Носитель хаоса - Даниил Ульмейкин

них, потому что работают они аккуратно.

– А что ими движет? Какая у них цель? Ведь многие вампиры сейчас питаются только донорской кровью.

– Именно они чаще всего и становятся жертвами.

– Почему? Они же сейчас не причиняют вреда.

– И также, самая простая добыча. Видите ли, их не волнует людское благополучие. Они воины другого мира.

– Не понимаю, – растерялась Вика.

– Целью инквизиции являются все пользователи отрицательной магии. Любой, кто хоть раз начертил руну и попался в поле зрения инквизиции, на карандаше.

Екатерина поёрзала на кресле. За себя ей было не страшно, но за детей… Ладно Кирилл. Он находится под крылом Волослава. А вот Полина самостоятельно балуется рунами.

– Что значит воины другого мира? – спросила Вика.

– Мы отлично осведомлены о существовании Эдема и Тартара. Давно известно, какие души куда попадают. Все пользователи отрицательной магии обречены на тьму. Их душа безвозвратно эволюционирует в сторону отрицательной магии. Есть грязный подсчёт, согласно которому в Эдем попадает лишь десять процентов душ. Инквизиция возложила на себя великую цель – уровнять силы света и тьмы.

– Погодите! Чего они добиваются? Таким образом, они только подпитывают тьму новыми душами.

– Вооот, Виктория, а теперь мы переходим к аналитике. Вы абсолютно верно подметили. Отправляя отрицательную душу во тьму, инквизиция делает мрак сильней. Возникает противоречие. Это как змей, пожирающий собственный хвост. Значит они нашли иной способ борьбы.

– Особый артефакт? – поинтересовалась Диана.

– Верно! – воодушевлённо согласился Михаил. – У них есть какое-то оружие. Оно позволяет препятствовать попаданию душ в Тартар.

– Почему вы называете это место Тартаром?

– Это самое древнее название, упомянутое в летописях.

– А когда вообще стали писать летописи?

– Самые древние датируются примерно двадцать девять тысяч лет до текущей эры.

– Ого!

– При том, эти сохранившиеся носители информации пересказывают более древние события. То есть, они переписывались. Нам доступны записи о событиях, происходивших сорок тысяч лет назад. У меня есть основания полагать, что история человечества началась ещё раньше. Но об этом в другой раз. А то я, итак, ушёл в глубокие дебри.

– Ой, на самом деле так интересно. Жду вас на моём мартовском подкасте. Подробно обсудим эту тему.

– Обязательно соберёмся, – улыбнулся Михаил и глупо хихикнул.

Екатерина выключила подкаст. Никаких новостей по текущей ситуации. Женщина знала, что происходит повсеместная мобилизация колдунов и сбор ведьм. И об этом никаких новостей. Будто кто-то вежливо попросил магические СМИ не сеять панику. А смысл, если проходит общий сбор всех сил? Если все всё знают, зачем молчать?

– Это тактический ход, – вдруг в голове возник голос Волослава.

Екатерина вскочила с кресла и огляделась. В зале она была одна.

– Это ещё что такое? – воскликнула женщина.

Голос в голове прозвучал, как наяву. Ну это уже не в какие ворота. Решительным шагом она пошла в кабинет Волослава. Не хватало ещё, чтобы он лез в её мысли. Дверь в кабинет Екатерина открыла бы ногой, если бы она не открывалась в сторону входящего.

– Это что за дела? – накричала женщина, ворвавшись в кабинет.

Она нависла над Волославом, читающим какое-то старое личное дело. Женщине сразу бросилась в глаза картонная обложка материала. Она пожелтела ещё в восьмидесятых. Волослав растерянно поднял глаза и уставился на женщину.

– Что случилось? – спросил воин.

Он откинулся на кресле и устало зевнул.

– Не смей лезть в мою голову! – прошипела Екатерина.

– Я таким не занимаюсь.

Сказано было твёрдо. У Екатерины не возникло мысли, что Волослав может врать. Она поняла, что сама себя накрутила. Ей показалось. Она слишком много стала думать о нём, поэтому мозг с ней и шутит.

– Есть новости? – женщина решила, что лучше всего в сложившейся ситуации сменить тему.

– Пару дней назад... – начал было Волослав.

На столе возникла чашка кофе. Екатерина рукой отбила тянущуюся руку Волослава к чашке.

– Это какая за вечер?

Волослав затруднился ответить.

– Ты не спасёшь моих детей с тяжёлой головой.

Волослав усмехнулся:

– Это цикорий, – слукавил Волослав.

– Цикорий? Обожаю цикорий. Ой же без кофеина?

Екатерина забрала чашку и села на стул перед столом Волослава. Очень скоро она пожалеет о том, что не вылила этот кофе, ведь всю следующую ночь она глаз не сомкнёт. Воина позабавила забота женщины. А ещё, она не скрывала того, что ей пофиг на весь мир. В бою с носителем хаоса Волослав будет спасать именно её детей, а не всё живое на земле. Невольно вспомнилось, как огрызается Анна. «Если моему ребёнку не суждено родиться, то пусть этот мир сгорит», – ответила ведьма Волославу. Во истину прав был старый Тотон, когда сказывал юному воину о материнской натуре. Волослав рассмеялся.

– Я могу долго не спать, ты зря беспокоишься.

– Ты свои белки глаз видел? У тебя капилляры полопались.

– Что ты сделаешь? Уложишь меня спать?

– Может и уложу, – прозвучало это двусмысленно. Возможно, Екатерина сказала это неосознанно. Из чистых побуждений.

Волослав понимал, что не время пользоваться ситуацией и опустил свои бесцветные глаза.

ГЛАВА XVI: НАПРОЛОМ

День третий

В ступенчатой аудитории стоял гул из голосов студентов. Периодически оглушал массовый смех. Девчата шушукались между собой, один зазнайка хвастался шикарно проведённым вечером. Перед второй парой у студентов как раз появились силы. Дело было в том, что все выспались на первой. Кто-то и вовсе не был на первой паре. И не пришёл бы к второй, если бы не самый строгий и требовательный преподаватель в университете.

Как раз этот преподаватель ворвался в аудиторию. Именно ворвался. Все замолкли и расселись по своим местам. Контраст гула и тишины подвесил в воздухе напряжённую атмосферу. Матвей Аидович озадачено оглядел поток.

Он будто искал кого-то. Преподаватель опустил голову, вздохнул и строго выпалил:

– Кто через десять секунд останется в аудитории экзамен не сдаст.

Потом он выпрямился и поднял левую руку и посмотрел на часы.

Все продолжили сидеть. Вдруг, одна студентка. Та самая, что не ровно дышит к Касиусу, вскочила, схватила всё, что лежало на парте и выбежала как в одно место ужаленная.

Матвей