Оранжевое вино - Наталья Андреева

– Лолита тебе рассказывала, кого именно застала с отцом? – осторожно спросила Инна.

– Нет. Мы об этом не говорили. Но она вдруг стала оказывать мне знаки внимания. Мне показалось, что она кого-то копирует. Отец был ее кумиром. Лолита его любила какой-то болезненной любовью. Понимаю, как это прозвучит, но ее ласки как будто достались не мне, а… Ты меня поняла. – Инна кивнула. – Вероника тоже была яркой женщиной, но она быстро увяла. Они со Старом поженились в тот день, когда ей исполнилось восемнадцать. А через десять лет разошлись. Удивительно, что протянули так долго.

– Но как ты мог уступить Лолите?

– А что я, не человек? Она похожа на отца, если ты заметила. Красивая, породистая… Был дождь. Я приехал к Ригерам на дачу, а они отправились в аэропорт кого-то встречать. Нежданные гости, родственники, живущие в Америке. Вероника поехала по магазинам и рынкам вместе с домработницей, они со Старом хоть и разошлись, но цивилизованно. Просто зафиксировали раздельное проживание. Ника дала ему свободу, он продолжал давать ей деньги. И любезно предоставлял на лето свою дачу. Она была огромна, места хватало всем. Так вот, был сильный дождь. Дома осталась только Лолита. Мы сели играть в карты. Она готовилась к выпускным экзаменам.

– В карты играли на раздевание? – ехидно спросила Инна.

– Как ты догадалась? – насмешливо улыбнулся он. – Сначала дурачились. Выпили вина. Я не помню подробности, больше десяти лет прошло. Она называла меня «дядя Игорь».

– А потом?

– Ты имеешь в виду в постели? Просто Игорь, – сказал он спокойно.

– Когда узнали ее родители?

– Почему ты думаешь, что они узнали?

– Агриппина Викентьевна тебя ненавидит. У нее, похоже, с головой не все в порядке. Ее замкнуло на прошлом. Она до сих пор считает Лолиту девочкой. Это она расцарапала тебе щеку?

– А ты догадлива.

– Тебя хотели заставить жениться?

– Я уже был глубоко женат. Моя жена ждала второго ребенка.

– Игорь, ты купил себе свободу?! Ты заплатил своему другу за невинность его единственной дочери?!

– Я шантажировал его тем, что узнал от Лолы, – жестко сказал он. – Его связями с несовершеннолетними. Я не хотел ломать себе жизнь, отец моей жены был полковником ФСБ. И служил куратором в крупном банке. Это моя крыша, понимаешь? Я получал инсайдерскую информацию. Я знал, как нажиться на очередном кризисе. А Лола с ее проблемами меня не волновала совершенно.

– Только не говори мне, что заставил ее сделать аборт!

– Что за чушь? Я был осторожен.

– Игорь, да ты рыцарь!

– Я всего лишь человек. Поверь, я тогда хлебнул. Лолита была подростком с травмированной психикой из-за нездорового интереса отца к старшеклассницам. В общем, я сбежал. Уехал в Америку. Потом узнал, что Лола вышла замуж, и вздохнул с облегчением.

– Если верить всему, что ты говоришь, у Ригера никак не могло быть романа с Тамарой Поздняковой. Ему не нравились зрелые женщины, он предпочитал молоденьких девушек.

– Из любого правила бывают исключения, – резко сказал Золотарев. – Он мог измениться. В последние два года его жизни мы редко общались.

– Допустим, он тщательно прятал свою настоящую любовницу. Она была студенткой или вообще еще школьницей. Старшеклассницей. Допустим, она его тоже любила. И много лет мечтала отомстить за его смерть. И она приехала в отель к Зубаридзе в одно время с нами. Кто по возрасту подходит?

– Марина. Она себя странно ведет. И призналась, что училась у Ригера.

Инна задумалась. Золотарев жестом показал сомелье, чтобы вылил оставшееся вино в бокалы. Обед подошел к концу.

– Это все, о чем ты хотела меня спросить? – Игорь попросил счет.

– Еще один вопрос, последний.

– Задавай, – милостиво кивнул он, доставая портмоне.

– Vatson – это ты?

– Не понял… Хочешь предложить мне роль тупого помощника при коронованной особе? При себе? А кем ты себя вообразила? Неужто Шерлоком Холмсом?

– Ты притворяешься или правда не понимаешь? Vatson – это тот, кто написал в моем блоге. Дал совет поискать труп Тамары Зубаридзе в квеври. Это мог сделать кто-то из нашей компании. Тот, кто наверняка знал, где труп.

– Но откуда такие выводы?

– Интуиция, – коротко сказала Инна.

– Нет, это не я. Да зачем мне это надо?

– Да кто тебя знает?

– Инна, ты что, мне не веришь?!

– Допустим, верю. Но поклянись чем-нибудь таким…

– Клянусь своим здоровьем, – с готовностью сказал он.

– Принято. Куда поедем дальше? – спросила Инна, увидев, что официант забрал корочки со счетом.

Золотарев посмотрел на часы:

– Вообще-то, нам в четыре надо выдвигаться в аэропорт.

Инне показалось, что он сказал это с облегчением. Она, похоже, загнала его своими вопросами в угол. Мог бы и не отвечать.

– Закажем такси и по бокалу вина в баре при отеле, – Игорь встал.

Инна заметила, что он выпил почти бутылку. Что это? Нервы? Или некрасивых женщин не бывает, если много выпить? Ей стало обидно.

– Ну, вот! Опять колючки выпустила! – с досадой сказал Золотарев. – Кактус ты мой милый.

Он подставил ей локоть. Инна с грустью подумала, что тбилисский вояж подошел к концу. Пора ехать в аэропорт…

…С Мариной и Сашей они столкнулись в очереди на регистрацию. Не поздороваться молодые люди не могли. Но Инна видела, что Марина не горит желанием общаться.

– А как вы провели этот день? – стараясь быть любезной, спросила Инна, обращаясь преимущественно к Саше.

– Поднялись на Мтацминда, сняли ролик на могиле Грибоедова, – бодро ответил он.

– Ролик, как я поняла, для блога?

Саша вдруг смутился.

– Я хочу в туалет! – заявила Марина. – Саша, давай пропустим человек десять.

Инна поняла, что Марина хочется отдалиться от них с Золотаревым. И насмешливо улыбнулась. Игорь прав: она ведет себя странно. Зачем-то портит краской роскошные волосы, избегает общения. Когда Саша сказал, что она хранит фотографию своего учителя, Марина резко его оборвала…

«Она это или не она?» – гадала Инна, упершись взглядом в Маринину макушку.

Самолет подпрыгнул и вдруг нырнул в воздушную яму. Загорелся значок «пристегните ремни». Инна опять закрыла глаза.

И вспомнила признание Саши в тбилисском аэропорту, когда они ждали посадку на самолет. Что это было?

«Мне надо проконсультироваться у хорошего офтальмолога», – сделала Инна зарубку в памяти. Случай оказался сложный.