Человек без души - Игорь Борисенко

Что его разбудило самой глухой сонной ночью – он не знал. Будто ткнул кто под руку – а сам затаился и с ехидцей смотрит, как осоловевший и испуганный Дальвиг крутит головой и шарит рядом с собой в поисках рукояти меча. Однако кругом стояла тишь да гладь. Магические костры горели ровно, но тускло, будто поблекли в ярком свете звезд. Очарованный льющимся сверху великолепным сиянием, Дальвиг приподнялся с одеяла и в восхищении открыл рот. Поверхность озера, казалось, непроходимо затянутая ряской, вдруг превратилась в черное зеркало, в мельчайших подробностях отражающее небеса. Чудилось, что темные воды скрывают под собой россыпи серебряных монет, сверкающих и манящих за собой в глубину. Удивленно покачав головой, Дальвиг медленно встал на ноги и был поражен еще раз: на длинной узкой лужайке, уводившей от темных громад камней вправо, расцвело множество маленьких белых цветков, похожих на лесную ветреницу. Заостренные лепестки делали их похожими на звезды. Призрачный матовый и тусклый цвет, казалось, вобрал в себя, как сок, свет луны. Однако главное было не в этом. Между собой цветки оставили некое подобие дорожки, уводящей прямо от магического костра в глубину леса. Куда? В мертвящей, абсолютной тишине Дальвиг нерешительно оглянулся. Кони виднелись у куста, к которому были привязаны, безмолвными темными силуэтами. Хак беззвучно спал, зарывшись лицом в кучу тряпья…

Свет звезд походил на рассеянную, словно легкий туман, дымку. Дальвиг даже пытался протереть глаза в надежде, что станет видеть лучше, или же волшебная картина исчезнет, вернув на место ночной лес. Ничего не помогло – и наполненное звездами озеро, и загадочная тропка среди лунных цветов остались на месте. Тогда Эт Кобос привесил на пояс меч и, покрепче сжав его рукоять, отправился по таинственной дорожке.

Через некоторое время тропка, вильнув, снова вывела его на берег озера. Напротив, в двадцати шагах виднелся покинутый лагерь. Синеватые костры казались отсюда гигантскими светляками, созерцающими свои отражения в темной воде. На некоторое время Дальвиг задержался, будто притянутый мерцанием волшебного огня, но тут до его слуха донесся тихий плач. Тонувшие в тишине ночного леса всхлипывания заставили человека вздрогнуть и еще крепче сжать меч – словно это было рычание грозного зверя. Дальвиг вдруг отчетливо почувствовал, как колючие стебли трав впиваются в его голые ступни, а незаметный ветер тянет холодом под распахнутые полы куртки. Между стволами деревьев ему почудились жуткие тени, протягивающие длинные костлявые лапы. Осторожно вынимая Вальдевул наружу, Эт Кобос поборол свой страх и смело шагнул вперед, на прогалину. Тут же привычная кривая усмешка перекосила его рот. Страшные тени оказались двумя камнями, тесно прижавшимися друг к другу, а загребущие лапы – ветвями старой сухой сосны, росшей за ними. В широкую щель между кусками камня, прильнувшими друг к другу вершинами, вытекал тонкий ручеек. «Наверняка именно он и издавал всхлипы!» – подумал Дальвиг, потешаясь над собственной пугливостью. В тот же миг плач, по-прежнему тихий, но теперь отчетливый, снова донесся до его слуха. Источник его находился где-то там, за темной щелью между боками камней.

Снова застыв на месте, Дальвиг некоторое время тщетно всматривался в ночь. Кто-то, явно не ручей, плакал и тяжело вздыхал в манящей и опасной расщелине. Любопытство и осторожность боролись внутри человека, и в конце концов победило первое. Прижав меч к ноге, чтобы тот не бросался в глаза, Эт Кобос осторожно пошел по топкому бережку ручья. Проход между каменными стенами оставлял места как раз столько, чтобы худощавый человек вроде Дальвига только-только мот протиснуться боком. Из тьмы явственно доносился тихий плач – теперь можно было определить, что он принадлежит женщине или ребенку. От этих звуков Дальвига охватила беспричинная тоска. Ему захотелось бросить меч под ноги и разрыдаться, но он пересилил себя и двинулся дальше. По серым плоским камням, едва различимым в темноте, он прошлепал в холодной воде до полоски серого песка, изогнувшейся в странном мешке. Очевидно, те два камня в самом начале прохода были намного больше, чем показалось сначала. Они тянулись наподобие стен, оставляя внутри комнату без крыши, дом, не сделанный руками человека, а родившийся по прихоти природы, под многолетним действием ласковой воды крохотного ручейка.

