Плачу любые деньги - Оксана Обухова

– Ты Берту, сволочь, помнишь?

О чем это она? И почему так злобно?!

Боже!!! Над головой Галины взвилась зажатая в кулаке бутылка с грозно запылавшим факелом… Евдокия раскрыла рот, собираясь закричать…

Над ухом грянул взрыв.

Тряпичной, переломанной надвое куклой Галина улетела с крыльца спиной назад. Вместе с зажатой в кулаке бутылкой, снаряженной пылающим фитилем. Затычка-пробка вылетела из горлышка, бензин плеснулся на убийцу….

Через мгновение на подъездной дорожке пылал костер из человека. Но Галина была мертва до того, как пламя занялось на испачканной одежде. Она не шевельнулась и не вскрикнула.

Оглохшая от взрыва Дуся ошалело развернулась, немножечко присела, ожидая пламени в лицо; за ее спиной, положа на плечо ружье, словно ковбой Мальборо, спокойненько стоял шпион-сосед. Сосредоточенно мимо Евдокии глядел на пылающий труп у крыльца.

Слегка присевшая и качественно перетрусившая сыщица сипло выкрикнула:

– Вы что, Николай Васильевич, с ума сошли?! Здесь же газ везде!!

– Я главный вентиль перекрыл, – невозмутимо отчитался дяденька-шпион. – Алевтина дверь открыла – сквозняк получился, вентиляция.

– Так искры же от выстрела летели, а везде бензин!

– Но здесь же его нет, – невозмутимо констатировал Васильевич, показывая глазами на сухой мраморный пол.

– А как вы вообще сюда попали?! – Дуся встала во весь рост и уставилась на бесстрастного шпиона, как школьница на привидение.

– Второй этаж. Открытые окна. Детская забава. – Протянул руку к сыщице: – Дай-ка, Дуся, пистолет сюда, не дай бог, на спуск нажмешь, себя поранишь.

Землероева послушно и все еще слегка ошалело протянула пистолет пенсионеру-диверсанту, способному и в шестьдесят вскарабкаться по гладким стенам на второй этаж. Руки сразу же почувствовали облегчение и передали его организму в целом: пистолет как будто центнер весил, к земле придавливал.

Николай Васильевич, прищурившись, смотрел через стеклянную дверь.

– Ага, – вздохнул, – полезли…

Дуся проследила за его взглядом. Привлеченные выстрелом и костром, как мотыльки на свет, по ажурной вязи центральных ворот карабкались пожарные и полицейские. Огнетушители через забор на травку перекиды вали.

Васильевич вышел на крыльцо, поставил в уголок у двери ружье, пистолет там же на виду пристроил, сложил руки сзади на шее и стал ложиться на крыльцо. Дусе посоветовал присоединиться:

– Ложись-ка, Евдокия, рядом и не шевелись. Пока разберутся, по ребрам напихают.

Дуся резво улеглась, сложила ладошки на загривке, пока пожарные с полицией бежали к дому, успела поболтать.

– Николай Васильевич, а вы не того… не боялись, что Галина упадет лицом вперед, бутылка разобьется и все бензином окатит?

– После удара в грудь медвежьей картечью? – утыкаясь носом в мрамор, хмыкнул «диверсант». – Тут и медведь бы улетел. Я, Дуся, когда в последний раз охотиться ходил… медведя не встретил, ружье разрядить вначале поленился, потом забыл, – как видишь, пригодилось.

– Да уж… пригодилось. – Свернув шею, Дуся поглядела на невозмутимого мужчину, лежащего по соседству.

Как только подбежали первые спасители, Васильевич извлек из нагрудного кармашка клетчатой рубахи какое-то удостоверение и протянул его полицейскому…

Пихать по ребрам в целях профилактики Дусю и пенсионера сразу же раздумали. Галину потушили.

Миронов, которому позвонил Олег и дал сигнал тревоги, примчался почти сразу же за пожарными. С какой скоростью он пронесся по неперегруженным утренним улицам Москвы, осталось тайной – машины с мигалками, полные гаишников, подоспели за нарушителем спустя минуты полторы.

Не сумев проехать на автомобиле во двор, Миронов оставил его за воротами, пробежал по дорожке и, на ходу кивнув соседу и Дусе, взлетел на анфиладу. Нашел всех родственников живыми, но сонными, довольно скоро спустился вниз.

Молча, тяжело дыша, подошел к обугленному телу на дорожке, сел перед ним на корточки…

– Алевтина? – Опознав экономку, безмерно удивился: – Почему она?..

– Это не Алевтина, – устало информировала сыщица. Васильевич уже ушел к полицейским, честь открыть Мирону правду целиком принадлежала спасительнице Евдокии. – Это – Галя. Тетя Берты. Она у Зубовых домработницей была.

Миронов замер. Сгорбился.

Потом вдруг резко встал и развернулся к Евдокии:

– Если ты хоть слово скажешь Зосе о Берте…

Глаза авторитета сузились, проговаривать угрозы вслух надобности не было.

Дуся глубоко вздохнула: вот, что называется, и поговорили. Услышали «спасибо», господа.

Евдокия повернулась к авторитету спиной, взошла на крыльцо – из дома уже почти не пахло газом, хотя бензином воняло повсеместно. Поднялась на третий этаж и начала паковать чемодан. Ее миссия закончена, Паршин на подъезде… Самой за руль садиться, после того как надышалась газом и круги перед глазами заплавали, – верная дорога в морг… Положат на соседний разделочный стол, рядом с экономкой Галей…

С полицией, правда, наверняка придется пообщаться… От них не убежишь, заставят дать отчет.

А хочется уснуть. Лечь в тихий уголок и провалиться. Голова гудит, как кем-то проклятая…

Дуся безразлично побросала в чемодан одежду, сгребла косметику с полочки в ванной и с туалетного столика… Огляделась, попрощалась с будуаром (заодно проверила, не висят ли где забытые носки-футболки).

Хорошая комната. Пожалуй, пожить в таком же антикварном будуаре больше не получится – диковинка, она есть редкость величайшая…

Но собиралась уезжать Евдокия хоть и устало-торопливо, но с удовольствием: уснуть в комнате, где столько пережито, получится навряд ли – запахи и страхи достают.

В комнату, тихо постучав, зашел Миронов:

– Я как бы, это… не прав был. Извини. Ты всем моим жизнь спасла, я как бы по гроб жизни тебе обязан…

– По гроб жизни вы, Александр Сергеевич, коту обязаны. Фотию прижизненный монумент из золота отлейте.

Оставив Миронова в полнейшем изумлении, Евдокия вышла в коридор.

Утром следующего дня Евдокия и Паршин встретились в агентстве. Вчера поговорить не удалось. Когда командир помощницу до дому доставлял, Дуся вначале разрыдалась – девушки обычно слезами нервную систему в порядок приводят; прорыдавшись, глотнула коньячку из бардачка запасливого Паршина – уснула мертвым сном. Не помнила, как очутилась дома в своей постели, причем заботливо раздетая.

Олег встретил героиню горячим кофе. Внимание проявил – куда там мажордому Леве: дверь открыл и придержал, в кресло усадил, поинтересовался, как спала, как себя чувствует, в глаза внимательно глядел.