Пуля для певца - Борис Седов

— Вы собираетсь платить? — раздалось за спиной Романа.

— Уходите немедленно! — ответил Роман, не сводя взгляда с баула.

— Я вот щас тебе уйду! Я вот щас милицию вызову, и она тебе уйдет, — пригрозила контролерша.

Роман услышал удаляющиеся шаги и присел на корточки около баула.

Внутри баула зловеще тикало.

«Хорошо хоть с часовым механизмом, а не с радиовзрывателем…» — облегченно подумал Роман и осторожно пошевелил баул рукой.

Ничего не произошло.

А если бы и произошло, то Роман наверняка ничего бы не успел заметить.

Бах — и ты уже на небесах.

А может быть, там и часики, и радио?

От такой мысли Роману стало не по себе, и он посмотрел на часы.

Без трех минут три.

— Ну, это уже слишком! — решительно сказал он и, стиснув зубы, оторвал уве систый баул от пола.

Бомба весила килограммов пятнадцать, не меньше, поэтому на улицу Роман выскочил, перекосившись на один бок. И тут же увидел контролершу и трех ментов, которые спешили к павильону кривых зеркал. Контролерша размахивала руками, указывая на Романа, а менты, запакованные в бронежилеты, кивали, и, увидев Романа, дружно закричали:

— Стоять! Лежать! Руки в гору! Брось баул!

Один из ментов воскликнул:

— У него инкассаторский баул! Это ограбление! Стой! Лежать! Стрелять буду!

— Идиоты! — закричал Роман в ответ. — Это бомба! Сейчас всем кирдык придет!

— Нашел дураков! — крикнул мент. — А ну дай сюда, а сам — руки за голову!

На Романа были направлены сразу три ствола, поэтому он бросил баул на асфальт и, заложив руки за голову, отбежал в сторону.

— Куда! — заорал мент. — Сейчас лоб зеленкой намажу! Стоять!

Двое ментов присели над баулом, а тот, который кричал громче всех, держал Романа на мушке, оглядываясь, впрочем, на своих не к месту любопытных коллег.

Один из них взялся за замок баула, и, увидев это, Роман бросился на землю и, перекатившись, скрылся за массивным основанием высокого флагштока, на котором реял зенитовский флаг.

— Куда, бля?! Убью! — взревел мент.

Но ему не суждено было выполнить свое грозное обещание.

Над стадионом раздался громовой удар.

Он совсем не походил на тот красивый и романтичный звук взрыва, который можно услышать в любом приключенческом фильме. Просто чудовищно громкий удар, будто великан ростом с гору ударил кулаком по огромному столу. Над Романом, скрючившимся за бетонным блоком, пронесся вихрь, будто тот же великан махнул огромным веником, и, посмотрев вверх, Роман увидел плывущие по небу ошметки.

Это было все, что осталось от ментов и контролерши.

Встав, Роман посмотрел на закопченное пятно в месте взрыва и решил, что пора делать ноги. Задание Самоедова выполнено, и теперь его присутствие здесь будет совершенно лишним. Забежав под колоннаду, Роман прижался к стене, и вовремя — из-за угла выбежали менты. Но, к счастью, из дверей тоже повыскакивал всякий народ, и Роману удалось благополучно смешаться с толпой. Старательно придав лицу то же испуганное выражение, что и у остальных, он торопливо направился к выходу. Над стадионом висел непрекращающийся вопль, и Роман не мог понять, то ли футболисты так радуют болельщиков, то ли это звуки страха и паники.

Добравшись до машины, Роман сел за руль и, отъехав от стадиона на несколько кварталов, остановился. Заглушив двигатель, он закурил, потом достал телефон и, положив его на сиденье, стал ждать.

Через несколько минут телефон ожил, и на дисплее высветилась вереница нулей. Роман усмехнулся и, глядя на телефон, глубоко затянулся. Телефон звонил, но Роман не отвечал. Наконец звонков через пятнадцать он сжалился и, поднеся трубку к уху, произнес:

— Преисподняя слушает.

— Ты, козел! — в голосе Самоедова было явное облегчение. — Ты такие шуточки брось, а то они тебе дорого обойдутся! Я уже думал, что ты взлетел на воздух. А это мне совершенно не нужно, потому что… Сейчас сам поймешь. Слушай последнее задание, и поверь мне, ты наизнанку вывернешься, чтобы его выполнить.

В трубке раздались шорохи, и голос Лизы произнес:

— Ромка, найди его и убей!

Раздался звук пощечины, потом в трубке снова зашуршало, и Самоедов сказал:

— Понял? Убить меня — это тебе слабо, а вот найти придется. Тут твоя краля совершенно права. Кстати сказать, пистолетик-то у нее хоть куда, позолоченный, но только он такой тяжелый, что она его выронила, когда доставала. Значит, найдешь меня за двенадцать часов — получишь свою девку. Не найдешь — получишь ее сиськи в полиэтиленовом мешке. И на этот раз без подсказок.

Трубка умолкла, и Роман, ошарашенно уставившись на дисплей, шевелил губами, беззвучно произнося матерные слова.

— Значит, вот так решил, — произнес он вслух, — значит, так… Ну, ладно.

Набирая номер Арбуза, Роман повторял:

— Ладненько… Значит, вот так вот… Хорошо, паскуда. Найти тебя? Найдем. И убивать не будем, это ты правильно сообразил. Мы тебе лучше сделаем… Гораздо лучше.

Когда Арбуз снял трубку, Роман без приветствия спросил:

— Где твой пистолет?

— Вот и я думаю — где? — удивленно ответил Арбуз.

— Сейчас я к тебе приеду и все расскажу. Жди.

Лиза сидела в кресле, откинувшись на подголовник и закрыв глаза.

По ее подбородку стекала струйка крови, белая шелковая блузка была разорвана до пояса, и Самоедов с вожделением смотрел на обнаженную загорелую грудь Лизы, туго привязанной к большому офисному креслу.

— Да-а-а… Баба хоть куда…

Самоедов соскочил со стола, на котором сидел, и подошел к Лизе вплотную.

— Вот ты мне все расскажешь, потом я тебя оттарабаню во все дыры, а потом… А потом — посмотрим. Но обещаю тебе: то, что будет потом, не понравится тебе еще больше.

Он повернулся к Лизе спиной и, подойдя к столу, закурил.

Глубоко затянувшись, он снова подошел к Лизе и выпустил дым ей в лицо.

— И ведь как ты, сука, ко мне подъехала! — он усмехнулся. — А я и рад, перья распустил…

Самоедов взял стоявший у стенки стул, поставил его спинкой вперед напротив Лизы и уселся на стул верхом. Положив руки на спинку, он оперся на них подбородком и задумался.

Он хотел выяснить, что полезного Лиза может рассказать о Романе и вообще чем все это пахнет. И для этого он был готов на все, и ему было интересно узнать, что же он услышит, когда заставит эту красивую суку говорить. А в том, что он сможет развязать ей язык, он не сомневался ни секунды.