Счастье волков - Александр Афанасьев

У Таксима я остановился, где можно было. Там пешеходная зона, нельзя дальше.

– Спасибо.

Комиссар открыл дверь машины.

– Это тебе спасибо…

Б…, а еще говорят – тринадцать войн.

Что дальше будет? А хрен его знает. Надо думать.

Мне пришло в голову – проследить комиссара до его дома. Не то чтобы… просто мало ли, как и когда понадобится. Я все-таки на работе – по-прежнему. И моя работа здесь. Я потерял источник в стамбульской полиции, и мне нужен новый. А комиссар Назим Хикмет перестал верить в то, что делает. И перестал верить в свой народ.

На Таксиме всегда толпа, потому мне удавалось идти почти вплотную, в нескольких шагах. Я следил за комиссаром, боясь, что потеряю его в толпе, – и не видел, что происходит вокруг…

Мы вышли к какой-то улице… а на площадь Таксим выходят главные улицы как относительно бедных, так и богатых районов… комиссар прошел несколько шагов, а я все еще был в толпе… и тут загремела автоматная очередь…

Стрелял какой-то молодой парень… у него был скутер, и он явно ждал свою жертву. Я навсегда его запомнил – патлатый, волосы почти как у бабы, черная куртка, безумные глаза. У него был автомат… «Узи», кажется.

Он уже отстрелялся и собрался бросить автомат и удирать на скутере, когда я толкнул какого-то мужика, мешавшего мне, и выхватил пистолет.

– Стой!

Парень посмотрел на меня… безумные глаза, то ли фанатик, то ли наркоман, а потом он повернул в мою сторону автомат, и выбора у меня не оставалось. Я выстрелил… парень повалился вместе со скутером как подкошенный, затих.

С улицы бежали полицейские, и я понял, что лучше и не пытаться уйти. Пристрелят. Потому я просто бросил пистолет и поднял руки.

Привезли меня в полицейский участок. Хорошо хоть не били по дороге, хотя наручники надели. Заперли в одиночку – небольшое такое помещение, довольно чистое.

Я думал, что дальше. На первый взгляд, не все так плохо. Единственное, что мне могут предъявить, – незаконное хранение оружия. Не слишком тяжкая статья. Могут и закрыть на это глаза – я все-таки убил убийцу полицейского, который начал стрелять из автомата в центре города.

Но это если мне удастся выскочить быстро, почти сразу. До тех пор, пока информация не дойдет до Анкары и пока убийцы из Центральной организации МВД не поймут, что я убил их людей и что я единственный свидетель их преступлений. Тогда мне не жить.

Я начал думать о том, как мне подкупить полицейского, притом что с собой у меня ничего не было, но все решилось само собой.

Дверь отперли, в комнату вошел мужчина лет сорока, загорелый, чисто выбритый. Черная кожаная куртка, джинсы – типичный бандит или экстремист. И в его лице было такое… что я понял, кто он, еще до того, как он заговорил.

– Меня зовут Мустафа Хикмет. Я хочу знать, как умер мой брат… – С этими словами он достал «глок» и направил его на меня. – И если ты солжешь, я тебя убью прямо сейчас…

Как умер Назим Хикмет? Хороший вопрос…

А еще лучше пистолет у бандита – в комнате полицейского участка.

Или он не бандит? Откуда я знаю, что он бандит – только из обмолвки комиссара Хикмета? Может, это было ругательство, а не профессия?

В любом случае выбора мне не оставалось.

Я заговорил. Я рассказал почти все, что знал, ну за исключением того, что рассказывать было нельзя. Мустафа Хикмет во время рассказа едва сдерживался, темнел лицом. Потом он не выдержал.

– Хватит!

Я замолчал. Мустафа вскочил и нервно заходил по комнате, едва не сталкиваясь со стенами. Как слепой. Потом выкрикнул, ни к кому не обращаясь:

– Ублюдки! Вы же обещали!

– Твои друзья? Они националисты? Это они убили твоего брата, хотя обещали не делать этого?

– Заткнись!

…

– Заткнись.

Мустафа уставился на меня, что-то решая для себя, потом пистолет его опустился.

– Ты ведь из русской мафии, так?

– Допустим, – ответил я.

– И тебе не все равно, что произойдет с русскими в этом городе?

– Не все равно.

– Тогда слушай, русский. Я сейчас выведу тебя из участка и отпущу. Иди к своим в посольство и расскажи, что скоро произойдет в этом городе, да? Здесь есть террористы. Они собираются совершить теракт на стадионе во время игры «Спартак» – «Фенербахче». Скажи это своим, и пусть «Спартак» не приезжает, а тех, кто собирается это сделать, арестуют.

Я не поверил своим ушам.

– Ты серьезно?

– Вполне, русский. Этот план разрабатывался давно. Те, кто собирается это сделать, убили моего брата. Я только сейчас понял – они прослушивали наш телефон дома, потому что не доверяли мне и хотели убить моего брата. Я хочу убить их руками русских. Или мафии, мне все равно. Пусть они умрут, русский. Сделай это.

Я думал, как мне поступить. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Мустафа во мне усомнился. Иначе я могу получить пулю в голову прямо сейчас, чтобы никто не узнал о том, что он мне рассказал.

– Хорошо, – медленно сказал я, – но что ты дашь мне за то, что мы расправимся с твоими врагами?

Мустафа недоуменно уставился на меня.

– Разве это не твои люди, русский? Не твоя футбольная команда? Что ты хочешь?

Типично турецкий вопрос. Турок за свою футбольную команду убьет.

– Хочу знать, кто убил наших на теплоходе. Скажи мне. И этим ты оплатишь смерть своих врагов.

Мустафа смотрел на меня, раздумывая.

– Это они сделали.

– Кто?

– Исламисты. Проклятые бородачи.

– Мне нужны имена. Ты же их знаешь, так?

Мустафа нехорошо посмотрел на меня, и я подумал – пережал… п… ц. Но оказалось не так.

– Это исламисты. Заказчик – шейх Кораи.

Я снова не поверил своим ушам.

– Правоверный из Бирмингема?!

– Он самый. Только его уже выслали, он сейчас, кажется, в Тунисе.

– Он же васатист[34].

– Он лжец. Как и все его люди. Он сумел обмануть даже кое-кого из наших. Он собирает деньги за счет того, что его считают умеренным, и переправляет их на подготовку смертников. У него лагеря в Ливии, в Египте, в Йемене, в горах Радфан, Аллах знает где еще. Этот человек делает то, что он делает, потому что хочет, чтобы наступил конец света!

– Зачем шейху было убивать наших людей?