Лермонтов в Москве. Эссе - Татьяна Александровна Иванова

разрешение на отпуск, но Лермонтов ехал с надеждой, что этот отпуск превратится в полное освобождение и что ему не придется больше возвращаться на Кавказ. Поэт не ждал, что ни одна из наград, к которым он был представлен кавказским начальством, не будет утверждена в Петербурге. Но этого мало: узнав, что Лермонтову удалось избежать предназначенной участи, Николай I приказал сообщить корпусному командиру, «дабы поручик Лермонтов непременно состоял налицо на фронте и чтобы начальство отнюдь не осмеливалось ни под каким предлогом удалять его от фронтовой службы в своем полку». Этот приказ лишал возможности поэта освободиться, но никогда не узнал он об этом: Приказ прибыл в полк после его смерти…

…30 января 1841 года в 2 часа дня Лермонтов приехал в Москву. На этот раз он остановился ненадолго. Поэт должен был передать от Граббе письмо жившему в Москве опальному генералу Ермолову.

Бывший член «Союза благоденствия» Граббе был один из немногих декабристов, кому удалось легко отделаться. Отсидев 4 месяца в крепости, он вышел на свободу и поступил на службу, а в 1839 году был уже генерал-адъютантом.

Между Ермоловым и Граббе существовала давняя связь. В эпоху Отечественной войны 1812 года Граббе - адъютант Ермолова и вместе с ним участвует в Бородинском сражении. Ермолов предупредил Граббе о том, что Александр I знает о существовании тайного общества, как позднее предупредил он служившего под его начальством Грибоедова о предстоящем ему аресте и тем дал возможность Грибоедову уничтожить бумаги, свидетельствующие о его близости с декабристами.

Граббе поддерживал связь с Ермоловым. Он присылал ему с Кавказа письма с офицерами, которые пользовались его доверием, а иногда и поручал им передать что-либо устно, о чем считал неудобным писать. Теперь аналогичное поручение было дано Лермонтову. Поэт должен был явиться к опальному генералу, о котором слышал с детских лет; имя его было окружено ореолом, образ запечатлен в стихах.

В Москве Ермолов жил в своем деревянном одноэтажном домике с мезонином на Пречистенском бульваре. В мезонине был его рабочий кабинет, с большим венецианским окном, выходившим на улицу. Старый генерал был окружен друзьями.

Ермолова любила армия. Он ввел там демократические порядки и сам подавал пример обращения с подчиненными. Так, например, Ермолов вставал, когда к нему подходил нижний чин. Ученик Суворова, он достигал блестящих побед. Политическое вольномыслие, презрительное отношение к придворным кругам, отрицательное отношение к крепостному праву - все это создало ему популярность. Его боялись и уважали враги. Покоряя Кавказ, он исполнял свой долг русского генерала, но он уважал горцев.

Выполнив поручение Граббе, посетив Ермолова, Лермонтов уехал в Петербург.

…17 апреля 1841 года к станции Черная Грязь подъезжала почтовая карета. Из кареты вышел офицер в армейской пехотной форме, а вслед за ним, не торопясь, вылез длинноногий красавец в мундире Нижегородского драгунского полка. Это были Лермонтов и Столыпин-Монго. Лермонтов снова ехал на Кавказ. Заслуживать отставку ехал и Монго. Мечта его об отставке не сбылась.

В течение двух с половиной месяцев, проведенных в 1841 году во время отпуска в Петербурге, Лермонтов много времени посвятил литературному труду. После выхода в свет «Героя нашего времени» и вслед за тем сборника стихотворений, появившегося в то время, когда он был на Кавказе, явилась слава.

Лирика Лермонтова - новое звено в истории русской поэзии. По своему духу она очень далека от пушкинской, как и все трагическое мироощущение младшего поэта. Мысль о недостижимости счастья проходит через творчество Лермонтова. В нем живет та любовь, о которой говорит Демон: «Благословишь ты нашу долю, //Не будешь на меня роптать //И не захочешь мир и волю //За рабство тихое отдать». «Мир и воля» дороже всего Лермонтову, всего ненавистнее «рабство тихое».

В его творчестве ярко выражено чувство вечности, ощущение бесконечности Вселенной. Пантеистический мир природы живет там. Понять непостижимое, достигнуть невозможного… И тоской дышит его поэзия.

Иногда можно уловить звуки той песни, которую поет Ангел, неся человеческую душу на землю «для мира страданий и слез». Но эти страдания, эти слезы дороже Лермонтову, чем блаженство «под кущами райских садов», и туда хочет он перенести земные страсти: «Я перенес земные страсти //Сюда, с собой» («Любовь мертвеца», 1840). Уголки Тархан или Середникова для самого поэта, как для Мцыри родной аул, дороже рая. Начиная с юношеской «Молитвы» (1829), кончая позднейшей иронической «Благодарностью» (1840), он ведет тяжбу с творцом, обвиняя его в несправедливости. Может показаться, что поэзия Лермонтова вся соткана из противоречий. Но это только кажется. Она цельна единством высоких идеалов и ощущением прекрасного.

Между двумя ссылками, живя в Петербурге (1838 - 1840), Лермонтов прочно вошел в литературную среду. Теперь, за два с половиной месяца отпуска, эта связь окрепла. Его интересовала работа журнала. Содержание «Отечественных записок» не удовлетворяло: там было слишком много переводной литературы. Он уговаривал Краевского основать новый журнал и обещал доставлять для каждой книжки что-нибудь оригинальное.

Лермонтов задумал написать историческую трилогию, широко развернутую картину русской жизни, начиная с конца XVIII века до начала 30-х годов XIX. Отечественная война 1812 года, время формирования тайных обществ, восстание декабристов, годы реакции, последовавшие за его разгромом, - все это должно было найти свое отражение в трилогии. Все три романа объединялись единством замысла, идейным содержанием, героями. Подобную трилогию позднее хотел написать Л. Н. Толстой, но полностью замысла не осуществил и оставил нам лишь свой первый, хоть и грандиозный, роман «Войну и мир».

Всегда кипит и зреет что-нибудь

В моем уме. Желанье и тоска

Тревожат беспрестанно эту грудь.

Ну что ж? Мне жизнь все как-то коротка

И все боюсь, что не успею я

Свершить чего-то!… -

писал Лермонтов в своей исповеди 11 июня 1831 года. Теперь созрел замысел огромного труда. Из трех романов к двум намечены планы. Отпуск затягивался, друзья упорно хлопотали об его отставке, и крепла надежда на освобождение. И вдруг приказ: выехать немедленно…

На станции пассажиров окружила толпа нищих. Это были голодающие крестьяне. После «гибельной засухи» и «истребления огнем» летом 1839 года «провидению угодно было в 1840 году посетить часть России бедствием неурожая», - писал Бенкендорф в своем нравственно-политическом отчете за 1840 год. Голод гнал людей в города. Особенно много голодающих было в гостеприимной Москве и ее окрестностях. На больших дорогах и на станциях истощенные голодом люди окружали проезжающих и просили хлеба.

Только год назад вся центральная часть России была охвачена стихийными восстаниями крестьян. И вот теперь Лермонтов видел коленопреклоненный народ.

К протесту против новой ссылки,