Гость из космоса - Росс Уэлфорд

Если Эллиэнн хотела ободрить нас, то у неё это не вышло. Я в ужасе.

Но потом аппарат трясёт ещё сильнее, я снова чувствую жуткое покалывание на коже, и всё погружается в черноту.

Некоторое время спустя – думаю, всё-таки несколько часов, а не дней – я снова открываю глаза. Я поворачиваю голову и смотрю на Игги. Он глядит прямо перед собой в пустоту – глаза у него стеклянные, а губы слегка подрагивают, будто он пытается заговорить, но не может вспомнить как.

Я узнаю это ощущение. Я и сам, вполне буквально, не могу вымолвить ни слова.

– Всем привет. С вами снова ваш капитан. Будьте добры, не отстёгивайте ремни, пока не погаснут индикаторы, а также позвольте напомнить вам, что курение на борту воздушного судна запрещено.

Эллиэнн говорит:

– Филип. Не сейчас. – Она произносит это на английском.

Голос отзывается:

– Да я типа пытаюсь разрядить обстановку. Нам ещё долго лететь. Скоро развезут закуски, также вам доступен широкий выбор алкогольных и безалкогольных напитков. Наш полёт будет проходить на высоте…

– Филип! Прекрати. – Эллиэнн прибавляет к этому команду на своём родном языке.

Голос замолкает, и крошечный огонёк над головой, которого я не заметил раньше, гаснет.

Игги спрашивает:

– А это кто был?

Эллиэнн вздыхает.

– Это Филип. Робот, который управляет аппаратом. Он… насойливый. Там, откуда я родом, мы не очень понимаем юмор.

Секунду-другую мы молчим, и я пытаюсь мысленно воспроизвести последние события. Вот мы находим запертую в сарае Эллиэнн; вот Ба отважно бежит в лес, а за ней гонится здоровяк Джефф; вот я убегаю от служащих ВВС; вот мы вламываемся в сарай для лодок; вот прячемся в космическом корабле… вот взлетаем?

Мне приходит в голову, что, может, мы и не взлетали вовсе. На эти мысли меня натолкнули американские горки в Альтон-Тауэрс. Там был ещё один аттракцион, мы с Тамми дважды на нём катались – Дьявольский Поезд. Ты на самом деле не двигаешься, но смотришь запись, снятую с передних мест реальных американских горок, и сиденье трясётся, так что мозг додумывает всё остальное: он заставляет тебя думать, будто ты движешься. И чем больше я размышляю над этим, тем возрастает моя уверенность.

Это всё тщательно подготовленный розыгрыш.

Я говорю:

– Ну всё, хватит с меня этого, Эллиэнн. Я хочу выйти. Пожалуйста, открой дверь. Мы сможем всё объяснить людям снаружи. Они поверят нам и… и никто не причинит тебе вреда.

Эллиэнн спрашивает:

– Почему ты так коворишь?

Её обычный монотонный голос звучит чуть беспокойнее, отчего моя уверенность, что я разоблачил её обман, только крепнет.

– Потому что мне страшно, Эллиэнн, и я хочу, чтобы это закончилось.

– Ты хочешь вернуть свою сестру?

– Ну да, но…

– Я думала, ты будешь благодарен, – рявкает Эллиэнн и резко говорит что-то на родном языке, отчего в разговор включается Игги.

– Слушай, может, прекратишь это, пожалуйста? Ты похитила нас, насколько я могу судить, и мы можем только верить тебе на слово, что не повторим в точности судьбу Тамми. Почему мы должны доверять тебе?

Эллиэнн переводит взгляд с него на меня, глаза у неё широко распахнуты, возможно, в ужасе.

– Но я сказала фам, что фы будете в безопасности, – говорит она. – Я сказала фам, что Тамми…

– Делов-то, – перебивает Игги. – Делов-то тут. Может, ты соврала. Может, ты врёшь нам с того самого дня, как мы тебя встретили. Может, ты…

– Но я не вру. Я… мне очень трутно врать. Мы не особенно знаем, как это делать.

– И это, – говорит Игги с уверенным кивком, – тоже запросто может быть враньём.

– Нет, – раздаётся голос аппарата, – она говорит правду. Эллиэнн и все ей подобные имеют очень ограниченные способности к обману. Я, например, куда лучший лжец, чем Эллиэнн.

– Н… но ты не настоящий, – замечает Игги.

– Если бы я захотел, я бы сейчас выдержал продолжительную паузу, чтобы продемонстрировать, что ты оскорбил мои чувства. Действительно, я не состою, как вы говорите, из плоти и крови. Но моя способность говорить неправду так же развита, как у вас – а может, даже лучше, на самом деле. В конце концов, я учился у лучших.

– И у кого это?

– У человеческих существ, конечно, у кого же ещё. А теперь пристегнитесь, уберите подносы и, пожалуйста, убедитесь, что вся домашняя птица надёжно зафиксирована на багажной полке, поскольку мы достигаем крейсерской высоты полёта. Бортпроводникам перевести двери на ручное управление и провести перекрёстную проверку.

Шум в кабине слегка нарастает, и я чувствую, как движение аппарата меняется.

Эллиэнн говорит мне:

– Это просто Филип. Он любит пытаться быть смешным. Он выучил много земных фраз.

– Шикарно, – замечает Игги.

– Спасибо, – отзывается Филип.

– Это был сарказм.

– Ах да. Говорить противоположное тому, что имеешь в виду, с целью юмора или насмешки. Это очень заковыристо.

Экран перед нами проясняется, и мы с Игги смотрим на громадный, мерцающий синим и белым шар.

– Что-то мы не очень далеко… – начинает Игги.

– Это не Земля, – говорит Эллиэнн. – Филип?

Огонёк Филипа зажигается, и за ним следует голос:

– Вы, друзья мои, смотрите на нашу родную планету. Она называется… — Тут он издаёт какой-то звук, будто пропевает две ноты, одновременно полоща горло.

Игги спрашивает:

– Анталла?

И Филип повторяет.

– Можно и так сказать. Анталла. Это планета, во многих аспектах очень схожая с Землёй. Аналогичная температура, аналогичная гравитация, аналогичная атмосфера: вы сможете дышать, ходить и так далее. Здесь значительно меньше суши, гораздо больше воды и нет луны. Численность населения держится в районе четырнадцати миллионов; средняя продолжительность жизни составляет двадцать восемь лет; обитатели практически не подвержены болезням; голода и насильственной смерти не существует; последняя война имела место около семи сотен лет назад; и вся цивилизация была восстановлена из пепла после Великого Пожара. Есть вопросы?

Это скорее утверждение, а не вопрос – Филип не дожидается, пока мы что-нибудь спросим. Вместо этого он продолжает:

– Приземление через две минуты. Визуальная Защита полностью включена. Пожалуйста, потушите все сигареты и подготовьте билеты для контроля.

Экран снова чернеет, и гудение двигателя меняется.