бутербродами. Пошли, время сжевать на ходу легкий завтрак у тебя есть. Кто о тебе еще позаботится, кроме меня?

— Никто, — согласился с ней Воронцов, спускаясь в трапезную. — Вот только скоро все твое внимание будет уделено совершенно другому мужчине, — но вслух он этого не сказал.

Порог управы он переступил за две минуты до окончания названого срока. На этот раз здоровяк с туповатой рожей молча отодвинулся в сторону, даже не заикнувшись о том, чтобы не пустить Ладу.

— Пойдемте, Ваше сиятельство, — с нетерпением произнес Лавр, стоило Константину войти в вестибюль. — Фед и Лексей уже заждались. Остались только ваши показания под клятвой, и все, наконец-то мы избавимся от Дана.

— Что, так мешается? — поинтересовалась Лада из-за спины Воронцова.

Лавр стрельнул в нее недовольным взглядом, в котором читалось — не лезь не в свое дело, женщина, но промолчал.

— Прошу за мной, Ваше сиятельство.

Константин подмигнул Калининой и пошел следом за главным дружинником. Который повел их не направо, а на второй этаж. Там оказался большой светлый кабинет, уютный, с хорошей дорогой мебелью, и на этот раз тут были мягкие удобные кресла.

Константин кивнул всем собравшимся сразу, приветствуя Феда и Лексея, которые с нетерпением ждали его. За столом сидел незнакомый суровый мужик, сверлящий его напряженным взглядом. Одежда добротная, даже с претензией на достаток — и вышивка на рубахе, и манжеты, как в фильмах про гардемаринов.

Константин занял одно из трех пустых кресел и уставился на незнакомца. Лада устроилась на соседнем, а главный дружинник Горок уставился в окно, выходящее на площадь, где сейчас стучали молотки, заканчивая делать виселицу.

— Итак, все в сборе, — произнес мужик за столом. — Ваше сиятельство, разрешите представится, Гай Ломав, судья в Горках и представитель правителей вольной области. Мы собрались, чтобы заслушать показания боярина Константина Андреевича по делу о преступных действий старосты Дана. Его показания и признания, данные под умения дознавателя Лексея, уже приобщены к делу, остались только ваши.

— Клятва, — подсказал Фед.

— Я — Константин Андреевич Воронцов, клянусь перед лицом богов, что готов рассказать всю правду по рассматриваемому делу.

Фиолетовый огонек возник на раскрытой ладони ведуна, подтверждая клятву.

— Почему вы не упомянули свой титул? — вдруг спросил Гай Ломав.

— Я присутствую здесь не как боярин, а как простой человек. Я вообще не горел желанием называть свое имя, мне было удобней путешествовать инкогнито, под прозвищем Странник, но обстоятельства вынудили меня раскрыть свою личность. И вот уже два дня я разгребаю последствия этого.

— Правда, — сообщил Лексей.

— Хорошо, Ваша светлость, — кивнул судья. — Расскажите все, что вам известно о событиях, произошедших с вами и вашими спутниками в поселке Горки.

Константин тяжело вздохнул, ему уже порядком надоело пересказывать, но, видимо, придется еще раз.

— Все началось с лавки Гнуса…

— Этого достаточно, — подвел итог судья, когда Константин завершил свой рассказ о расследовании смерти Дрына. — Один вопрос, Ваше сиятельство. Что вы делали ночью на месте силы?

— Это вас не касается, — отбрил его Воронцов, достаточно в грубой форме. — Я ведун, хоть и не слишком опытный, и не обязан раскрывать свои тайны. И никому не позволю лезть в мои дела. Вашу весь это не затрагивает, а значит, вам эти знания ни к чему.

— Хорошо, — вполне миролюбиво произнес Гай. Он взял со стола какой-то лист бумаги с вензелем и протянул Константину. — Ваши показания, ознакомьтесь и подпишите. Можно голосом, родовую печать прикладывать нет необходимости.

— Б…., - мысленно выругался Воронцов, читая текст, — как я про печать-то не подумал? Ведь она должна быть у каждого благородного.

— Верно, — подтвердила Юлия, — но в твоем случае ее могли украсть грабители или люди Авии. В герольдии можно будет заказать новую. Правда, выйдет недешево, поскольку это сложный артефакт с несколькими ведами.

— Ясно, — дочитав собственные показания, написанные красивым каллиграфическим почерком. — Будем думать об этом позже. — А вслух произнес, — а пока я, Константин Андреевич Воронцов, подтверждаю, что показания с моих слов записаны верно и мной прочитаны.

Мгновение, и тут же под текстом появилась размашистая красивая подпись. Вот только она не принадлежала прежнему Константину. Судья изучил ее и, кивнув, убрал лист в стол.

— Показания по делу старосты Дана Ладова получены, — строго и чопорно произнес Гай. — Я приму решение и заверю приговор. Вердикт будет оглашен сегодня в три пополудни на главной площади. Заседание суда завершено.

Константин мысленно усмехнулся. Офигеть заседание — ни подсудимого, ни адвоката, судья заслушал показания свидетелей и сказал, что вынесет вердикт, просто тут у них все. Интересно, какой процент судебных ошибок?

— На самом деле не такой уж и высокий, — тут же откликнулась Юлия, словно смогла уловить мысль. — Ведь все завязано на ведах и клятвах, соврать и очернить довольно сложно. И да, иногда я могу видеть или ощущать твои мысли, когда ты усиленно о чем-то размышляешь и требуешь ответа.

— Ясно, — произнес задумчиво Константин и вытащил из кармана часы, до времени оглашения приговора было еще почти четыре часа, этого должно хватить для прогулки по первому плану Астры. Только надо поесть сначала.