Милые обманщицы. Особо опасные - Сара Шепард

Спенсер посмотрела на подруг.

– Кто-то пытался нас убить, – сказала она. И разрыдалась в голос.

– Спенс. – Эмили тронула ее за плечо.

– Все хорошо, – проворковала Ария. Ханна крепко обняла ее. Мелисса тоже.

Но Спенсер не могла остановить поток слез. Как же они не заподозрили, что за всем этим стоит Эли? Почему они оказались так слепы? Правда, Эли наговорила им много хорошего – что они все и хотели услышать: «Я скучала по вам, ребята. Я так виновата перед вами. Я хочу, чтобы все изменилось между нами». А что она сказала Спенсер? «Ты – сестра, о которой я всегда мечтала». Спенсер стала воском в ее руках. Как и все остальные… и они едва не поплатились за это жизнью.

Пожарный убрал рацию в карман, и девушки разомкнули объятия.

– «Скорая» в пути, – сказал он и дал знак следовать за ним.

Когда они поднялись по склону, удаляясь от дома, Спенсер ткнула сестру в бок.

– Тебе непременно нужно было вычислить это раньше меня, а? – поддразнила она, утирая слезы. Впрочем, на то она и Мелисса, чтобы превзойти ее даже в этом.

Мелисса покраснела.

– Я просто рада, что с тобой все в порядке.

– А я рада, что ты в порядке, – ответила Спенсер.

Тлеющий дом маячил в отдалении. Кровати, стулья, комоды проломили хрупкий пол на первом уровне, вздымая огненные шлейфы. Эмили упрямо смотрела на пламя, будто что-то искала глазами. Спенсер коснулась ее руки.

– Ты как?

Эмили втянула нижнюю губу. Она покосилась на пожарного.

– В доме оставался еще один человек, когда все взорвалось. Есть ли шанс, что она?..

Пожарный уставился на руины и почесал щетинистый подбородок. Потом мрачно покачал головой:

– Никому не удалось бы выжить в таком пожаре. Мне очень жаль, девочки, но ее больше нет.

– Прошу. – Ханна поставила на столик картонный держатель с четырьмя стаканами горячего кофе. – Капучино с обезжиренным молоком, обычный латте, кофе с соевым молоком.

– Как мило, – сказала Ария, хватая пакетик сахара и надрывая его ногтями, накрашенными неоновым желтым лаком. Ария уверяла Ханну и остальных, что этот цвет – хит сезона в Европе, но ни у кого не хватало смелости попробовать его на себе.

– Наконец-то, – проворчала Спенсер, делая жадный глоток капучино. Всю неделю она готовилась к предварительному экзамену по экономике и сегодня опять всю ночь корпела над учебниками.

– Спасибо, Ханна. – Эмили поправила плиссированный топ от Free People. Ханна наконец отучила ее носить под блейзером спортивные футболки.

Ханна оглядела разложенные на столе учебники и тетрадки Спенсер, айпод Арии, наверняка набитый всякой мутью вроде чудны́х скандинавских йодль-групп[26], самоучитель по хиромантии, с которым не расставалась Эмили. Все как в старые добрые времена… только лучше.

На экране плазменного телевизора на дальней стене кафе Steam замелькали кадры информационного выпуска. Знакомая корреспондентка стояла перед еще более знакомой грудой развалин. «Полиция продолжает осмотр руин дома ДиЛаурентисов», – сообщала бегущая строка. Ханна коснулась руки Арии.

– Ликвидаторы все еще разгребают завалы сгоревшего дома, который некогда принадлежал семье Элисон ДиЛаурентис, в поисках останков настоящей Элисон! – Блондинка старалась перекричать рев тяжелой техники. – Но, как говорят, пройдет не одна неделя, прежде чем можно будет сказать с уверенностью, что Элисон погибла в огне.

На экране появился пожарный, которые спасал их в ту страшную ночь.

– Я прибыл на место вскоре после того, как прогремел взрыв, – сказал он. – Вероятно, что тело Элисон мгновенно превратилось в пепел.

– Как обычно, семья ДиЛаурентисов недоступна для комментариев, – добавила репортер.

Эфир прервала реклама тематического ресторана по мотивам бродвейского мюзикла «Весь этот джаз» в молле King James. Ханна и ее подруги потягивали кофе, задумчиво разглядывая лужайку. Снег наконец-то растаял, и парочка ретивых нарциссов проклюнулась в цветнике возле флагштока.

С тех пор как Эли чуть не убила их, прошло пять недель. Как только они вернулись домой с гор Поконо, Вилден и другие детективы полицейского управления Роузвуда открыли официальное расследование по делу Эли. Ее карточный домик рухнул до смешного быстро: полиция обнаружила копии записок «Э» девушкам в мобильном телефоне под террасой нового дома ДиЛаурентисов. Выяснилось, что ноутбук, изъятый из автомобиля Билли, подвергался взлому. Криминалисты исследовали полароидные снимки, найденные Арией в лесу, и установили, что в окне амбара отражалось лицо одной из сестер ДиЛаурентис. Непонятно, зачем Эли делала эти снимки – разве что из одержимого интереса к жизни, украденной у нее сестрой, – но, судя по всему, она зарыла их в лесу, чтобы избавиться от улик, вскоре после того как столкнула сестру в яму.

Поговаривали о возможном аресте семьи ДиЛаурентисов как соучастников преступлений, совершенных Эли, но мистер и миссис ДиЛаурентис и даже Джейсон бесследно покинули город. Ханна сделала еще глоток кофе, смакуя горячую жидкость. Интересно, семья подозревала, что одна сестра убила другую? Не потому ли они спешно отправили дочь обратно в психиатрическую больницу, когда пропала мнимая Эли? Или мистер и миссис ДиЛаурентис скрылись от стыда и ужаса, не в силах смотреть людям в глаза после того варварства, которое устроила их умница и красавица дочь.

Сразу после случившегося с Эли в жизни Ханны и остальных девушек началась новая полоса безумия. Репортеры стучались в их двери в любое время дня и ночи. Девушки ездили в Нью-Йорк для интервью в ток-шоу Today, поучаствовали в фотосессии для журнала People. Они посетили благотворительный гала-концерт Филадельфийского оркестра, средства от которого пошли в фонд Дженны для обучения собак-поводырей и на учреждение новой именной стипендии Йена Томаса. Но постепенно страсти поутихли, и жизнь более или менее вернулась в привычное русло.

Ханна старалась не думать о том, что произошло с Эли, но это было равносильно тому, чтобы заставить себя прожить день, не подсчитывая калории, – иначе говоря, бессмысленно. Все это время Ханна верила, что Эли выбрала ее в подруги, потому что разглядела в ней изюминку, нечто особенное, что нужно подпитывать и поощрять. Но на самом деле Эли подружилась с ней по прямо противоположным причинам. Ханна была для нее посредственностью. Шуткой. Орудием мести. Утешало лишь то, что Эли поступила так со всеми, не только с ней. И теперь, когда Ханна знала, что обе сестры оказались психопатками, неужели ей хотелось бы стать избранной для любой из них?