Посередине «тайного убежища», как окрестил это место про себя Дальвиг, образовалась круглая чаша, пару шагов в диаметре и локоть глубиной. Вода в ней чуть слышно булькала, выпуская из глубины скалы родник, а по краю, противоположному «входу», шел узкий уступ. В одном месте он расширялся, превращаясь в маленькую террасу, на которой сидела призрачная девушка. Свет звезд отражался от серой каменной стены за ее спиной и, казалось, просвечивал ее насквозь… Даже на вид она была легка и невесома, будто соткана из того чудесного тумана, пригрезившегося Дальвигу после пробуждения. Прижав колени к груди и обхватив их руками, девушка сидела на самом краю террасы. По ее бледным худым щекам катились блестящие слезы-звезды, падавшие вниз. Вот только по поверхности, наполнявшей чашу воды, от них не расходилось кругов. Взгляд загадочной незнакомки был устремлен вроде как на Дальвига – и в то же время сквозь него, в неведомую даль. Похожие на тонкую паутину волосы колыхались вокруг лица, будто оно было погружено в воду, легким течением шевелившим пряди… Тихие всхлипы метались между каменных стен испуганными птицами и исчезали высоко в черном небе среди крупных дрожащих звезд.

Кто же это? Дальвиг почувствовал себя неловко, так как он до сих пор сжимал в руке меч. Спрятать его в ножны – значит размахивать клинком на глазах девушки. Придется прижать к ноге и стараться не вытаскивать на свет.

Однако почти сразу меч забылся, потому как Дальвиг пристальней вгляделся в полупрозрачное лицо незнакомки и с ужасом понял, что оно ему знакомо! Смутно, неуловимо знакомо – и в то же время он неспособен припомнить имени или места, в котором они встречались. Темные глаза, густые, выгнутые дугой брови, изящная переносица с едва заметной горбинкой и круглый подбородок. Жалобная морщинка вдоль высокого лба, искаженные в плаче тонкие губы… Мучимый сомнениями, Дальвиг случайно опустил голову вниз и в ужасе отшатнулся: с изборожденной ленивыми волнами темной поверхности родника на него глянуло то же самое лицо. Его собственное! Теперь он понял, отчего девушка показалась знакомой. За исключением этих длинных и тонких серебряных волос, она почти в точности походила на него. Это открытие бросило в пот, несмотря на то что босые ноги топтали холодный песок на берегу холодного родника. Сначала Дальвиг отшатнулся, прижимаясь спиной к каменной стене. Несколько острых выступов впились в его кожу, отрезвляя и напоминая, что пока ничего особенно ужасного не случилось. Дальвиг встряхнул головой, искренне надеясь, что сейчас проснется у костра, на берегу пруда, но призрачная девушка никуда не делась. Тогда Эт Кобос решительно сжал рукоять Вальдевула и сделал шаг вперед – прямо в холодную воду родника. Дрожь помчалась по телу снизу вверх, и потому слова, готовые сорваться с губ, застряли между застучавших зубов. Сотрясаясь, Дальвиг застыл совсем рядом со знакомой незнакомкой, и все, на что он был способен, – рассматривать ее. Девушка казалась такой хрупкой, уязвимой и глубоко несчастной, что слезы сами собой просились на глаза Эт Кобоса, и ему стоило большого труда удержать их. Подняв ходящую ходуном левую ладонь, он протянул ее к призраку, но девушка словно не заметила этого. Она закрыла глаза; из-под мелко дрожащих ресниц по-прежнему катились блестящие звезды. Наконец, глубоко вздохнув и уняв лихорадку, Даль-виг смог успокоить свою руку и дотронуться ею до сцепленных пальцев девушки. Вопреки его ожиданиям, они оказались вполне осязаемыми – только очень холодными, холоднее даже, чем ледяная вода родника. Тонкими и трепещущими, словно ребрышки испуганной птички.