Перстень Андрея Первозванного - Елена Арсеньева

– Что, прямо здесь? – с ужасом воскликнула Валерия, озирая тесную площадку, уставленную сундуками, ящиками и воняющую кошками и гнилым луком.

За дверью громко вздохнули, потом защелкали замки.

– Заходите уж, – недовольно сказала маленькая полная женщина в нелепом тренировочном костюме, валенках и толстой мохнатой шали. – Не раздевайтесь – у нас студено. Трубу прорвало, топят еле-еле. Конечно, ежели мороз, обязательно должно чего-нибудь прорвать…

– А вы Марина Алексеевна? – с улыбкой перебила Валерия, боком протискиваясь в загроможденную шкафами прихожую. – У вас Катя комнату снимает, да?

– Да, проходите вон туда, – улыбнулась и Марина Алексеевна. – Раз вы из магазина, Катя, наверное, не будет сердиться, что я вас пригласила. А то неделю или дней десять назад к ней из полиции приходили, так она ужасно ругалась, что я их на порог пустила, даже съехать собралась.

Полиция? Альбина нетерпеливо вздохнула. Это интересно!

– Но, вижу, съезжать она все-таки раздумала, – кивнула Валерия, одобрительно оглядывая чистую и довольно уютную комнатку. – Ох, какая прелесть!

Да, для тех, кто ценит советское ретро начала пятидесятых, это была не комната, а райский уголок: плюшевые шторы, вязанная крючком скатерть на круглом столе, массивный гардероб с цветными стеклами, гобелен с быстроногими оленями над железной кроватью с шишечками… Модница Катюшка совершенно не вписывалась в этот замшелый интерьер.

– Да, из такой симпатичной комнатки и впрямь неохота уходить! – Лживо улыбаясь, Валерия осторожно уселась на венский стул и выпрямилась, стараясь лишний раз не качнуться.

Альбина последовала ее примеру, но тотчас поняла, что отдохнуть вряд ли удастся: сидеть приходилось в основном на собственных ногах.

– Да и дешево я беру, просто даром! – подхватила Марина Алексеевна. – По Катюшкиным, деньгам самый раз.

– Ну, вроде бы у нас в универмаге очень неплохо платят, – весьма натурально обиделась Валерия.

– Неплохо, неплохо, – закивала хозяйка. – Однако это для серьезного человека, а для такой свиристелицы, как наша Катюшка, все будет мало.

– Ну, молодая, легкомысленная, понять можно, – снисходительно улыбнулась Валерия.

– Можно?! – возмущенно всплеснула руками хозяйка. – Да, к примеру, тратила бы она все на тряпки свои – это да, это понятно. Но когда девчонка мантулит день-деньской, а вечерами колготки зашивает, чтобы новые не покупать, чтобы побольше деньжат отдать этому своему проклятущему Дениске, – это как, тоже нормально?

«Бог ты мой! Катюшка носит штопаные колготки!»

Это потрясающее открытие на какое-то время вышибло из головы Альбины все прочие мысли, особенно когда вспомнился каракулевый свингер. Она бросила изумленный взгляд на Валерию, и вдруг до нее дошло, отчего та мгновенно притихла, словно затаилась, отчего заблестели ее глаза и напряглись губы.

«Отдавать все деньги своему проклятущему Дениске!» – так сказала квартирная хозяйка. А в этой истории один только Дениска – Денис Данилович Акулов, родом из Казани, называвший себя Наилем. И сказать «своему Дениске» – все равно что сказать «своему Наилю»… Так, значит, Валерия права и Катюшка должна знать о событиях того страшного вечера куда больше, чем казалось Альбине!

– Денис – симпатичный парень, – с дразнящей улыбкой молвила Валерия, обводя округлым движением стены, сплошь увешанные фотографиями вышеназванного Дениса.

