Ложь без срока годности - Юлия Ефимова

– Замолчи, – крикнула Элеонора Борисовна, – ты что несёшь, не было этого.

– Ненавижу тебя, – ещё громче закричал Константин, – с этой пошлой Марго спал, лишь только чтоб насолить тебе, каждый раз при этом представляя, как исказится твоё довольное лицо, когда ты узнаешь.

– Костя, что ты говоришь, – ужаснулась Луиза, закрыв лицо руками.

– И картина мне твоя не нужна, – уже не мог остановиться Костик, – мама предложила выбрать самую дорогую картину и уехать жить в тёплые края. Но мне не нужны были никакие края, зато меня грела мысль, как ты будешь страдать, и согласился. Ты даже не представляешь, милый братик, как мне было приятно видеть, что ты мучаешься, как подозреваешь своих близких, как не доверяешь никому. Я ликовал видя, как ты чувствуешь себя дураком, которого обвели вокруг пальца. Этот придурок, – Константин кивнул в сторону Алексея, – гладко тут рассказал, какая Марго была шантажистка. Да курица она безмозглая была. Это именно я попросил Марго отстранить шантажом от тебя Руслана и Милу, этой дуре было всё равно, её не интересовали вещи, никак не связанные с деньгами, а с этих фриков брать было нечего. Она просто рассказала мне ради шутки, что узнала в девушке Руслана соседку, пропащую наркоманку и продавщицу наркотиков, а я воспользовался этой ситуацией. У меня уже был план, как и Тимура от тебя отдалить, жаль, времени не хватило. А Эмма, только слепой не видел вашей обоюдной любви, но я ей запретил, пугая тем, что мать воспользуется ситуацией и начнёт доить непомерно новоявленного зятя.

После этих слов Эмма вскочила и накинулась на Константина. Она била его кулаками с такой силой, что разбила вмиг руки в кровь. Полицейским пришлось приложить усилия, чтоб оттащить её.

– Ты должен был остаться один, совсем один, как я в детстве, – не обращая внимания на сестру, продолжил Константин, – когда отец, женившись на твоей маме, спихнул заботы обо мне на неё и совсем перестал заниматься сыном. Более того, этот предатель со временем тебя стал любить больше, что не говори, жалкий человек, недаром мама с ним развелась. Я всё детство был одинок, и только одна мысль грела меня, что когда-нибудь все получат по заслугам. И отец, который спился и замёрз под забором, как собака. И мать, что выжила из ума, ну и, конечно, ты, но я не желал ждать, когда бог тебя покарает, я решил тебе помочь. Ты должен был остаться один, твои близкие отвернулись бы от тебя, а ты выл бы здесь, в этом ужасном доме, как раненый зверь, ну, разве только твой верный пёс Толя, тупой и преданный, как собака, по-прежнему наливал коньяк, пока бы твоя печень не отказалась от тебя тоже.

– Нет, – Виктора трясло, – не верю.

Это было действительно больно, как и предполагал Алексей, словно хирургическое вмешательство, но лишь оно давало надежду на долгую и счастливую жизнь.

Полиция изъяла все записи и вместе с задержанными покинула дом. Сыщики тоже собрались домой, говорить было нечего, да и не хотелось, если честно. Единственный, кто пошёл прощаться с хозяином, был Алексей.

– Мы улетаем, – хотя прошло уже три часа с завтрака, который стал рубежом для этой семьи между счастьем и горем, но Виктор по-прежнему сидел в своём кресле в гостиной и смотрел в одну точку, – я, конечно, не психолог и не могу давать вам советы, но послушайте человека со стороны. У вас через шесть месяцев родится внучка, маленькая девочка, которая уже через год будет учиться ходить, цепляясь за ножки стульев, а ещё через год это чудо в бантиках будет бежать к вам с криком «Дедуля!». Простите невестке её ошибки, думаю, у вас в молодости их было не меньше, представьте, если бы вас не простили и на всю жизнь повесили на грудь табличку с надписью «Позор».

– У меня так и было, – грустно сказал Виктор, – мать не смогла мне простить Родькину смерть.

– Тем более, вы как никто знаете, как это больно, когда изменить ничего нельзя, то надо идти дальше. Надо уметь прощать людям их ошибки, поверьте мне на слово, те, кто совершил когда-то проступок, не всегда плохие, возможно, они просто ошиблись.

Виктор очнулся от слов Алексея, словно от пощёчины.

– Это что, я и Костика с этой мамашей должен простить тоже? – захрипел он.

– Их не обязательно, – спокойно ответил Алексей, – начните с Эммы, она сама жертва своих родственников. Поддержите Луизу и помогите бедной Василисе пережить всё это. Вы по-прежнему нужны своей семье, очень нужны.

Алексей развернулся и пошёл к двери, решив больше не жалеть этого большого и умного человека, уверенный, что он сделал всё, что в его силах, но уже открыв дверь, где на большом крыльце его ждали друзья, он обернулся и всё-таки дал ещё один совет:

– Эмма любит вас, очень давно любит, но из-за матери боялась сближения, боялась, что та воспользуется вашим родством и заставит дочь тянуть из вас деньги. Она не тратила ни копейки из денег, что вы ей давали, неужели вы не замечали, как просто она одета, как скромно живёт. Она всё до копейки складывала, зная, что мать вернётся, надеясь откупиться от неё, чтоб только вы не пострадали. Когда она просила устроить мать в ваш дом, то была уверена, что та взялась за ум на старости лет и хочет спокойной жизни. Эмма даже не предполагала, что её мать с братом готовят. Сейчас препятствий нет, будьте, наконец, счастливым, разрешите себе это, всё закончилось, а жизнь продолжается. Альберт Эйнштейн говорил, жизнь – как вождение велосипеда, чтоб сохранить равновесие, ты должен двигаться дальше. Так что вперёд, помогите своим близким, им, возможно, сейчас труднее, чем вам.

Владивосток провожал четверых москвичей голубым небом, солнцем и тёплым ветром, будто и не было вчерашнего страшного шторма, убийств, предательств и разбитых судеб. Словно это всё приснилось четверым, таким разным, но уже таким родным людям, только привкус соли на губах напоминал, что это была реальность.

А где-то в пригороде города, на отдельном острове, начал новую жизнь красивый дом. Он тоже пережил три страшных дня, он много нервничал и переживал. В самые страшные моменты ему даже хотелось зажмурить глаза или закрыть ладошками уши, чтоб не слышать и не видеть этих ужасов, правда, в последний момент он вспоминал, что нет у него ни глаз, ни ладошек.

Сегодня произошло чудо: вместе со штормом чёрная пелена лжи, что накрывала дом в последнее время и не давала нормально дышать, спала. Ложь, словно закончив свой срок годности, растворилась в воздухе и перестала существовать. Дом теперь знал, что всё будет хорошо, ему об этом поведал молодой человек со старинной картины. Он рассказал дому, что у каждой лжи есть свой срок годности, и ей обязательно придёт конец. В этом чудесном мире всё тайное всегда становится явным. И дом почему-то поверил ему. Взгляд у молодого человека в старинном берете был такой, что казалось, он смотрит откуда-то из вечности, оттуда, где всё известно, оттуда, куда уходят люди, когда умирают. Он рассказал дому, что художник, который его писал, был не просто человеком, он был гением и в каждую картину вкладывал частицу своей души, от этого его творения были словно живые. В эту же картину получилось вложить чуть больше, наверное, потому, что это был автопортрет гения. И вот уже более пятисот лет душа художника смотрит на этот мир с картины и грустит, согласитесь, скучно смотреть кино, когда знаешь, что будет дальше.