Наперекор судьбе - Даниэла Стил

Единственным человеком, который никогда не причинял ей огорчений, была Консуэло-младшая. Эта здоровая, жизнерадостная девочка обожала свою мать, которая была для нее светом в окошке. Аннабелл придумала для нее легенду об отце, чтобы малышка не чувствовала себя одинокой. Сказала, что он был англичанином, прекрасным человеком из знатной семьи и погиб смертью храбрых еще до ее рождения. Девочке пока еще не приходило в голову спросить, почему она ни разу не видела родственников отца. Она знала, что все родные ее матери умерли, но Аннабелл ни разу не сказала, что с родными Гарри случилось то же самое. Консуэло слушала ее с интересом и молчала, но однажды после ланча повернулась к матери и спросила, навестит ли ее когда-нибудь «другая» бабушка, которая из Англии. Казалось, в комнате взорвалась бомба. Аннабелл, сидевшая напротив, растерянно смотрела на дочь, не зная, что сказать. Она была застигнута врасплох. Консуэло знала, что у всех девочек, с которыми она играла в парке, были бабушки. А она чем хуже?

— Я… э-э… Ну, она в Англии. И я давно с ней не разговаривала… Точнее, не разговаривала вообще. — Ей очень не хотелось лгать собственному ребенку. — Мы не успели с ней познакомиться. Мы с твоим папой поженились во время войны, потом он погиб, и я так и не увидела его родных… — лепетала она, ощущая на себе пристальный взгляд дочери.

— Значит, она не хочет меня видеть? — разочарованно спросила Консуэло, и у Аннабелл сжалось сердце. Она сама во всем виновата. Нужно было сразу сказать девочке, что бабушка и дедушка не подозревают о ее существовании. Но Аннабелл так и не смогла заставить себя написать им, это было выше ее сил.

— Я уверена, что она захотела бы тебя увидеть, если бы… если бы не болела. Она очень старенькая. — Аннабелл тяжело вздохнула и неохотно пообещала: — Я напишу ей, и мы посмотрим, что она ответит.

— Вот здорово! — просияла Консуэло. Вернувшись в кабинет, Аннабелл снова прокляла Гарри Уиншира, чего давно уже не делала.

Решив сдержать слово, данное Консуэло, Аннабелл заставила себя писать письмо леди Уиншир. Она понятия не имела, с чего начать и как подойти к делу. Правда, заключавшаяся в том, что виконт изнасиловал ее, в результате чего она родила ребенка, не годилась в качестве преамбулы и едва ли пришлась бы по душе его матери. Но лгать Аннабелл не хотела. В конце концов, она изложила чрезвычайно урезанную, упрощенную и смягченную версию. Ни видеть леди Уиншир, ни знакомить с ней Консуэло Аннабелл не собиралась, но ребенок должен был знать, что такую попытку она сделала.

Она написала, что познакомилась с Гарри во время войны в Виллер-Коттерете, в госпитале, в котором работала. По крайней мере, это было правдой. Потом Аннабелл сообщила, что они мало знали друг друга и не были друзьями (что тоже было правдой), что все произошло случайно (истинная правда), следствием чего стало рождение девочки, которой сейчас шесть лет. Аннабелл написала, что не связывалась с ними, потому что ничего от них не хотела. Объяснила, что она американка, работавшая во Франции волонтером, что встреча с Гарри, а также беременность, ставшая ее результатом, были одной из превратностей войны, но что ее дочь (чудесное маленькое создание) недавно заинтересовалась своей бабушкой с отцовской стороны, и это поставило ее, Аннабелл, в очень затруднительное положение. Написала, что не хочет добавлять новую ложь к старой. Девочка считает, что ее родители состояли в законном браке, чего на самом деле не было. А потом высказала предположение, что если у леди Уиншир возникнет желание написать Консуэло короткое письмо (возможно, с фотографией), этого будет вполне достаточно. Она подписалась «доктор Аннабелл Уортингтон» — просто для того, чтобы эта женщина знала, что имеет дело с достойной женщиной. В отличие от ее сына, который не был достойным мужчиной. Честно говоря, подходящим местом для молодого лорда Уиншира была тюрьма, останься он в живых. Но он погиб, так и не узнав, что случайно стал отцом самого очаровательного ребенка на свете. Аннабелл больше не испытывала к нему ненависти. В каком-то смысле она была перед виконтом в долгу, несмотря на тяжелые воспоминания.

Отправив письмо, Аннабелл постаралась больше об этом не думать. Май выдался трудным; в ее приемной вечно толпился народ. Ответа от леди Уиншир не было, а Консуэло, казалось, забыла об этом. Зимой она поступила в школу и ходила туда каждый день; в результате у Брижитт освободилось время для того, чтобы помогать Аннабелл в кабинете.

Однажды Аннабелл вернулась из больницы после посещения пациента, и Элен сказала, что ее ждет какая-то женщина, пришедшая два часа назад и отказавшаяся сообщить причину визита. Аннабелл предположила, что речь идет о какой-то интимной проблеме новой пациентки. Она сняла светлое пальто, села за письменный стол и попросила Элен пригласить посетительницу.

Через две минуты Элен привела женщину внушительного телосложения. Женщина была крупная, с громким голосом, в огромной шляпе, с шестью рядами жемчуга на шее и серебряной тростью в руках. Она вошла в кабинет с таким видом, словно хотела немедленно пустить эту трость в ход. Аннабелл учтиво поднялась навстречу. Женщина не обращала внимания на протянутую ей руку и смотрела на Аннабелл в упор. Она не выглядела больной, и Аннабелл понятия не имела, что ей нужно. Но дама сразу перешла к делу.

— Что значит эта чушь насчет какой-то внучки? — заговорила она по-английски. — Когда мой сын погиб, у него не было ни детей, ни женщин, ни иждивенцев. Если вы утверждаете, что родили ребенка от него, то почему ждали шесть лет, прежде чем написать мне? — После этого леди Уиншир села напротив Аннабелл и стала пристально разглядывать ее. Дама была весьма неприятной, впрочем, таков был и ее сын, и Аннабелл изумило то, что вместо ответа на письмо она явилась сюда лично.

— Я ждала шесть лет, — холодно ответила Аннабелл, — потому что вообще не хотела писать вам. — При желании она тоже могла быть резкой. На вид леди Уиншир было лет семьдесят, но это могло быть и не так, потому что Гарри Уинширу было примерно лет двадцать пять, когда он встал на пути Аннабелл. В ту злополучную ночь Аннабелл показалось, что они ровесники.

— Я написала вам, потому что мою дочь огорчило отсутствие у нее бабушки. Она не могла понять, почему мы с вами никогда не встречаемся. Я сказала ей, что мы с ее отцом были женаты совсем недолго, а потом он погиб на фронте. Поэтому у нас не было времени познакомиться. Эта ситуация приятна мне не больше, чем вам.

— Так вы были женаты? — с ужасом спросила леди Уиншир.

Аннабелл покачала головой.

— Нет, не были. Мы встретились с ним всего один раз. — Это представляло саму Аннабелл в очень невыгодном свете, но Аннабелл не могла сказать в лицо матери, что ее сын — насильник. Пусть леди Уиншир и Консуэло сохраняют свои иллюзии. А эта женщина может думать о ней что хочет. — Я предпочла бы, чтобы моя дочь продолжала верить, что мы были женаты. Она имеет на это право.

— Вы уже тогда были доктором? — с любопытством спросила леди Уиншир.

Аннабелл снова покачала головой.

— Нет. Я была фельдшером, прикрепленным к службе «Скорой помощи».