– Сим-па-тич-ный! – с сердцем передразнила Марина Алексеевна. – Все, что в нем симпатичного, – это глаза. И сам он кобель, каких мало. Дура Катюшка все надеялась, что он женится на ней, а я ей что говорила: таким жены нужны, только чтобы передачи носить.

– Куда? – наивно хлопнула ресницами Валерия. – В больницу, что ли? Не знаю, он как-то не произвел на меня впечатления больного…

– В больницу! – уничтожающе блеснув глазами, перебила Марина Алексеевна. – В какую, к свиньям, больницу?! В тюрьму передачи, в этот… ШИЗО или СИЗО, уж и не знаю, как оно зовется!

Альбина, забывшись, откинулась на спинку, и стул угрожающе заскрипел. Она торопливо выпрямилась; расстегнула крючки шубки: что-то жарковато вдруг стало! Прямо даже странно: эта тетка тут словно бы сидела в засаде, готовая выпалить в них мощным залпом информации. Странно, что полиции не удалось выбить из нее никаких сведений. Ведь в таком случае все давным-давно встало бы на свои места: и насчет отношений Катюшки с Наилем, и насчет «кровавых замыслов» Альбины. А может быть, хозяйку спросить просто не удосужились? Или она была не в настроении откровенничать? Буркнула, к примеру: «Знать ничего не знаю, ведать не ведаю!» – и закрыла рот на замок. А сейчас, значит, оказалась в настроении? Почему, интересно знать?

Альбина внимательнее пригляделась к хозяйке. Она чем-то возбуждена. Что-то ее вывело из себя… и дело не в лисьих хитростях Валерии: неожиданные гостьи появились как раз вовремя, чтобы выслушать то, что и так распирает Марину Алексеевну, так и рвется с языка!

Валерия, похоже, устала балансировать на шатком стуле: поднялась и отправилась вдоль стен, разглядывая фотографии.

– С ума сойти! Всюду наш герой! Альбина, ты глянь. Марина Алексеевна совершенно права: Катюшка от него совершенно голову потеряла!

Да уж… На каждом снимке мелькала эта парочка: Катюшка и Наиль, в смысле Денис. Они стояли рядом или сидели, они обнимались или целовались, они мчались на мотоцикле, валялись на пляже, выпивали в компании… Альбина только головой покачала: интересно, куда смотрел тот опер, когда навещал Катюшку? Неужели он не обратил внимания на эти фотки, с каждой из которых скалит зубы Наиль, столь подробно описанный Альбиной? Хотя, строго говоря… Этот парень с фотографий напоминает убийцу весьма отдаленно. Оказывается, без типичной шапки и типичной куртки он выглядит как вполне нормальный, симпатичный человек, и даже восточные черты его лица почти не обращают на себя внимания. Вполне русский парень, светловолосый такой. Правда, глаза темные, ну и что? У самой Катюшки тоже темные глаза, так это ведь не значит, что ее звать какой-нибудь Наилёй!

– О, вот этого дядьку я знаю, – оживилась Валерия, бесцеремонно откалывая со стены фото, на котором Денис, сидящий за рулем приснопамятного «Форда», был запечатлен в компании Катюшки в большой белой шапке и мужчины лет тридцати пяти в длинном черном пальто. – Это… тьфу ты, забыла! У него еще такое прозвище смешное: то ли Переворот, то ли Кувырок… ну, какое-то такое иностранное словечко.

Если Валерия и Альбина ожидали, что хозяйка поймается на удочку и ляпнет «Вольт!», они ошиблись.

– Никакой он не Кувырок! – обиделась Марина Алексеевна. – Это очень приличный человек, Кирилл Игоревич Смольников, Денис у него в прошлом году шофером работал. У него как раз тогда дочечка умерла… Дениска хоронить помогал, все, помню, возил его на кладбище. После этого случая Кирилл Игоревич сам не свой стал, все дела забросил. Фирма его, можно сказать, развалилась, Дениска тоже ушел. Но ему как-то не удавалось ни на одну работу толком устроиться, жил, считай, за Катюшкин счет, тунеядец поганый.