Охотник на попаданцев - Владислав Морозов

Весело у них тут было, чёрт побери…

В кабине зашуршало. Клаудия, наконец отстегнувшись от подвесной системы кресла, проползла на четвереньках мимо меня и, кое-как устроившись между зачехлённым прицелом и стенкой кабины, буквально припала лицом к лобовому стеклу. Чувствовалось, что ей тоже очень хотелось посмотреть на здешнюю Англию с высоты птичьего полёта. Как говорится, было бы на что смотреть…

В этот момент наш капитан заложил левый вираж, и море исчезло за хвостовым оперением. Зато теперь внизу замелькала суша.

В книгах было принято писать о пресловутых «меловых утёсах Дувра», но почему же всё внизу было таким чёрно-серым? Конечно, зелёная трава и деревья временами мелькали внизу, но в основном везде были какие-то серо-чёрные проплешины, среди которых местами просматривалось нечто угловатое, при некотором напряжении зрения способное сойти за подбитые танки и остовы сгоревших автомобилей. Рассмотреть пейзаж получше мешала большая скорость Ил-28.

А потом стороной, за широким серебристым правым крылом Ила, в неярком свете появившегося в дымке над горизонтом солнца проплыло огромное, казавшееся бесконечным поле каких-то неровных столбиков, кубов, коробок и ещё непонятно чего. И всё это в чёрно-серо-коричневатых тонах. Словно долго тлевшая гигантская пепельница, набитая сгоревшими спичками, бумажками и ещё бог знает чем, которую догадались загасить, когда её содержимое уже сгорело. Город был, остался дым, город просто погас…

Зрелище очень напоминало архивные съёмки разнесённого вдребезги Сталинграда после боёв, когда-то давно сделанные кинооператором из задней кабины По-2. Только здесь всё сгорело куда качественнее, так что теперь казалось, что нарисованные карандашом контуры городских зданий специально потёрли ластиком для создания эффекта «размытости».

Руины тянулись до самого горизонта, и конца им не было видно. Посередине гигантское пепелище пересекало мутное зеркало широкого речного русла с какими-то мелкими то ли озёрами, то ли остатками весеннего разлива по сторонам. И решительно никакого намёка на мосты…

– Товарищ капитан, справа это что такое? – спросил я на всякий случай, хотя сам уже прекрасно понимал, что именно мы только что видели. Нерезиновск, он же Олигарховск на Темзе.

– Это и есть Лондон, балда, – ответил Ядренцев и тут же одёрнул и меня, и сам себя: – Вот, блин, я же просил не болтать по пустякам!

– Да ладно тебе, – сказал я, глядя, как обгоревшие руины Лондона постепенно уплывают из поля нашего зрения, и уточнил: – Что же, выходит, и Москва сейчас так же выглядит?

– Не совсем. Там одно очень большое озеро и рядом несколько поменьше. А руин осталось мало. Били-то термоядерными, всё даже не сгорело, а испарилось… Всё, отставить трёп…

– Внимание, «Первый», захожу на посадку! – услышал я в своих наушниках через минуту.

Ил-28 снизился, капитан выпустил шасси.

Колёса шаркнули по бетону, бомбардировщик коснулся полосы и побежал по ней.

Слава богу, кажется, сели.

Ядренцев убавил обороты и порулил к дальним стоянкам. Да, здесь действительно был аэродром в нашем стиле. Мимо нас проскочили стоянки с бензозаправщиками, АПА и вертолётами. Кажется, это были два Ми-1 и пара Ка-15, прикрытых брезентовыми чехлами. Частично расчехлён был только один Ми-1.

Дальше Ил прокатился мимо четырёх бетонированных укрытий арочного типа. Добротно построенных, явно в расчёте на выдерживание как минимум попадания бетонобойной бомбы, а максимум – ядерного удара.

Перед открытыми толстыми створками одного из них стоял истребитель, похожий на длинную трубу с треугольными крыльями. «Двадцать первый», серебристый, с красными звёздами и синим номером «39» на носу.

Судя по откинутому вперёд, одним куском, фонарю пилотской кабины, это был аппарат первой серийной модификации, Миг-21Ф-13. Возле истребителя возилось несколько фигур в уже ставших привычными моему глазу синих «техничках».

Миновав стоянку Мигов, капитан лихо развернул Ил-28 носом поперёк рулёжки и наконец заглушил двигатели.

К нам подъехал ГАЗ-63, из кузова которого появились технари со стремянками. Потом подъехал и встал чуть в стороне зелёный ГАЗ-67Б с тентом. Из «газика» вышел офицер в полевой пехотной форме и фуражке, который встал, с интересом разглядывая наш Ил.

– Пока не вылезайте, – услышал я в наушниках.

Затем верхний люк нашей кабины открыли. Я снял с головы шлем и, высунувшись наружу, увидел, как капитан Ядренцев, откинув среднюю часть своего фонаря, быстро выбирается из кабины по второй стремянке, а затем идёт к офицеру.

Они козырнули друг другу и перебросились парой слов. Потом офицер вернулся к машине и достал из своего «газика» нечто непонятное, мягкое и длинное серо-зелёное. Ядренцев взял у офицера это «нечто», сказал что-то техникам и быстро пошёл в нашу сторону. Было видно, как техники отошли куда-то в сторону, возможно, за ГАЗ-63.

– Вылезайте, – сказал капитан, взобравшись по стремянке к нашему люку и протягивая мне «нечто».

– Только сразу же наденьте вот это. И капюшоны поднимите.

В том «нечто», что он сунул мне, я без труда узнал две плащ-накидки.

Маскировка, стало быть…

Я вылез из кабины, нацепил накидку сразу после того, как мои подошвы коснулись бетона ВВП, потом помог вылезти и накинуть «маскировку» Клаве. Её великоватая плащ-палатка оказалась длиной практически до земли.

Затем капитан залез в штурманскую кабину, отсоединил мой шлем от «переговорки» и спустился обратно на бетонку, закрыв за собой люк. Всё правильно, поскольку дальше ему предстояло следовать уже без пассажиров. По команде Ядренцева разом вернувшиеся к бомбардировщику техники достали наши шмотки из кабины стрелка и отнесли их к «газику».

– Ну, вам туда, – сказал капитан, пожимая мне руку и кивнув в сторону пехотного офицера, а потом добавил: – Удачи. А я через час, или даже раньше, стартую дальше. Так что прощевай, союзник.

– Спасибо. И тебе удачи, авиация.

Попрощавшись, Ядренцев потопал куда-то в сторону местного КП, а стоявший возле ГАЗ-67Б офицер медленно подошёл к нам. Был это молодой и симпатичный блондин, с майорскими погонами и несколькими орденскими планками (на которых я, помимо прочего, рассмотрел орден Красной Звезды) на груди.

– Это вы, товарищи, прибыли из Сен-Назера по согласованию с тамошней военной миссией? – уточнил офицер.

– Так точно, – ответил я, передавая ему вторую записку, из числа тех, которыми меня давеча снабдил майор Стрепетилов, и документы – своё служебное удостоверение и Клавин паспорт. Записку офицер, прочитав, убрал в планшет, а документы после краткого просмотра вернул.

– Майор Дорофеев, командир 708-го отдельного мотострелкового батальона и по совместительству комендант города Дорчестера, – представился он и тут же предложил: – Прошу в мою машину, товарищ Немрава. На заднее сиденье и постарайтесь не высовываться. Чем меньше народу вас здесь будет видеть, тем лучше.